Сто великих композиторов

Самин Дмитрий

В 1560 году Палестрина обратил на себя всеобщее внимание своими импропериями Их простая, красивая, гармоничная музыка произвела сильное впечатление, и триентский собор поручил Палестрине написать пробную мессу, которая доказала бы возможность существования фигуральной музыки при церковном богослужении, так как многоголосие контрапунктических хитросплетений наносило ущерб ясности текста и музыкальному благополучию.

Палестрина написал три мессы на шесть голосов. Все три отличались замечательными достоинствами: первая отличалась строгим стилем, вторая – нежностью, глубиною чувства и изяществом, третья, как по форме, так и по экспрессии, явилась высшим проявлением гениальности композитора. Посвященная памяти папы Маркелла, покровителя Палестины, она известна под названием "Мессы

папы Маркелла" и стала образцом для подражания. Эти мессы решили участь фигуральной музыки в ее пользу.

Папа Пий IV, услышав мессу, воскликнул: "Здесь Иоанн (то есть Палестрина) в земном Иерусалиме дает нам предчувствие того пения, которое святой апостол Иоанн в пророческом экстазе слышал в небесном Иерусалиме". С тех пор и на долгое время сочинять в стиле Палестрины было обязательным для композиторов католической духовной музыки.

Неудивительно, что с 1561 года и до конца жизни композитор занимал почетную должность руководителя капеллы собора Св. Петра. За заслуги перед церковью он был там и похоронен в 1594 году.

Палестрина за свою жизнь написал много церковных произведений: около 100 месс, 68 офферториев, более 200 мотетов, гимны и другие духовные хоровые сочинения. Музыка месс композитора в полной мере отвечает величию литургического обряда и становится его органичной составной частью. Палестрина в своем творчестве использовал знания музыкальной теории и искусства предшествующих поколений, в частности, очень сложного технически искусства представителей нидерландской школы. Он сумел придать ему новый смысл и, самое главное, – сделал более человечным и понятным. Именно поэтому его можно назвать великим композитором.

Палестрина до сих пор остается непревзойденным мастером многоголосья, так называемой полифонии. Все голоса в его произведениях действительно поют и своим согласным звучанием создают совершенно новую гармонию. Композитор упростил технику колоратурного пения, тщательно следил за правильным произнесением слов литургии и старался избегать всяческих излишеств в музыке. Он писал преимущественно вокальную музыку; орган в его произведениях выполнял роль сопровождения или же не использовался вовсе, поэтому Палестрина считается самым ярким представителем хорового пения а капелла (без сопровождения). Всестороннее совершенство хоровой музыки Палестрины позволяет сравнивать его с великим художником итальянского Возрождения Рафаэлем.

Композитор создал новый стиль, который оказал влияние не только на римскую музыкальную школу, но и на развитие музыки во всей Европе. И, несмотря на все это, его музыка постепенно исчезла из церковного и светского репертуара и была возрождена только в 30-х годах прошлого века в связи с мощным движением обновления церковной музыки. А современные музыканты только теперь приближаются к стилистически точному исполнению его сочинений.

Клаудио Монтеверди (1567-1643)

Клаудио Монтеверди родился в Кремоне. Точно известна лишь дата его крещения – 15 мая 1567 года. Кремона – североитальянский город, издавна славился как университетский и музыкальный центр с превосходной церковной капеллой и чрезвычайно высокой инструментальной культурой. В XVI– XVII веках целые семейства знаменитых кремонских мастеров – Амати, Гварнери, Страдивари – изготовляли смычковые инструменты, равных которым по красоте звука не было нигде.

Отец композитора был медиком, сам он, возможно, получил университетское образование и еще в юности сложился не только как музыкант, искусный в пении, игре на виоле, органе и сочинении духовных песен, мадригалов и канцонетт, но и как художник весьма широкого кругозора и гуманистических взглядов. Сочинению его обучал известный тогда композитор Марк Антонио Индженьерн, служивший капельмейстером кремонского собора.

