Столица
Шрифт:
– Ты хорошо за ним ухаживаешь, Пинь. У него никогда не было такого цветущего вида.
– Дядя Ци, а почему вы проводите с ним так мало времени? Он же скучает.
– Дело в том, Пинь, что летун не мой, он принадлежит торговому дому «Золотое небо». Обычно за ним следят люди, работающие в «Золотом небе», а я лишь временно взял его как транспорт. Мне могли дать не Серомыша, а кого-нибудь другого, и я бы не заметил разницы. Так что, будь уверена, меня летун потом и не вспомнит, а вот тебя обязательно узнает.
Ци подождал, пока летун не съел четверть ведра
– Эй, – возмутилась я, – он же еще не доел.
– Ему сейчас нельзя наедаться. Пинь, – тут мужчина присел так, чтобы его лицо оказалось наравне с моим, – а хочешь полетать?
– Я? Можно? Я хочу! А можно? А как же Ки? А ему не будет тяжело? А у нас тут нет башни, что делать?
– Стоп-стоп-стоп, – рассмеялся дядя Ци, – помедленнее. Если я разрешаю, значит, можно. Только при одном условии: ты слушаешься меня. Что я говорю, то и делаешь. Это понятно?
Я радостно закивала.
– К нам приближаются наши друзья, нужно посмотреть, где они, объяснить, чтобы они ехали напрямую в Черный район, не заезжая в город, иначе их оттуда не выпустят. Они везут много Ки, так что больше нет необходимости экономить, а на один полет у меня энергии хватит. И насчет башни мы кое-что придумали. Так что давай выводить Серомыша на улицу.
Летун смешно сощурился, когда вышел на солнце, и жалобно открыл рот. «Все-таки он не наелся», – подумала я.
Ци Лонгвей уже надел свою длинную куртку, с сомнением посмотрел на мою одежду, но ничего не сказал. К нам подошел Мастер:
– Лестницу уже поставили. Ты готов?
– Да, план со мной. И еще кое-что. Можно принести что-нибудь теплое на девочку? Я хочу взять ее с собой в благодарность за уход за летуном.
Мастер обернулся, посмотрел на Минь (а она уже за ним, как хвостик, ходит) и кивнул ей. Девушка тут же поклонилась (а я все время забывала ему кланяться) и убежала. Через несколько минут она принесла настоящую охотничью куртку, сделанную из шкур животных. Когда я ее надела, то утонула в ней и сразу вспотела.
Мы медленно, подлаживаясь под неуклюжие движения летуна, пошли к внешней стене, к ней, неподалеку от арки, была прислонена огромная лестница. Ее боковины были сделаны из цельных бревен, толстых и тяжеленных на вид, в них были вырублены квадратные лунки, в которые были вложены деревянные бруски. Но они находились на большом расстоянии друг от друга, я бы не смогла залезть по такой лестнице.
Ци Лонгвей же довольно кивнул:
– То, что надо. Ну что, Пинь, ты готова подняться на самый верх, а потом еще выше? Не боишься?
Я замотала головой. Неужели я смогу дотронуться до неба?
Дядя Ци закрепил многочисленные ремни на морде, груди и спине летуна, приладил седло, закинул меня на спину Серомышу, залез сам, затем несколько раз обмотал меня веревкой, которую плотно привязал к себе и к седлу одновременно.
– Держишь хорошенько. Может сильно трясти, – а потом по-особенному прищелкнул языком, и летун двинулся к лестнице.
Сидеть даже на идущем по земле летуне было невероятно. Я почувствовала себя такой сильной и такой важной. Когда я обернулась, то увидела много людей: почти весь Черный район пришел посмотреть на наш полет. Я поискала взглядом Минь, видит ли она, завидует ли мне, но та спряталась за Мастером, только пучок волос, украшенный лентой, виднелся из-за его плеча.
Я фыркнула. Эта трусиха никогда не поймет прелести настоящей жизни, полета и силы.
Серомыш потянулся к первой перекладине передними лапками, я откинулась назад, но уперлась в дядю Ци. Он сидел крепко, не падая.
– Наклонись вперед, так летуну будет проще. Можешь даже лечь на него, – шепнул он.
Я подтянулась на руках и наклонилась так низко, как позволяла веревка, дядя Ци тоже потянулся вперед. Серомыш медленно, но уверенно перебирал маленькими цепкими лапками, поднимаясь все выше и выше, пока не добрался до конца, перешел на стену, распахнул рот и тоненько пропищал. Я поняла, что он кричал от радости, так как соскучился по полетам.
Ци спросил, готова ли я, сбоку что-то блеснуло, это оказался большой кристалл, заполненный Ки, потом дядя Лонгвей пронзительно крикнул, я аж вздрогнула, летун подошел к краю и прыгнул.
Я на секунду подумала, что мы просто упадем, но тут Серомыш расправил складки и сразу увеличился до размера комнаты, хотя мы все еще падали. Дядя Ци что-то пробормотал, летуна тут же подхватил порыв ветра и плавно поднял вверх, над макушками деревьев. Я оглянулась по сторонам: под нами раскинулся бесконечный лес, и не было видно его границ.
Летун постепенно поднимался все выше, описывая круги над городом. Я только сейчас поняла, что наш город был таким маленьким, он словно затерялся посередине этого леса, а уж Черный район и вовсе казался крошечным пятном.
– Не страшно? – прокричал мне в ухо дядя Ци.
– Нет, – также громко крикнула я. Мне и впрямь было совсем не страшно. Края складок Серомыша трепетали на ветру, холодный воздух обжигал лицо, но это было по-настоящему здорово!
Летун снизился так, чтобы не задевать деревья, мы обогнули город и полетели над ниточкой-дорогой. Зеленые макушки мчались под нами с бешеной скоростью, и казалось, что если я захочу, то смогу коснуться неба. Я раскинула руки в стороны и закричала от восторга, хотя во рту от ветра стало холодно и сухо.
Хорошо, что дядя Ци не забывал смотреть на дорогу и первым заметил длинную вереницу повозок. Он пролетел ее до конца, потом плавно развернул летуна и начал наворачивать круги вокруг каравана, пока из его середины не выстрелила фиолетовая искра. Тогда Ци вытащил из-за пазухи камень, обернутый бумагой, и, примерившись, бросил его вниз. Мне показалось, что он промахнулся и запустил его в лес, но камень упал на дорогу, немного впереди каравана.
После этого мы развернулись и полетели обратно в Черный район. Самое тяжелое в полете, на мой взгляд, это правильно приземлиться. До последнего момента мне казалось, что дядя Ци летит неправильно, и мы обязательно врежемся в какой-нибудь дом, но Серомыш опустился прямо в центре площади, как и в прошлый раз.