Сто одиннадцатый (с иллюстрациями)

Впереди — черное небо, усеянное бессчетными огоньками немигающих звезд. Самая яркая из них, если наблюдать за нею месяц за месяцем, заметно перемещается, тогда как все остальные неподвижны и не изменяют своего взаимного расположения. Но это и не звезда, а планета Нептун.

Позади — то же черное небо с такими же огоньками звезд, которое не затмевает своим блеском далекое Солнце. Оно уменьшилось за время пути в несколько раз и кажется теперь меньше теннисного мяча.

Там же позади, невидимая из-за близости к солнечному диску, осталась покинутая более двух лет назад родная Земля. И огромная планета Уран, изменившая могучим полем тяготения траекторию полета автоматической межпланетной станции, направившая ее к Нептуну — цели полета.

Уран выполнил свою роль, и теперь расстояние между ним и станцией увеличивается почти на два миллиона километров каждые двадцать четыре часа.

Уран давно не виден. Нептун еще трудно найти среди звезд. Вокруг черная бездна, и нет этой бездне ни начала, ни конца.

Но пути, по которому с третьей космической скоростью летит ракета, начало было — на Земле, и будет конец — возле Тритона, спутника Нептуна, одной из крупнейших «лун» Солнечной системы, превосходящего своими размерами планету Меркурий.

Конец только через много месяцев, а пока полет в пустоте, в скучном однообразии.

Но скучать некому. Автоматическая межпланетная станция, направленная учеными Земли, чтобы с близкого расстояния «осмотреть» Тритон, исследовать его атмосферу, измерить напряженность магнитного поля и разрешить множество других вопросов, возникших у астрономов, летит без экипажа. На ней только приборы и электронно-вычислительные машины. Бесстрастно, точно и неутомимо выполняют они составленную на Земле программу полета, аккуратно посылая радиограммы с результатами наблюдений.

Огромное тело ракеты, которой солнечные батареи придают некоторое сходство с самолетом, снабжено «глазами» — четырьмя телеобъективами, чутко реагирующими на малейшее изменение в окружающем пространстве. Этим «глазам» помогают локаторы, непрерывно прощупывающие лучами путь впереди ракеты. И те и другие сообщают обо всем, что «видят», главной электронно-вычислительной машине ЭВМ-1, управляющей полетом и всеми процессами, происходящими внутри станции. Сделано все, чтобы защитить станцию от любой случайности.

Пока объективам и локаторам нечего зафиксировать для передачи на Землю, радиограммы содержат только краткую сводку о режиме внутри станции — температуре, давлении, состоянии бортовых систем и механизмов. И об интенсивности космических частиц.

Так продолжается месяц за месяцем.

Последняя радиограмма, содержавшая хоть какие-то данные, помимо внутреннего режима, была передана, когда станция пролетала мимо Урана, в нескольких миллионах километров от гигантской планеты. Следующая будет послана в конце пути. А сейчас передавать нечего. Вокруг станции нет ничего. Нет и не может быть. Пространство между орбитами Урана и Нептуна практически пусто.

Это хорошо знают в координационно-вычислительном центре управления полетом. Но ежедневно дежурный оператор аккуратно заносит в журнал очередную радиограмму со станции, заносит одни и те же данные, не пропуская ни одной цифры кода, хотя месяц за месяцем эти цифры почти не меняются. Почти — потому что различно число зарегистрированных космических частиц.

Записи в журнале внимательно прочитывают ученые. Прочитывают каждый день, несмотря на то, что знают заранее — ничего нового в журнале нет.

Нет и не может быть!

Потому что:

ПРОСТРАНСТВО МЕЖДУ ОРБИТАМИ УРАНА И НЕПТУНА ПУСТО!

Ученые совершенно уверены в этом, но все же читают записи, потому что они всегда помнят: «А вдруг!…» А вдруг что-нибудь произойдет вопреки вероятности, вопреки знанию и опыту.

Космос всегда может преподнести самый неожиданный, самый невероятный сюрприз!

И настал день, когда «А вдруг!» неожиданно превратилось в реальную действительность.

Только что была «привычная» для телеобъективов, локаторов и ЭВМ-1 черная пустота, усеянная огоньками немигающих звезд. Вот только что сейчас, какую-нибудь секунду назад…

Только что не было ничего, кроме блестящих точек, от которых ощутимо отделяла ракету безграничная бездна пространства, непостижимая пустота космоса…

И вдруг все исчезло!

«Глаза» станции не видят больше ни одной звезды. Пустота космоса перестала быть черной, она засияла ровно и сильно, заполнив сверкающим блеском все!

Нечто исполински огромное мгновенно закрыло пространство впереди ракеты, несущейся прямо в центр этого «нечто»…

Бортовые системы станции все же успели составить и начать передавать на Землю экстренную радиограмму. Успели начать, но… не успели закончить. К Земле ушло всего полтора слова: «Возникло пре…»

А все остальное, вместе с самой станцией, исчезло в огненной вспышке, прочертившей в плотной среде того неведомого, что встало на пути ракеты, ярко блеснувшую узкую полоску, подобную тем, которые испокон веков видят люди, когда в атмосферу Земли врезаются метеориты.

Сложное, прекрасное в своем совершенстве творение разума и труда, очередной разведчик науки, созданный и отправленный людьми в бездну космоса, внезапно прекратил существование, превратившись на несколько секунд в падающую звезду.

В координационно-вычислительном центре автоматический приемник, постоянно настроенный на частоту передатчика межпланетной станции, принял внеочередную и, как оказалось, последнюю радиограмму, заключавшую в себе только полтора слова.

А когда после получения этого отрывка прошло двадцать четыре часа бесплодного ожидания, в центре вынуждены были констатировать факт гибели станции и неудачу очередного космического эксперимента.

— «Пре…» может означать только «препятствие», — сказали ученые. — Видимо, ракета врезалась в астероид, случайно залетевший за орбиту Урана и случайно же оказавшийся на ее пути. Хотя и в этом случае остается непонятным, почему этот астероид, или крупный метеорит, своевременно не заметили локаторы. Они должны были заметить его на расстоянии, достаточном для любого маневра. Ведь только вчера станция радировала о полной исправности всех своих агрегатов.