Сточное время

Холкин Владимир

– Ага. Но, вообще-то, дом хочу продавать. Все равно я здесь почти не бываю.

– О, – сказал Славик, – серьезное дело. Это надо отметить.

– Дай сначала продать. Потом и отметим.

– Потом мы, может, не состыкуемся. У нас каждый день аврал – видишь, даже в субботу вызвали.

– Террористов ловите?

– Стараемся, – вздохнул Славик. – Но сегодня, спасибо, тревога ложная. Так что до завтра я совершенно свободен. Пошли, тут рядом есть один погребок…

– Погоди, – взмолился Артем, – я только с поезда. Дай хоть переодеться.

– Да ладно тебе, – махнул рукой Славик. – Нормально

выглядишь, люди не разбегаются. Вот, кстати…

Он показал глазами на двух девиц, которые стояли в паре метров от них. Барышни уставились в телевизор, подвешенный на одной из колонн.

– Смотри, Собчак так загорела, аж завидно, – комментировала одна.

– Не говори, – соглашалась другая. – А видела вчера эту новенькую? Она на поляне скандал устроила. Говорит, пришла на проект, чтобы строить отношения с Владом, а сама страшная, как я не знаю кто…

– Извините, девушки, – вмешался Славик, – невольно подслушал ваш разговор. И тоже считаю, что новенькая была категорически не права. Предлагаю обсудить это в более подходящем месте. Здесь буквально через дорогу.

Девушки с интересом посмотрели на них.

– Нам вообще-то на электричку…

– Электрички ходят весь день, – успокоил Славик. – И завтра тоже. Так что еще успеете. Ну что, идем?

И они все вместе вышли под дождь.

Часть вторая

Безбилетник

Глава 1

Два человека глядели сверху на заснеженную равнину. По белому полю бежали сиреневые ручьи – они сливались друг с другом, образуя небольшую воронку. Отработанная энергия уходила в недра планеты. Чтобы увидеть эту картину, нужно было иметь особое зрение – и пассажиры ялика им, без сомнения, обладали.

– Кажется, все нормально, – произнес тот, что был помоложе. – Воронка снова функционирует.

– Да, но какой ценой, – вздохнул его собеседник.

– Перестаньте, магистр, – поморщился молодой. – Вы ведь прекрасно знаете, что другого выхода не было.

– Знаю, господин ректор. Но девушку не вернешь. И этот мальчик, Янус, тоже не выдержал. Ушел из университета, а ведь подавал большие надежды. Искренне интересовался наукой. Буквально глаза горели…

Повисла пауза. Ялик неподвижно висел над бескрайним полем. Магистр закрыл глаза и устало откинулся на сиденье. За последние дни он, казалось, постарел лет на десять.

– Воронки… – произнес, наконец, магистр, словно пробуя это слово на вкус. – Это ведь неисчерпаемый материал для исследования. Каждая гипотеза порождает кучу вопросов. Вот, например, та воронка, что перед нами. Ладно, примем за аксиому, что она ведет в другой мир. Но ведь воронок много? Значит, и миров тоже должно быть много? Кто будет искать ответы? Нам не хватает энтузиастов. Януса мы уже потеряли…

– И с этим ничего не поделаешь, – жестко заметил ректор. – Наука требует жертв. Теперь этой проблемой займутся другие люди. И кто-то из них, может быть, докажет, что сточных миров существует много.

– Вы правы, – магистр опять тяжело вздохнул. – Этим займутся другие люди…

…Когда соседи спозаранку включили дрель, Егор чуть не заревел от досады и выругался сквозь зубы. Дрель тарахтела как пулемет, делая короткие паузы, как будто каратели

поправляли прицел, чтобы акустический удар пришелся точно в левое ухо. Егор оторвал лицо от подушки и с ненавистью уставился в стену, надеясь, что его взгляд прожжет кирпичную кладку и разом испепелит снайпера. Но потом до него дошло, что звук рождается не за стеной, а где-то гораздо ближе. Егор скосил глаза и увидел, что рядом бьется в конвульсиях массивная антикварная «Нокиа». Мобильник с виброзвонком елозил по ветхому деревянному стулу, и тот буквально подпрыгивал от испуга.

Егор, пораженный этим эффектом, выловил телефон и мысленно извинился перед соседями, которых к тому моменту успел обложить до семнадцатого колена.

– Алло, – произнес он осипшим голосом.

– Егор? – донеслось из трубки. – Спишь, что ли?

– Нет, – зло сказал Егор.

– Не узнал? – Собеседник говорил с кавказским акцентом. – Заур тебя беспокоит.

– А, привет. Извини, действительно не узнал. – Егор потер лоб, пытаясь собраться с мыслями. – Как дела продвигаются?

– Дела у прокурора, у нас делишки! – Заур обожал употреблять русские идиомы. Егор представил, как тот сейчас скалит зубы и энергично жестикулирует свободной рукой. – Слушай, дорогой, ты ко мне подъехать не можешь? Тут с тобой люди хотят побеседовать. Деловое предложение, говорят.

– Что за люди? – Егор спустил ноги на пол. Спать уже не хотелось.

– Серьезные люди, не сомневайся. К часу подходи, ладно?

Услышав это, Егор мог бы, конечно, ответить усталым голосом что-нибудь вроде: «Я завязал». А потом сделал бы мужественное лицо, закурил сигарету и долго глядел бы невидящим взглядом перед собой. Как Брюс Уиллис в роли пьющего, но честного детектива. Но Егор не мог себе такого позволить. Денег, вырученных по результатам последней командировки, едва хватило, чтобы рассчитаться с долгами, и платить за квартиру в этом месяце было нечем, и в голосе Юльки, когда она напоминала ему об этом, все чаще проскакивали визгливо-истерические нотки. Поэтому он буркнул в трубку: «Ладно, договорились», поднялся с кровати и пошел умываться.

Соскреб щетину, полюбовался на себя в зеркале и поплелся на кухню. Потом случайно посмотрел на часы и едва не выронил чайник. Елки-палки, начало первого! А ему казалось – раннее утро. Вот что значит отвык вставать по будильнику. Теперь даже чаю некогда выпить. Ну, то есть он еще не опаздывает, но пока вода закипит, пока заварится – а потом давись кипятком…

Егор отхлебнул нарзану из пластиковой бутылки, выглянул во двор и поморщился. Было пасмурно, накрапывал дождь, да еще и дерево, растущее прямо перед окном, едва пропускало свет через густую листву. Даже при безоблачном небе в квартире всегда царил полумрак – а в такие дни, как сегодня, серый рассвет, казалось, продолжался часами, постепенно вырождаясь в тусклые вечерние сумерки. Будь его воля, Егор поселился бы в одной из новых многоэтажек, что в последние годы выросли на окраине Чернодольска. Причем желательно на самом верху, где-нибудь этаже на шестнадцатом – чтобы никакие деревья не закрывали обзор и вечером можно было смотреть, как малиновый шарик солнца опускается в ложбинку между холмов. Но, увы – всю жизнь он ютился в съемных квартирах не выше третьего этажа. Других почему-то не предлагали.