Столетняя война. Леопард против лилии
Шрифт:
Для французской аристократии это был безродный мелкий дворянин, к тому же из Бретани – в их глазах далекой полудикой области. Поразившее французскую аристократию назначение, вероятно, было глубоко продуманным шагом со стороны Карла V. Невозможно представить, чтобы кто-то из высшей знати, представители которой традиционно с XIII в. занимали этот важнейший пост в государстве, решился бы на такие смелые, принципиальные тактические изменения в ходе войны. Классическим подходом к ведению военных действий в XIV в. было сочетание систематических грабительских рейдов с редкими крупными сражениями, в которых сталкивались основные вооруженные силы противников. Дюгеклен отказался от этого. Его военные успехи в 70-х гг. основывались на использовании партизанской тактики: засады, нападения на вражеский арьергард на марше, мелкие короткие и неожиданные схватки и т. п. И как результат – почти всю потерянную к 1360 г. огромную французскую
Большие усилия Франции и Англии были направлены на обеспечение союзников и международной поддержки в предстоящей войне. Английский король в первую очередь стремился укрепить свои позиции во Франции – заручиться расположением или покорностью жителей Гаскони, превратить в послушное орудие герцога Бретани (в 1362 г. он даже обязался не жениться «без разрешения» английского короля). Передав Гасконь под управление Черного Принца (он получил титул герцога Аквитанского), Эдуард III постоянно подчеркивал суверенный характер английской власти в этой области, требовал пресекать любые попытки французского вмешательства.
В этом, как и во всех остальных международных вопросах, Англия столкнулась с дипломатическим и военным противодействием Карла V. Английская политика во Франции оказалась результативной только в Гаскони – области традиционного английского влияния. Бретань после очередной вспышки борьбы между английским и французским ставленниками перешла в 1364 г. на положение вассала французской короны. Это был большой успех Карла V. В 1365 г. французскому королю удалось добиться соглашения с Карлом Наваррским, на помощь которого рассчитывал английский король.
Ареной острой дипломатической борьбы между Англией и Францией стала в 60-х гг. XIV в. Фландрия. Формой проявления англо-французских противоречий здесь была борьба за «фландрский брак» единственной наследницы огромных владений в Нидерландах – дочери графа Фландрского Маргариты де Маль. Грандиозные размеры ее потенциального приданого превратили вопрос о браке в проблему гегемонии в Нидерландах.
И неудивительно, что претендентами на руку Маргариты оказались сын Эдуарда III Эдмунд и брат Карла V Филипп, герцог Бургундский. Несмотря на огромные дипломатические усилия Англии и традиционно благоприятную для нее позицию фландрских городов, пятилетняя борьба вокруг этого династического брака завершилась в 1368 г. успехом Франции. Карл V использовал поддержку папы Урбана V, отказавшего английскому принцу в разрешении на брак под предлогом дальнего родства с Маргаритой де Маль. Его дипломатические усилия склонили также на сторону Франции графа Фландрского.
В результате после 1368 г. была фактически предрешена утрата прочных позиций Англии в этом важном регионе и подорван английский союз с городами Фландрии.
Большое внимание уделялось в 60-х гг. Шотландии. Здесь Эдуарду III необходимо было добиться двух целей – прочного мира и разрыва франко-шотландского союза. Сочетая угрозы и уступки, английский король решил только одну задачу. В 1369 г. был заключен англо-шотландский мир. Однако, хотя одна из статей договора в Бретиньи предусматривала расторжение союза Франции и Шотландии «на все времена», он продолжал оставаться политической реальностью. Более того, в 1371 г. он был официально возобновлен по инициативе Франции. В подписанном сторонами договоре прямо объявлялась его антианглийская направленность. Это был еще один важный дипломатический успех Карла V. Ему удалось преодолеть довольно сдержанную позицию Шотландии, гораздо менее, чем Франция, заинтересованной в тот момент в традиционном союзе. Англо-шотландский мир 1369 г. в основном решил проблему сохранения ее независимости и территориальной целостности, в то время как во Франции после мира в Бретиньи положение было как раз противоположным.
