Стоит только захотеть

— И самое главное — избегайте волнений и нервного напряжения, — сказал доктор Мейнел в присущей всем врачам ободряюще-успокаивающей манере.

Миссис Гартер, как и большинство людей, привыкла часто слышать эти, в общем-то, ничего не значащие слова.

— У вас некоторая сердечная слабость, — скороговоркой продолжал врач, — но волноваться не из-за чего, уверяю вас. Однако будет лучше, если в доме все-таки установят лифт, как вы считаете?

Миссис Гартер посмотрела на Мейнела с нескрываемым беспокойством. Лицо доктора, напротив, отражало полное удовлетворение. Мейнел был явно доволен собой. Он наносил визиты состоятельным пациентам охотнее, чем бедным. Посещения эти помогали ему развивать и без того

— Да, лифт… — повторил доктор, хотя было видно, что мысли его заняты чем-то совсем другим. — Если его поставят, будет хорошо. Гуляйте каждый день, но понемногу, не поднимайтесь в гору и, самое главное, развейтесь, не думайте о недугах.

С племянником старой леди Чарлзом Риджвеем врач был откровеннее.

— Поймите меня правильно, — сказал он юноше, — ваша тетушка может прожить еще долгие годы. Но шок или перенапряжение убьют ее на месте. Миссис Гартер должна вести очень спокойную жизнь. Никаких волнений, никаких переутомлений, не давайте ей уходить в себя, поддерживайте в ней бодрость духа и веру в будущее.

— Веру в будущее… — задумчиво повторил Чарлз. — Вы говорите, нельзя давать ей думать о болезни?

Чарлз был сообразительный юноша, и ему в голову сразу пришла идея, которой он в тот же вечер поделился с теткой. Мысль была гениально проста: купить радиоприемник. Миссис Гартер, уже опечаленная мыслью о лифте, не одобрила намерения племянника, но Чарлз, терпеливый молодой человек, принялся уговаривать тетушку.

— Я не очень-то доверяю всем этим новомодным штукам, — возражала старая леди. — Ведь там же, наверное, электрический ток, правда? Я боюсь, что он вредно на меня подействует…

Чарлз, стараясь быть снисходительным, стал терпеливо разубеждать ее, хоть это было и не просто.

— Что бы ты ни говорил, Чарлз, я все-таки боюсь, — упрямо бормотала старушка. — Ведь на некоторых электричество действует, и довольно сильно. Не зря же у меня болит голова перед грозой!

Но Чарлз проявлял настойчивость.

— Дорогая тетя Мери, — продолжал он наступление, — позвольте мне наконец объяснить вам, что к чему.

Он считал себя специалистом в области радиотехники и поэтому не преминул тут же прочесть тетке целую лекцию об усилителях, волнах, антеннах, передатчиках, о высокой и низкой частоте, модуляциях, конденсаторах. В конце концов старая леди, опасаясь, что утонет в потоке непонятных терминов, которыми сыпал племянник, уступила.

— Дорогая тетя Мери, — с энтузиазмом воскликнул Чарлз, — если мы купим приемник, вы перестанете унывать и размышлять о всяких там болезнях, аде, рае и прочей чепухе. Верно ведь?

Рекомендованный доктором Мейнелом лифт привел к появлению в доме лифтера, что очень огорчило миссис Гартер, ибо ей, воспитанной в духе старых английских традиций, посторонний человек казался еще одним претендентом на старинное столовое серебро.

Почти сразу же после установки лифта появился и радиоприемник. Миссис Гартер стала брезгливо рассматривать этот, по ее мнению, отвратительный предмет — огромный, нескладный ящик с клавишами.

Чарлзу пришлось пустить в ход весь свой энтузиазм и обаяние, чтобы изменить тетушкино отношение к покупке. Нажимая кнопки и красноречиво расхваливая чудо-приемник, он наконец добился того, что неприязнь миссис Гартер сменилась любопытством, а затем и живейшим интересом.