В 1580-х годах Монтеверди жил в Милане, откуда, по приглашению герцога Винчензо Гонзага, он двадцати трех лет от роду отправился к мантуанскому двору в качестве певца и виртуоза на виоле. Впоследствии (с 1601 года) он стал придворным капельмейстером

у Гонзага. Документальные материалы, и, прежде всего, переписка самого композитора, говорят о том, что жизнь его была там отнюдь не сладкой, он страдал от деспотизма и жадности своих меценатов, властно и мелочно опекавших его труд и обрекавших его на подневольное, жалкое существование". Я предпочел бы просить милостыню, чем подвергаться снова такому унижению", – писал он впоследствии. Тем не менее, именно в этих трудных условиях Монтеверди окончательно сформировался как зрелый и притом выдающийся мастер – создатель произведений, обессмертивших его имя. Усовершенствованию его искусства способствовала повседневная работа с превосходными ансамблями придворной капеллы и церкви Св. Варвары, странствования по Европе в свите Гонзага в Венгрии, Фландрии, общение с выдающимися современниками, среди которых были такие гениальные художники, как, например, Рубенс. Но особенно важным фактором прогресса была для Монтеверди свойственная ему скромность, неустанный труд и исключительно строгая взыскательность к собственным сочинениям В 1580-1600-х годах в Кремоне, Милане и Мантуе были написаны первые пять книг прекрасных мадригалов пятиголосного склада.

Значение этого жанра в формировании творческого метода и всей артистической индивидуальности мастера было огромно. Дело не только в том, что в наследии Монтеверди мадригал количественно доминирует над другими (всего около двухсот произведений на тексты Тассо, Марине, Гварини, Стриджо и других поэтов). Именно эта жанровая сфера стала для Монтеверди творческой лабораторией, где им еще в молодости предприняты были самые смелые новаторские начинания. В хроматизации лада он значительно опередил мадригалистов XVI столетия, не впадая, однако, в субъективистскую изощренность и произвол Огромным прогрессивным приобретением Монтеверди явилось блистательно осуществленное слияние ренессансной полифонии и нового гомофонного склада – драматически индивидуализированной мелодии разнообразнейших типов с инструментальным сопровождением. Эта, по определению самого композитора, "вторая практика", нашедшая полное и яркое выражение в пятой книге пятиголосных мадригалов, стала путем к достижению высшей эстетической цели художника, к поиску и воплощению правды и человечности. Потому, в отличие, скажем, от Палестрины, с его религиозно-эстетическими идеалами, Монтеверди, хотя и начинал свой путь с культовой полифонии, со временем утвердился в чисто светских жанрах.

Ничто не привлекало его так, как обнажение внутреннего, душевного мира человека в его драматических коллизиях и конфликтах с окружающим миром. Монтеверди – подлинный первооснователь конфликтной драматургии трагедийного плана. Он – истый певец душ человеческих. Он настойчиво стремился к естественной выразительности музыки. "Речь человеческая – повелительница гармонии, а не служанка ее". Монтеверди – решительный противник идиллического искусства, не идущего дальше звукописи "амурчиков, зефирчиков да сирен". И поскольку его герой – герой трагический, "мелопоэтические фигуры" его отличаются остро напряженным, зачастую диссонантным интонационным строем. Закономерно, что этому мощному драматическому началу, чем дальше, тем более тесно становилось в границах камерного жанра.

Постепенно Монтеверди приходил к различению "мадригала жестов" и "мадригала нежестикулированного. Но еще раньше драматургические поиски привели его на путь оперного театра, где он сразу же выступил во всеоружии "второй практики" с первыми мантуанскими операми "Орфей" (1607 год) и "Ариадна" (1608 год), принесшими ему громкую славу.

С его "Орфея" и начинается история подлинной оперы. Предназначенный для типичного придворного празднества, "Орфей" написан на либретто, явно связанное со сказочной пасторалью и роскошными декоративными интермедиями – этими типичными атрибутами придворной эстетики. Но музыка Монтеверди превращает гедонистическую сказочную пастораль в глубокую психологическую драму. Кажущаяся пастораль характеризуется столь экспрессивной, индивидуально-неповторимой музыкой, овеянной поэтической атмосферой скорбного мадригала, что она и по сей день воздействует на нас.