Сто рассказов из русской истории. Жизнь Эрнста Шаталова. Навеки — девятнадцатилетние. Я вижу солнце. Там, вдали, за рекой
Шрифт:
— Возьму это, и это, и это! — крикнул я, заглушая подступившие рыдания.
— Не делай этого, Сосо! — взмолилась тетя.
— Возьму, возьму! Плачь сколько хочешь! И сапоги возьму, и брюки, и халат! — кричал я, выбрасывая вещи одну за другой. Вдруг я осекся и замолчал. На самом дне сундука лежало сложенное вдвое розовое платье. Я достал платье, развернул его, потом снова сложил, опустил на дно, положил сверху халат и брюки отца и захлопнул крышку.
— Хорошо, тетя, не плачь… Возьму только сапоги и полушубок…
Тетя молчала.
— Я пойду с тобой! — сказала Хатия.
Утром, чуть свет, я и Хатия стояли во дворе Манасэ и поглаживали по спине тощего, костлявого осла. Манасэ вертелся тут же, седлал осла и наставлял нас:
— У осла, дорогие мои, длинные уши, но человека он слушает плохо… Осел любит ласку, вежливое к себе отношение…
— Станет еще Сосойя объясняться в любви твоему ослу! — вставила Хатия.
— Не станет, так осел умеет и лягаться! Осел это тебе не лошадь — свистни, она и побежит за тобой… Нет, брат, осел знает себе цену!
— Да ладно, дядя Манасэ, осел есть осел!
— Нет, дочка, не так! Наполеон, скажу я тебе, покорил Египет благодаря ослам! А бои на Кавказе? Не будь ослов, кто бы тащил пушки и боеприпасы через скалы? Автомашины? Или лошади? Так что…
— А если предложить тебе обменять осла на хорошую лошадь… Согласишься? — спросил я.
— Что я, осел, что ли? Ишь ты! Осла на лошадь! Да я, если хочешь знать, этим ослом и живу!.. Все, готово! — Манасэ отступил на шаг, критическим взглядом оглядел оседланного осла, потом добавил: — Вдвоем на него не садитесь, он этого не любит, обязательно сбросит вас! Садитесь по очереди… Если он заупрямится, не бейте и не понукайте его! Он этого не любит!
— Не волнуйся, дядя Манасэ, все будет хорошо! — успокоила его Хатия.
— В тебе-то я уверен, умница моя, но вот твой отец, видно, спятил! Доверить ребенка Сосойе — сумасшедшему!
— Ничего, дядя Манасэ, ничего с нами не станет!
— Ну ладно, счастливого вам пути!.. Значит, договорились, Сосойя: плата за осла — полпуда кукурузы. Так?
— Так, дядя Манасэ, так!
— Ну, с богом!
Мы завернули к Хатии. Дядя Виссарион битый час слезно умолял меня оберегать Хатию, потом снял со стены двуствольную «централку»:
— Прихвати-ка ружье, Сосойя, авось найдется дурак, даст за него пуда полтора кукурузы…
Наконец мы тронулись. Дядя Виссарион проводил нас до околицы и стоял там, пока мы не скрылись с глаз.
В те времена осел в Гурии считался такой же диковинкой, как и иностранные туристы… Мы шагаем по шоссе, ведущему в Набеглави, и вся детвора встретившегося по пути села с гиканьем несется за нами. Мне стыдно, я огрызаюсь на детей. Осел — ему-то начхать на всех — топает
— Что им нужно, Сосойя? Они что, осла не видели? — спрашивает Хатия.
— Отстань, ради бога, а то пошлю тебя обратно домой!
— Вернусь, если хочешь…
— Сиди и не болтай много!
— Сосойя, может, остановиться у кого-нибудь?
— У кого ты здесь остановишься? Село беднее нашего!
Мы наконец миновали село и вздохнули свободно.
К вечеру вступили в Набеглави. Я остановил осла у первых же ворот и крикнул:
— Эй, хозяин!
Из дома вышли среднего роста рябой дядька и носатый мальчик моих лет.
— Пожалуйте! — пригласил рябой, распахивая ворота.
Я завел осла во двор, ссадил Хатию и поздоровался с хозяевами.
— Вы кто будете? — спросил рябой.
— Да вот, меняем сапоги и полушубок на кукурузу…
— Покажи!
Я показал. Рябой стал внимательно рассматривать вещи.
— Осел твой? — спросил носатый мальчик.
— Мой.
— А девочка кто?
— Никто.
— Ее тоже меняешь на кукурузу? — осклабился носатый.
— Заткнись, а то получишь по зубам!
— Кто это, Сосойя? — спросила Хатия.
— Никто. Нос!
— Она что, слепая? — удивился мальчик.
— Слепая, но не глухая, дурак!
— Ты, парень, пришел сюда ругаться или торговать? — спросил меня рябой.
— Пусть он не болтает глупостей, и я не буду ругаться!
— Замолчи ты! — прикрикнул рябой на сына и вновь обратился ко мне: — С чего ты решил в такую жару продавать полушубок?
— Не хочешь — не бери!
— Сколько ты просишь за него?
— Денег мне не надо, меняю на два пуда кукурузы.
— Обалдел?!
— Да.
— Даю полпуда.
— Полпуда — это один карман полушубка.
— Ну вот, наполню все карманы, и конец делу!
— Сосойя, как он одет, этот дядя?
— Как? Да… Рубашка на нем рваная…
— Ну и пусть ходит в рубашке! Дай сюда полушубок!
Я передал полушубок Хатии.
— А за сапоги? — спросил рябой.
— Наполним ему сапоги кукурузой, и хватит! — выступил из-за спины отца носатый.
— Говори, сколько просишь за сапоги? — повторил рябой.
— Ничего!
— Даром, что ли, отдаешь?
— Даром растет у тебя вот этот балбес, присмотри-ка лучше за ним! — я вырвал сапоги из рук рябого.
— Слушай, ты! Ты чего это здесь раскричался? Думаешь, я боюсь твоего ружья? — вспылил рябой.
— Идем, Сосойя! — сказала Хатия.
Я усадил ее на осла, и мы направились к воротам.
— Одну минуточку, Сосойя!.. Они еще во дворе?
— Да. А что?..
— Погоди… Дядя, — крикнула Хатия, — а осла ты не купишь?
— Зачем мне осел? — удивился рябой.