Сто шагов назад
Шрифт:
– Не отдам! – вдруг воскликнула Эльза. – Мы уже месяц без мяса, а ты вчера взяла куропатку у старешины Болла!
– Отдай! – глаза шаманки сузились и потемнели.
– Отдай ей кролика, – обречённо сказал Эван.
– Не отдам!
Эльза упрямо сжала губы. Она продолжала стоять между очагом и шаманкой. Шаманка сделала ещё один шаг. Теперь их разделяло расстояние не больше вытянутой руки.
– Не отдам! – повторила Эльза.
Мгновение они стояли, глядя друг другу в глаза. Потом шаманка стремительно повернулась на пятках и пошла к выходу. В дверях она ненадолго задержалась и бросила через плечо
***
Хотя дождь прекратился, погода никак не налаживалась. Время от времени поднимался ветер, а вдалеке над лесом темноту то и дело разрывали лиловые вспышки, будто бы сверкала молния, хотя грома не было. А ещё кто-то из рыбаков разглядел в небе новую звезду. Рыбаки и охотники хорошо знают звёзды. Звёзды помогают им найти дорогу домой. Поэтому изменения в ночном небе не могли укрыться от их глаз. Может быть эта новая звезда появилась давно, но небо скрывали дождевые тучи, и потому разглядеть её смогли только сейчас.
Шаманка качала головой и говорила, что боги посылают знаки. Весь следующий день она курила трубку и гадала на морской гальке, на шкурах животных и рыбьих кишках, но разгадать волю богов так и не смогла.
Эван тоже думал о знаках, о воле богов и о предстоящей охоте.
С утра он вытащил из-под своей постели нож и тщательно его осмотрел. Это был настоящий железный нож в локоть длинной, с широким лезвием и ребристой деревянной рукоятью. Таких ножей в посёлке едва ли наберётся два десятка. Раньше их делал один мастер, старик, имя которого уже мало кто помнит. Железо приносили охотники. Они иногда находили его в горах. Старые люди говорили, что железо падает с неба, что это боги, играя, бросают его на землю. Но тот мастер умер, а кроме него никто не знал как обрабатывать этот материал. Кое-кто пробовал, но ничего путнего из этого не вышло. Поэтому оставшиеся в посёлке ножи берегли как большую ценность.
Эвану нож достался от его отца, которого юноша совсем не помнил. Эван тщательно следил за тем, чтобы лезвие всегда было острым и не заржавело. Если вдруг на нём появлялось тёмное пятно, он тут же шлифовал его камнем, а после куском грубой кожи. Поэтому нож был отличный, разве что лезвие слегка сточилось да рукоятка потемнела от времени.
Копьё Эван сделал себе сам. Оно было почти в его рост, прочное, крепкое, с треугольным каменным наконечником. Такое можно бросить в зверя с небольшого расстояния или ударить, подойдя вплотную.
Тетиву для лука сплела из змеиных жил Эльза, а основу Эван нашёл в лесу. Подходящих деревьев в лесу не так много, поэтому если лук сломался, заменить его на новый удавалось не сразу. Другое дело стрелы. Их каждый охотник мог сделать в любом количестве. Лёгкие тростниковые с заостренными концами для того, чтобы бить птицу, и из ровных прямых веток с наконечниками из рыбьих костей для более крупной дичи. За зиму Эван заготовил их несколько связок.
Похоже, со снаряжением всё было в порядке.
Эван отложил лук и посмотрел туда, где сгущавшиеся над лесом сумерки то и дело разрывали вспышки далёких молний. Там, далеко на севере снова бушевала гроза.
Лишь бы только погода не испортилась, подумал Эван. Когда льёт дождь, в
Так бы всё и случилось, если бы не умерла старая Рут.
***
Рут была уже старой, когда Эван и Эльза ещё были детьми. Никто точно не знал сколько ей лет. В посёлке редко кто доживал до пятидесяти – голод, болезни, дикие звери и бурное море исправно собирали свою дань. Совсем немощных и больных, если о них некому было заботиться, сажали в лодку и отдавали морским волнам. Потому что и без них хватало голодных ртов.
Самому старшему мужчине в посёлке сейчас было сорок два. А Рут, как утверждали некоторые, прожила уже сто лет.
И вот теперь она умирала. Одна в своей вросшей в землю хижине с прохудившейся крышей.
Рут всегда считали выжившей из ума старухой. Говорят раньше она часто рассказывала детям сказки о далёких временах и так долго их повторяла, что сама начала верить будто бы всё это правда. Сначала это воспринимали как чудачество, но потом, когда Рут окончательно свихнулась, шаманка сказала, что её разум украл злой дух, и что то же самое случится с теми, кто будет слушать её бредни.
Из уст в уста передавался рассказ об охотнике Имаре, который любил послушать болтовню старухи и частенько захаживал к ней. А потом он свихнулся и ушёл в горы. Два месяца о нём ничего не было слышно, а потом его нашли в лесу совершенно обезумевшего и привели домой. Только в конце концов пришлось его убить, потому что он несколько раз пытался поджечь деревню. Он утверждал, что зачем-то нужно зажечь большие костры, такие, чтобы их можно было увидеть с неба.
С Рут перестали общаться. Она все дни проводила на пороге своей хижины, раскачиваясь из стороны в сторону и что-то бормоча себе под нос. Рядом была тропинка, по которой охотники обычно возвращались из лесу, и кое-что из добычи они из жалости оставляли Рут, чтобы она не умерла с голоду. Остальные обходили хижину стороной.
Так было много лет подряд.
Но вот уже две недели на пороге хижины никого не было. К оставленной на пороге еде никто не притрагивался. Один из охотников осторожно заглянул внутрь и увидел, что старуха неподвижно лежит на постели. Он решил, что Рут умерла и хотел было пойти сообщить об этом остальным. Но когда он уже отошёл от двери, старуха зашевелилась и что-то сказала. Памятуя наставления шаманки, охотник зажал уши руками и убежал. Больше к хижине никто не подходил.
– Надо бы посмотреть что с ней, – пару дней спустя сказал старейшина Болл. – Умерла она или нет. Если умерла, так стоило бы её похоронить.
– А если не умерла? – спросил кто-то из молодых охотников. – Вдруг она заговорит со мной?
– Ну а хоть и заговорит, так что с того. Закроешь уши и уйдёшь.
– Вот ты, Болл, сам и сходи тогда. А я не хочу, чтобы злые духи похитили мой разум.
Старейшина смутился. Видно было, что ему вовсе не хотелось идти в хижину полуумной старухи.