Столица
Шрифт:
Минут пять они мчались вперед в напряженном молчании и с такой бешеной скоростью, которая превышала даже скорость экспресса. Встречные машины, мгновенно вырастая впереди, летели, казалось, прямо на них и проносились, чуть не задевая их. Монтэгю, готов был принять решение, что одной такой поездки ему хватит на всю жизнь, но тут он заметил, что машина сбавляет ход.
— Можешь отпустить веревку,— сказал Оливер,— теперь ему нас не догнать.
— Что это за веревка? — спросил Монтэгю.
— Она привязана
Машина в это время сворачивала на боковую дорогу. Монтэгю откинулся и хохотал до слез; сквозь смех он спросил:
— Это что же, обычный трюк?
— Ну конечно,— ответил брат.— А у миссис Робби, например, заготовлена в гараже целая бадья грязи, и перед поездкой шофер облепливает этой грязью номер. Надо же как-нибудь выходить из положения, иначе всегда будешь попадать в беду.
— А тебя забирали когда-нибудь?
— До суда только раз дошло, а попадался раз десять.
— И что же делали в таких случаях? Ограничивались предупреждением?
— Какое там предупреждение! Просто усаживались со мной в машину, отъезжали на один-два квартала от толпы зевак, а затем я совал им в руку десятидолларовую бумажку, и они вылезали.
— А-а-а, вот что! — откликнулся Монтэгю.
Они свернули на широкую, мощенную камнем дорогу. Здесь было еще больше машин, еще больше пыли и еще большая гонка. То и дело приходилось пересекать трамвайные и железнодорожные рельсы, перед которыми всегда были вывешены предостерегающие сигналы, но Оливер обладал, видимо, какой-то сверхъестественной способностью узнавать, что путь свободен, и никогда не сбавлял скорость.
Время от времени проезжали деревней, и тогда приходилось несколько сбавлять ход; но жителям деревни и такая скорость казалась невероятной.
Потом случилось еще одно происшествие. В одном месте дорога ремонтировалась и была в таком плохом состоянии, что они с трудом по ней пробирались. Неожиданно какой-то молодой человек, шедший по боковой дорожке, обернулся к ним, вытащил из кармана красный носовой платок и помахал им. Оливер пробормотал какое-то проклятие.
Что случилось? — спросил брат.
— Мы арестованы! — воскликнул Оливер.
— Как? Да ведь мы же сейчас едва ползем,— изумился брат.
— Знаю; и все-таки мы попались,— сказал Оливер. Видимо, сразу решив, что этот случай безнадежен, он
даже не пытался прибавить скорость и позволил молодому человеку вскочить на подножку машины, когда они приблизились.
— Что такое? — спросил Оливер.
— Я послан Ассоциацией автомобилистов предупредить вас, что в ближайшем селении вам готовится ловушка, так что глядите в оба,— сказал незнакомец.
Оливер с облегчением вздохнул и ответил:
— Благодарю вас!
Молодой человек соскочил, а они поехали дальше; Оливер, откинувшись назад, трясся от беззвучного смеха.
— Часто это случается? — спросил брат, когда тот немного успокоился.
— Как-то раз уже было,— сказал Оливер,— но я совсем забыл.
Ехали очень медленно, а подъезжая к селению, стали и вовсе двигаться со скоростью похоронной процессии. Казалось, будто машину передергивает от возмущения.
У дверей деревенской лавчонки они увидели кучку зевак, наблюдавших за ними. Оливер сказал:
— Это первая часть ловушки. У них здесь телефон, а где-то немного дальше человек у другого телефона, а еще чуть подальше человек с веревкой, которую он должен протянуть нам поперек дороги.
— И что же они хотели сделать с тобой?
— Потащили бы в суд и содрали штраф от пятидесяти до двухсот пятидесяти долларов. Это самый настоящий грабеж на большой дороге. Есть селения, хвастающие тем, что не облагают жителей налогами. Все необходимые средства они выкачивают из нашего кармана.
Оливер взглянул на часы.
— Из-за всех этих задержек мы опаздываем к завтраку,— сказал он и добавил:
— Все условились встретиться в «Ястребином гнезде», сборном пункте автомобилистов.
Миновав селение, снова «поднажали» и через полчаса, подъехав к огромной вывеске: «Ястребиное гнездо», свернули в сторону. Машина, взяв небольшой подъем, неожиданно очутилась на опушке соснового леса, и их взору представилось примостившееся на самом краю крутого обрывистого берега залива здание гостиницы. На просторном дворе перед ней разворачивались и пыхтели машины, выстраиваясь длинными рядами под навесом.
Когда подъезжали к крыльцу, навстречу им выбежало с полдюжины слуг. Все они знали Оливера, двое бросились чистить ему шубу, один занялся шапкой, а механик тем временем ставил машину под навес.
Каждому из них Оливер дал на чай.
Монтэгю заметил, что в Нью-Йорке надо всегда иметь при себе полный карман мелочи и раздавать ее направо и налево, куда бы ты ни пошел. Они дали на чай человеку, несшему их шубы, и мальчишке, открывшему перед ними дверь. В туалетной одарили чаевыми мальчиков, наливавших в умывальники воду, и слуг, еще раз почистивших их одежду.
Крытые веранды были переполнены автомобилистами в странных костюмах.
Монтэгю нашел, что большинство из них люди дурного тона: лица мужчин были красны, а женщины разговаривали чересчур громко. Одна была одета в небесно-голубое пальто с ярко-красной отделкой. Монтэгю пришло в голову, что если бы женщины не носили такие огромные шляпы, им не понадобились бы эти яркие вуали, которые они либо накручивали на шляпы, либо подвязывали под подбородком, или же предоставляли им развеваться по ветру.