Сто килограммов для прогресса
Шрифт:
Богато украшенный кабинет, большой стол, ценные породы дерева, самоцветы. В письменном приборе торчат гусиные перья. Правильно! И чернила у тебя «дубовые»! Сейчас все используют чернила из дубовых «орешков» и солей железа. Главный их недостаток — очень бледные в момент написания — темнеют только в течении суток, писать не удобно, плохо видно.
Хозяин кабинета сидит и смотрит на нас вопросительно.
— Шолом Алейхем, уважаемый! — он удивленно смотрит на наглую воронежскую морду.
— Шолом — отвечает непроизвольно. — я достаю письменные
— Посмотрите — это новое перо из особого, твердого золота! Его не надо чинить как гусиные перья! Им можно писать целый год и оно не поменяется! Оно пишет очень ровно и равномерно и клякс будет гораздо меньше! Кроме того — это новые чернила! — я провожу линию на бумаге — Посмотрите какие они черные! Они абсолютно черные! Их очень хорошо видно! Я прошу вас — попробуйте сами. Вы попробуйте, а потом — все скажете! — чувствую себя продавцом пылесосов.
— Вы хотите мне это продать?
Но берет ручку, осторожно макает в чернила и ведет линию по бумаге пока чернила не иссякают. Потом подносит ручку к носу и внимательно рассматривает перо. Говорит по-русски хорошо, но с акцентом.
— Нет это не продается. Это нигде не купить. Вот вы, уважаемый Хозе, знаете много языков, даже этот трудный русский, и даже можете на нем писать. А знаете ли вы что есть еще одна русская письменность — не для священников и царей. Она проще, там меньше букв, но читается легко. Этим письмом пишут ученые и поэты. Вот мой племянник умеет писать этим письмом — смотрите, я буду ему диктовать, а он будет записывать.
Тут я достал второй лист и начал диктовать «у лукоморье дуб зеленый», Ефим переписывал это стихотворение раз двадцать наверное. Пока я диктовал Хозе сидел спокойно и слушал. Я продиктовал восемь строк и протянул листок Хозе. Он внимательно всмотрелся в текст.
— Интересно, я понимаю, текст, хотя многих русских букв тут нет.
— Да, можно обойтись без некоторых букв без потери смысла — не буду я тут распространяться про четыре варианта написания слова «мир».
— Очень интересно. Но кто вы и что вы хотите.
— Простите, не представился. Я Андрей Белов, московский боярин, путешествую. В Каффе у меня товарищество с купцом Еремеем Гусевым, лавка, торгуем мехами и диковинами. А это мой племянник Ефим. Знаете, он грамотный отрок, но я хотел бы чтоб он знал латынь и научился писать на латыни. А также почерпнул краешек вашей бесконечной мудрости.
— У меня уже есть ученик!
— Вот пусть ученик и учит Ефима, а вы лишь будете направлять учебу и свет вашей мудрости будет озарять учение. И для этого я хочу вам подарить эту золотую ручку и эти замечательные чернила! — даже гербалайф вспомнился.
— А когда он будет хорошо писать на латыни, я вам подарю еще такую ручку и чернила.
— А если он туп и неспособен ничего выучить?
— Тогда через год одна ручка и чернильница — ваши, а если научится — то три ручки и такой кувшинчик чернил. — показал объем с поллитра.
— Не через год, а через полгода!
— Через девять месяцев. За полгода трудно научится писать на латыни.
— Ладно, девять месяцев. Но мне нужно еще чернил, я много пишу!
— Через месяц еще чернильница.
— И кормить не буду!
— Он будет жить в лавке у купца, завтракать и ужинать там, а обед приносить с собой.
— Хорошо, оставляй отрока.
— Веди себя прилично, будь внимателен, приходи на ужин — сказал Ефиму и ушел.
Уф вроде получилось. По дороге зашли в лавку, меха продаются понемногу, зеркала стоят. Рассказал ему про Ефима, Еремей поддержал — «писарь на латыни нужен». Позади «торгового зала» в доме есть проходная комната, предложил Ефиму оборудовать ее как приемную для ВИП покупателей. Ему идея понравилась, зашел я к столяру заказал маленький столик и диваны. Ну как диваны — к деревянной кровати приделать деревянные подлокотники и спинку.
Дома, с нетерпением, меня ждал Аргирос, показать результаты своего труда. Почти все отлилось нормально — два болта не пролились до конца и одна гайка оказалась без отверстия. Надо же, даже резьба М10 получилась, не полностью, но явно видно. Тщательно очистили болты и гайки от остатков смеси, и прошелся по резьбам леркой и метчиком, недорез был небольшой. Гайки и болты легко скручивались друг с другом, в любой комбинации. Получилось восемь болтов и девять гаек М10х1.5, болты длиной около девяноста миллиметров. Бракованные детали пойдут в переплавку — одно из преимуществ бронзы — переплавляется почти без потерь. Тут нас отвлекли обедом.
После обеда продолжили. Собрал ножницы, вместо винтика поставил медную заклепку, подточил — неплохо режет ткань. Отдал начальнику швейного цеха — Фросе. Собрал пасстижи — вот тут плохо, медь слишком мягкая, от нагрузки плывет, бронзу не расклепаешь — трескается, надо болтик делать, обсудили с Аргиросом как.
Наконец-то самое сладкое — револьвер. Зажал ствол бронзовыми пластинами как в тиски, лерку в леркодержатель, и нарезал резьбу на стволе. То же самое — метчиком в рамке. Попробовал — ствол запросто вкручивается в рамку. Теперь тонкая работа — подгонка зазора между стволом и барабаном. Делал не спеша, подшлифовывал самым мелким песчаником. Зато получился зазор тоньше листа бумаги, не местной, а той из двадцать первого века. Сделал фаски с обоих концов канала ствола. «При определенном уровне производства качество металлообработки определяется фаской».
Собрал — весь такой из желтой бронзы, ствол и барабан из красной бронзы — стимпанк! Не хватает мушки и щечек рукояти. Мушка был лишняя от винтовок, щечки заказал Осипу, из ореха. У сегодняшнего столяра нашел орех, еще лучше бука, и меньше коробит от сырости. Руки чешутся испытать, но в городе нехорошо, да и щечек нет, потерплю. Мушку припаяли. Мужики и пацаны вокруг сидят и млеют мечтательно. Ивашка по секрету уже всем рассказал что это «пистоль на шесть патронов».
Глава 5