Сточное время
Шрифт:
Тетка между тем не собиралась заканчивать представление. Она обвела попутчиков невидящим взглядом и, уронив на штанину большую каплю слюны, раздельно произнесла:
– Он проснулся!
– М-да, – неуверенно сказал кто-то. – Белочка, что ли?
– Не, – возразили рядом. – Она же не пила ничего. От жары, наверно.
Дама набрала в грудь побольше воздуха:
– Услышаны стенания наши, и восстанет он ото сна, и не оставит нас без защиты! И воздвигнет твердыню каменную, и перекроет реку поганую! И вспять потечет река, и затопит
Наверно, в средневековой деревне это произвело бы жуткое впечатление. Крестьяне разбежались бы в ужасе или, наоборот, проткнули бы одержимую бабу вилами, а для верности сожгли бы на костре. Но пассажиры вагона № 15, которых не испугало даже всесильное учение Маркса, реагировали спокойно. По сравнению с речами на последнем съезде КПСС теткины откровения были просто образцом внятности и ясности изложения. Поэтому костер разводить не стали, а просто плеснули даме водой в лицо. Та заморгала и растерянно огляделась.
– Что происходит, граждане? – Вперед протиснулась проводница.
– Женщине стало плохо, – сказали ей. – Даже бред начался. А все потому, что жуткая духота, а у вас даже окна не открываются. Я удивляюсь еще, как все живыми до конечной станции доезжают.
Проводница возразила, что, будь ее воля, некоторых товарищей вообще бы не пустили в вагон. Или согнали бы в одну большую теплушку, а потом запихнули на запасные пути, чтобы они там сгнили, размышляя о собственном моральном несовершенстве.
Артем понял, что самое интересное позади, и протиснулся в тамбур. Поезд уже заползал на станцию. Местный вокзал, пожалуй, не уступал по размерам своим московским собратьям. Здесь пересекались пути, ведущие в кавказские автономии, и маршруты на лечебные воды. Москва – Назрань, Москва – Грозный, Москва – Баку, Адлер – Орджоникидзе, Кисловодск – Киев и даже Чернодольск – Воркута. Воздух дрожал над сверкающим переплетением рельсов, поезда шипели друг на друга, как железные змеи, электрички дремали в стойлах. Старые тополя, застывшие вдоль путей, роняли пух на крыши вагонов.
Поезд остановился, и проводница открыла дверь. Артем шагнул на залитый солнцем перрон и сразу вытащил сигарету. Остановившись в тени каштана, он неторопливо курил, наблюдая, как другие пассажиры выбираются из вагонов. В основном это были курортники в дурацких панамах и огромных солнцезащитных очках. Они скептически озирали бледно-зеленое здание пассажирского терминала, снабженное трехступенчатой башенкой и часами, которые то ли остановились, то ли спешили минут на двести.
К удивлению Артема, возле вагона, в котором он провел последние сутки, возникла какая-то непонятная суета. Когда все желающие выползли на перрон, проводница стала спиной к дверям, не давая начать посадку. Темпераментные кавказцы с баулами, которые толпились вокруг, недовольно загомонили.
– Эй, красивая, – раздались голоса, – почему не пускаешь, слушай?
– Не
Сквозь толпу протолкались двое ментов в голубых рубашках. Проводница посторонилась, пропуская их в тамбур. На перроне загомонили сильнее. Артем решил подождать и посмотреть, чем кончится дело.
Минут через пять из тамбура выскочила давешняя полоумная тетка, злая, как похмельный прораб. Она тащила необъятную клетчатую сумку, перетянутую скотчем, и поминутно оглядывалась, чтобы прокричать менту, который подталкивал ее в спину:
– Я буду жаловаться! Вы не имеете права! Я до Орджоникидзе еду, меня там ждут!
– Разберемся, гражданка, – устало отвечал мент, вытирая вспотевший лоб. Его более молодой напарник, замыкая процессию, волочил еще одну сумку.
Старший махнул носильщику, который принял багаж на свою тележку. Тетка продолжала вопить. Проводница злорадно посмотрела им вслед и разрешила посадку.
Артем почесал в затылке. Что за ерунда? Ну, понятно, тетка за сутки достала всех, но это же не повод снимать ее с поезда? После такого припадка врачей надо вызывать, но уж никак не милицию. Разве что расценить этот бред, что она несла, как антисоветскую пропаганду…
В здании вокзала было прохладно и малолюдно. Артем остановился в раздумьях. «Такси, брат?!» – бросился к нему молодой кабардинец. Артем отрицательно покачал головой. Через пару секунд его похлопали по плечу. Он обернулся и подумал, что Чернодольск – это все-таки большая деревня. Не успеешь выйти из поезда, как уже натыкаешься на знакомых. Рядом стоял старинный приятель Славик, с которым они раньше жили в соседних домах и учились, соответственно, в одной школе. Друг детства, несмотря на жару, был в строгом сером костюме. Он смотрел на Артема и ухмылялся.
– Ты что здесь делаешь? – поинтересовался Артем. – Неужели меня встречаешь?
– Раскатал губу, – улыбнулся Славик. – Я по службе.
– А, – сказал Артем, – понял. Ваша служба и опасна, и трудна. Ты сейчас в каком звании? Уже столько лет не виделись.
– Майор.
– О как. Ну, поздравляю. И что майор КГБ делает на вокзале?
– Да так, – Славик махнул рукой, – долго рассказывать. А ты какими судьбами?
– В отпуск приехал. Только что с московского поезда.
– А работаешь где?
– В газете. Редактор отдела.
– Красавчик, – одобрил Славик. – Ладно, давай. Сегодня, может, еще увидимся. Я к родителям хотел на ужин заехать. А сейчас, извини, бежать надо.
Они еще раз пожали друг другу руки, и Славик быстро зашагал куда-то в направлении милицейской дежурки. Артем задумчиво посмотрел ему вслед. «Вообще, любопытно, – подумал он. – Тетка в поезде устроила шоу – ее через полчаса на допрос. По вокзалу рыщут чекисты. Может, в городе какое-нибудь ЧП, поэтому все на ушах стоят? Надо глянуть новости в Интернете. И почту заодно посмотрю…»