Наконец, объектом острой дипломатической и вооруженной борьбы между Англией и Францией стали в 60-х гг. государства Пиренейского полуострова. Их позиция имела большое политическое и военно-стратегическое значение. На первом этапе Столетней войны Кастилия оказывала поддержку Франции.
После договора в Бретиньи Англия, получившая большую часть французского юго-запада в суверенное владение, рассматривала пиренейские государства как пограничные и стремилась добиться их поддержки в предстоящей войне. На первых порах этому сопутствовал успех. В 1362 г. Эдуарду III удалось заключить договор о союзе с королем Кастилии и Леона Педро I. Англия использовала серьезные внутриполитические трудности, которые испытывал в тот момент Педро: в борьбе за централизацию он столкнулся с сопротивлением дворян, особенно в Леоне. В результате при дворе сложилась сильная оппозиция королю, поддержанная церковью. Одновременно возникла внешняя опасность со стороны Арагона на почве территориальных споров. Все это заставило Педро I согласиться на помощь Англии, владевшей пограничным с Кастилией французским юго-западом.
Однако и здесь англичан сумела опередить Франция. Угроза утраты позиций на Пиренейском полуострове заставила Карла V поддержать претензии на престол Кастилии и Леона соперника Педро I – его сводного брата Энрике Трастамарского. В 1365 г. в Кастилию была направлена армия во главе с Бертраном Дюгекленом для борьбы против Педро I. Этим Карл V решал одновременно две задачи – укрепление позиций на Пиренейском полуострове и освобождение Франции от наводнивших ее отрядов бригандов. Именно они составляли основу посланного за Пиренеи войска.
Французское вторжение привело к свержению Педро I и к коронации профранцузски настроенного Энрике. Это вызвало ответные действия Англии. В 1367 г. Педро получил от английского короля большой заем, а затем под флагом защиты его прав в Кастилию прибыли английские войска во главе с Черным Принцем. Сражение при Найере между армиями двух претендентов на кастильский трон было, таким образом, по существу, одним из актов англо-французской войны. В этой битве победу одержало войско Черного Принца, что, казалось бы, означало утверждение в Кастилии английского влияния. Однако Энрике при поддержке Франции продолжил борьбу, которая завершилась в 1369 г. его победой (Педро I был захвачен в плен и затем убит).
О том, что это был большой успех Франции, свидетельствует франко-кастильский союзный договор 1368 г., откровенно направленный против Англии. В его тексте содержалось обещание сторон помогать друг другу «в войне за морем». Энрике брал на себя обязательство поддержать войну против Англии на море, а при необходимости – в Аквитании или даже на английской территории. Эдуарду III пришлось удовлетвориться обещанием нейтралитета, которое Англия получила от Арагона. Арагон же заключил мирное соглашение с Кастилией, признав ее союз с Францией. Таким образом, на Пиренейском полуострове, как и в других частях Западной Европы, в 60-х гг. авторитет Франции был значительно упрочен в ущерб английским позициям.
Ко всем международным успехам Франции следует добавить стабильно благоприятную для нее позицию папства – достаточно реальной политической силы в тот период. Папа Урбан V активно поддержал участие французских войск в свержении Педро I, помог французскому королю в борьбе с бесчинствами бригандов, неоднократно выделял Франции средства для ведения войны.
Итак, международная обстановка в Западной Европе к концу 60-х гг. была благоприятной для Франции. Карлу V, целенаправленно готовившемуся к неизбежной войне за освобождение утраченных территорий, удалось добиться многого. Правда, достижения во внешней политике определенно превосходили внутриполитические. Феодальную верхушку страны раздирали острые противоречия; проблема централизации из-за неудач первого этапа войны с Англией была еще дальше от решения, чем в начале XIV в.; коренной перестройки армии проведено не было. И все же французский король полагал, что пришло время использовать изменение ситуации в пользу Франции для официального возобновления войны.