Стоиеновая певичка, или райский ангел
Шрифт:
Кахо сунула мне какую-то газетёнку, издаваемую одной из новоиспечённых религиозных сект. Вот уж этого я никак не ожидала.
— Послушай! — воскликнула я. — Неужели в своём стремлении получить работу ты готова пойти на всё?! Это же религиозное издание. С каких это пор ты стала верующей?!
Хрюшка снисходительно улыбнулась:
— Дурочка! Не торопись с выводами. Никакая я не верующая. Это всего лишь уловка. Надо же как-то устраивать свою жизнь. — Она развернула передо мной газету и принялась тыкать пальцем в помещённые в ней фотографии
Да, конечно, аранжировки песен достаются мне даром, и уроки пения я беру бесплатно. Зрители преподносят мне подарки, в том числе и одежду. Главным источником моих доходов служат чаевые. Я скрываю свой истинный возраст и без всякого на то права примазываюсь к известным фирмам звукозаписи. Одним словом, всячески мухлюю. И, тем не менее, пора, наконец, высказаться начистоту.
— Знаешь, Кахо, отныне я не желаю иметь с тобой ничего общего. Может быть, меня и трудно отнести к разряду порядочных людей, но твоя непорядочность мне претит.
Побагровев, Кахо негодующе воскликнула:
— Ах, вот оно что! Чем же это я такая непорядочная? Человек из самых добрых побуждений подсказывает ей путь к дополнительным заработкам, а она…
— Это ложь! — не дрогнув, прокричала в ответ я. Старик сусичник, разделывавший на доске кальмара, испуганно посмотрел в нашу сторону. — На самом деле ты прекрасно понимаешь, что эта затея дурно пахнет. Но проворачивать сомнительное дельце в одиночку тебе боязно, вот ты и решила привлечь на свою сторону кого-то ещё. Разве не так?
Хрюшка замолчала. Вероятно, я попала в точку. Но она с видом оскорблённой добродетели обхватила голову руками. Несколько посетителей, устав от нашей перебранки, попросили счёт. Остальные с тревогой ждали, что будет дальше. Я спиной чувствовала их взгляды.
— Ничего не понимаю! — растерянно произнесла Хрюшка и разрыдалась. — Все вокруг творят сплошные мерзости… Почему же только я одна оказываюсь виноватой?! Чего ты ко мне придираешься? Хочешь мне помешать? Ну конечно, ты боишься, как бы я не оттеснила тебя от корыта. Всё дело в этом. В твоих рассуждениях нет никакой логики!
Выпалив эту тираду, она злобно вцепилась мне в плечо. Я с силой сбросила её руку и закричала:
— Заткнись! Кому надо, тот поймёт. It's the dosa spirit! Дух кочевого братства!
За спиной у меня послышались аплодисменты. Обернувшись, я увидела компанию из нескольких усталых немолодых мужчин и среди них одну женщину. Поскольку все они были в будничной одежде, я не сразу их узнала, — кажется, это была группа фокусников, выступавших сегодня вместе со мной на осеннем празднике.
С трудом одолев лестничный марш, я шагнула в тёмную прихожую и, не зажигая света, прошла в комнату. Дайки ещё не вернулся. В полном изнеможении я рухнула на диван и тихонько заплакала. Давешняя ссора с Кахо комком грязи лежала у меня на сердце. Я хочу быть доброй. Как, наверное, хорошо тем, кто умеет прощать! Они избавляют себя от страданий.
Но для того, чтобы оставаться в ладах с собственной совестью, иногда приходится кого-то от себя отстранять. Рядом с Кахо я сразу же заболеваю, словно мне передаётся от неё какая-то зараза…
Зазвонил телефон.
Может быть, это Дайки? Вскочив с дивана, я кинулась к аппарату. Алло! Голос мой прозвучал на две октавы выше, чем обычно: мне не хотелось выдавать своих слёз.
— Привет, это я, — послышалось в трубке.
Кэндзиро! Вот кто в своё время прекрасно понимал, что значит дух кочевого братства! Я была на седьмом небе — от радости, от нежности, оттого, что он позвонил в отсутствие Дайки.
Кэн-тян! Откуда ты звонишь? Как у тебя дела? Ну же, рассказывай скорее!!
— До чего же ты смешная! Пищишь, совсем как цуцик. В скором времени я надеюсь с тобой повидаться. А пока что смотри меня по телеку — сегодня, в одиннадцать вечера.
Кэндзиро позвонил для того, чтобы сообщить мне эту новость. С его исчезновения не прошло и двух месяцев, pi вот уже он выступает по телевизору. Какой стремительный взлёт! Видимо, тут не обошлось без пресловутой «любви по расчёту». Мне захотелось выведать у него кое-какие подробности, но я не знала как лучше спросить. Пока я мялась, он сам заговорил на эту тему.
— Представляешь, у меня сейчас роман с такой обалденной тёткой! Ей сорок шесть лет, столько же, сколько моей матери!
Спонсирующая Кэндзиро дама возглавляет крупное эстрадное агентство и одновременно является продюсером. Она уже дала путёвку в жизнь нескольким звёздам. Видимо, Кэндзиро сумел завоевать её расположение.
— Кэн-тян, можно задать тебе нескромный вопрос? — сказала я, понизив голос. Кэндзиро принуждённо хихикнул и ответил: «Ну, валяй». — Ты любишь эту женщину?
Я и сама понимала, что задаю глупый вопрос. Но меня интересовала его реакция. Возможно, он скажет: «Да ты что? При чём тут любовь? Я просто тяну из неё денежки». И тогда, наверное, я его возненавижу. А может быть, и нет. И это уже само по себе доставит мне радость. Но, как ни странно, его ответ прозвучал весьма благородно:
— Я хотел бы её полюбить.
Сдержанно усмехнувшись, Кэндзиро с полной уверенностью в голосе добавил:
— Увидев меня по телевизору, ты сама поймёшь, какая это потрясная тётка. Она каким-то образом ухитряется вытащить наружу всё лучшее, что во мне есть. У неё колоссальные возможности, и всё, что она ни задумает, сразу же воплощается в жизнь. Теперь для меня каждый день — всё равно что праздник!