Старая леди обожала Чарлза. Когда-то с ней жила ее племянница, Мириам Гартер, и тетушка намеревалась сделать ее своей наследницей, но Мириам разочаровала старушку. Девушка была нетерпелива, вспыльчива и явно тяготилась обществом престарелой родственницы. Мириам никогда не было дома, она, по словам миссис Гартер, вечно пропадала где-нибудь без стыда и совести. В конце концов она впуталась в историю с молодым человеком, которого тетушка почему-то сразу же невзлюбила. Она отослала Мириам обратно к родителям, и вскоре та вышла замуж за упомянутого молодого человека. С тех пор миссис Гартер ограничила свои отношения с племянницей тем, что на рождество посылала ей носовой платок или вышитую салфетку.

Чарлз на первый взгляд казался полной противоположностью Мириам. Он неизменно выказывал тетке почтительное уважение и с неподдельным интересом слушал ее рассказы о днях далекой юности. Чарлз никогда не раздражался, не вспыхивал, всегда был бодр и весел. По несколько раз на день он неустанно повторял, что она — «просто замечательная, чудная старушка». Возможно, поэтому крайне довольная миссис Гартер написала своему адвокату письмо с просьбой составить новое завещание: почти все свое состояние старая леди оставляет любимому племяннику Чарлзу Риджвею. Когда просьба была выполнена, миссис Гартер, просмотрев и одобрив текст, с удовлетворением подписала завещание.

Покупка радиоприемника еще больше укрепляла ее уверенность в любви племянника — Чарлз давал новое доказательство своей нежной привязанности и искренней заботы. Именно любовь к молодому человеку заставила миссис Гартер в конце концов преодолеть свою неприязнь к «новомодной штучке», и скоро она с удовольствием слушала все передачи подряд.

Примерно через три месяца после того, как в дом принесли приемник, произошло первое странное, необъяснимое и зловещее событие. Чарлз, как почти всегда, проводил вечер в гостях, а миссис Гартер, тоже по обыкновению, — в своем удобном кресле с высокой спинкой. В тот вечер передавали концерт. Знаменитое на весь мир сопрано исполняло популярную английскую балладу. Миссис Гартер слушала внимательно, полуприкрыв глаза и подперев рукой подбородок. Но удовольствие было неожиданно испорчено: вместо ожидаемого припева музыка вдруг оборвалась с пугающей внезапностью и динамик стал извергать какую-то какофонию из треска, писка и морзянки. Но скоро этот шум сменился напряженной, гнетущей тишиной. Еле слышный гул доносился из громкоговорителя. Казалось, где-то далеко работает слабая станция, безуспешно пытающаяся пробиться сквозь толщу эфира при помощи своих маломощных передатчиков.

Потом замер и гул, а вместо него из динамика раздался глухой голос мужчины, говорившего с явным ирландским акцентом.

— Мери, — произнес голос, — ты слышишь меня, Мери? Это я, Патрик. Скоро я приду за тобой… Приготовься, Мери…

И почти сразу вновь зазвучала музыка. Заключительные аккорды все той же известной баллады.

Миссис Гартер застыла, вцепившись руками в подлокотники кресла. Боже праведный! Голос Патрика! Патрик говорил с ней… Конечно же, это галлюцинация. Она, должно быть, задремала на минутку, и все это ей пригрезилось. Старая леди, возможно, впервые в жизни почувствовала приступ страха. Что же говорил голос? Что значит «приготовься, Мери, скоро я приду за тобой»? Предупреждение или предзнаменование? А если галлюцинация — предвестник приближающейся смерти? В конце концов, ей уже много лет и сердце у нее очень слабое…

— Да, это предупреждение, — пробормотала миссис Гартер, с трудом поднимаясь на ноги. — Зря, выходит, я тратилась на лифт…

О случившемся она не сказала ни одной живой душе, но следующие два дня была грустна и задумчива.

А на третий день все повторилось. Снова старая леди была одна в своей комнате и опять во время концерта приемник зловеще умолк. На этот раз голос Патрика звучал как будто из-под земли, но каждое слово буквально врезалось в ее смятенное сознание.

— Это опять я, Патрик, — тихо, но очень отчетливо произнес голос. — Я снова говорю с тобой, Мери… Я приду и возьму тебя с собой… Теперь уже очень, очень скоро, Мери…