Сто миллиардов солнц
Шрифт:
— Дело хорошее, — согласился Дорман. — По уму, здесь нужно строить специализированные беспилотники и отправлять на автономную работу, чистить. А так летает корабль с экипажем, не придерешься.
— А еще скоро первые энергоблоки запускают, — напомнил Ник. — На новом принципе. На Белоярской станции, им не впервой новые блоки испытывать.
— Я никак не могу успокоиться, Ник, — признался Дорман. — Я теперь почти уверен, что прорыв в Стэнфорде состоялся, поэтому в Вашингтоне так обнаглели. Они решили, что теперь смогут потягаться с русскими, а наши с тобой расследования уже не дадут ничего нового, поэтому нас можно списать. Могут даже объявить нас предателями, если это поможет накручивать истерию.
— Это чересчур, — мрачно возразил Ник. — Но на всякий случай будь осторожен. Сними другое жилье, подальше, и отправь туда сестру, сам один не гуляй. Мне прятаться нет смысла, а ты, если что, смело проси убежища.
Не веря ушам, Дорман замер, впившись глазами в старого друга.
— Ты что сейчас сказал? — переспросил он. — И главное, чем сказал?
Ник устало покачал головой.
— Ты хочешь из меня вытрясти все тайны? — поморщился он. — Ладно, держи еще одну. Морская пехота переформировывает двадцать бригад из резерва и пополняет их техникой. Извини, обойдемся без номеров. В армии та же история, ремонтные работы, пополнение, погрузка боезапаса. С авиакрыльями то же самое, ставят технику в строй и частично перебазируются обратно на палубы. Понимаешь, что это значит?
— Война, — кивнул Дорман, чувствуя странное опустошение. — Вот забавно, не об этом ли мы говорили, не об этом ли мечтали? Говорили, отплатим этим «южанам», выбомбим их до самого экватора, чтобы сто лет на всем континенте боялись голову к небу поднять. Меня эти сраные боливарианцы вообще не волнуют, но начинать войну сейчас?!
И если кто-то считает, что одолеть «южан» будет просто, тот ошибается. С другой стороны, если не ограничивать себя применением любого оружия, не боясь жертв среди гражданского населения… Но все равно потери будут приличные, хоть популярная русская поговорка и гласит, что не стоит пугать военных войной, а кота сосиской…
— Ты уже старенький, — дружески подколол Ник. — Тебя уже точно не призовут. А вот меня после отставки очень даже могут отправить «на текущую войну». Поэтому если ты останешься здесь, то не нарушишь свой долг. Кто знает, как оно повернется?
Дорману захотелось возразить, но слов у него не нашлось. Совсем не так он представлял свое будущее вдали от Родины, и рассчитывал совсем не на такую «благодарность». Вот и устроился, старый проныра! И сестру в это дело втянул, дурень… И что теперь ей сказать, если все пойдет по худшему варианту?
— Пойдем, а то засиделись, — предложил Дорман, которого уже чуть ли не мутит от собственного бессилия. Оба не спеша поднялись и побрели к выходу со двора, думая каждый о своем.
— Не в ногу идем, — вдруг пошутил Дорман, но Ник отреагировал серьезно.
— Идем в разных направлениях, — отметил он. — Разное у нас с тобой будущее, Джин, очень разное. Есть шанс, что вообще больше не увидимся. Это, конечно, в самом худшем случае.
В молчании они прошли еще около полукилометра, и Ник, пожав руку другу, сел в машину и уехал по своим посольским делам. А Дорман не спеша побрел к метро, не жалея о том, что оставил транспорт дома. На своих двоих ему сейчас лучше, потому что нужно еще обдумать будущий разговор с Лиззи.
Если все пойдет так, как опасается Ник, то поймет ли она его решение остаться в России? Он уже почти уверен, что сам никуда не уедет, а вот сестра… Еще год назад трудно было представить большей патриотки, чем Лиззи, но ее тоже изменила жизнь в Москве. В какую сторону? Разумеется, в лучшую, с его точки зрения, но что она скажет, когда он расскажет ей все без утайки? И есть ли у него право об этом рассказывать?
В этот момент Дорман еще не знает, что в одном пункте своего прогноза, насчет последней встречи старых друзей, Ник все угадал очень точно.
Технокластер Тримар
Апрель 2061 года
Эта планета не похожа на Рьялу ни своим пугающим видом багрового серпа с черными пятнами неглубоких морей, ни тем более крутым норовом. Планета не для туристов и не для праздных путешественников. Собственно, если вы оказались здесь, то это значит, что вам это очень нужно, или же вы сами здесь живете. По этой же причине никто по-настоящему не посягал на Тримар уже полтора столетия. Некоторые кланы устраивали набеги и диверсии, но отобрать этот «оазис» не пытались. И их можно понять.
Вечный день на одной стороне планеты и вечная ночь на противоположной, и только в середине, в кольцевой зоне «вечных сумерек» температура близка к комфортной. Так часто бывает, если планета достаточно близка к звезде, чтобы оказаться в гравитационном «замке». К счастью, мощная конвекция не только приводит к постоянным ветрам, но и сглаживает перепады температуры. Северным полюсом здесь удобства ради считают самую горячую точку, где солнце всегда в зените.
Ветер не стихает ни на минуту, без устали гоняя пыль вдоль меридианов.
Здесь не знают штиля и тихой погоды. Развитая жизнь, если бы возникла на этой планете, не имела бы в своем распоряжении огромного океана, ведь моря Тримара немногочисленны, мелки и больше напоминают соленые озера. Впрочем, примитивные местные микроорганизмы, за десять миллиардов лет так и не сумевшие вырваться из этих тесных ареалов, почти не заметили появления людей. Даже в наличии пригодного для дыхания воздуха нет их заслуги.
Эту планету можно считать ярким образцом астроинженерного искусства. Ее создало страстное желание одного клана, когда-то гонимого войной, не просто найти, но построить себе новый дом там, где все остальные прошли мимо, с презрением глядя на маленькую старую звезду и ее суровые планеты. Тримарцы вовсе не забыли уютную Рьялу, до которой всего лишь несколько световых лет и которые можно преодолеть одним прыжком. Они просто нашли способ не слишком тосковать по ней.
Пройдя орбитальный карантин, «Мурена» нырнула в атмосферу почти на «экваторе», быстро прошла зону горячего южного ветра на больших высотах и погрузилась в нижние, более холодные слои. Здесь прохладный нескончаемый ветер направлен к северу, замыкая всепланетный погодный цикл. Не доверяя до конца своим «безопорным» движителям, Иван наплевал на возможные упреки и вернул реактивную тягу в контур управления. Борьба с турбулентностью стала намного проще, и «Мурена», развернувшись навстречу воздушному течению, «спорхнула» вниз, словно исполинский сухой лист, подхваченный штормовым ветром.