Столичный доктор. Том III
Шрифт:
— Кто здесь?
— Это я.
Очень информативно. Просыпается дама среди ночи от грохота, а ей вот так из темноты мужской голос отвечает. Тут, пожалуй, и вправду спросонку можно «Караул» закричать.
— Кто?… Женя? — удивленно спросила она. Зажгла свечку.
Лиза спала в ночнушке, милом белом чепчике. Это чтобы волосы не растрепались?
— Да. Надо поговорить. Срочно.
— Хорошо, — спокойно ответила она, села на кровати. В вырезе ночнушки я увидел то, что смешало мне все мысли. Я вдохнул, выдохнул.
— Гемофилия. Болезнь, которой твоя бабушка Виктория наградила своих детей. Что ты знаешь о ней?
—
— Да, через женщин. Этот признак… рецессивный… подавляется…
Тут я запнулся. Как объяснить основы генетики человеку, который ни сном ни духом? Прокрутил внутри себя подготовленную лекцию. Хромосомы, ребенок получает от каждого родителя половину признаков. Пол также передается особыми хромосомами. Допустим, икс и игрек. Два икса — у нас девочка, икс с игреком — мальчик. То есть, если имеется передаваемое по наследству от матери заболевание, то у нас есть четыре варианта: два мальчика и две девочки, двое здоровых, больной мальчик, и девочка-носитель.
Лиза вопросительно на меня смотрела, а я все пытался придумать, как объяснить про гены и хромосомы без особо длительного вступления.
Потом так и не дождавшись начала лекции, произнесла:
— У нас всё будет хорошо. Я точно знаю. Не будем об этом больше говорить. Никогда. Понимаешь?
— Да.
Я тяжело вздохнул, сел рядом на кровати.
— Ты просто устал.
Нежные пальчики пробежали по моему лицу.
— Наверное.
Боже! Пусть родится девочка. Зачем нам игра в эту орлянку с испорченными генами Виктории?
— Оставайся со мной ночевать. Я утром тебя разбужу, уйдешь через черный ход.
Тоже вариант. Я начал расстегивать рубашку на себе, а потом развязывать завязки на ночнушке Лизы.
Вроде и сопротивлялся сну, но организм меня подвел. Слишком много адреналину сгорело за вчерашний день, вот откат и последовал. Возможно, я даже храпел.
Снился мне какой-то очень хороший сон. Досмотреть не дали, растолкали. Я открыл глаза, и сразу вспомнил, где засыпал. Естественно, вся дремота улетела вмиг. За окном уже сереть начинает. Летнее утро, оно коварное, не успел немного, и вот ты на виду у всех.
— Чему улыбаешься? — спросила Лиза.
Наверное, я слишком расслабился, и вместо ответа «Потому что ты рядом» выдал правду:
— Да вспомнил про исследование, что мужчины делают… после этого.
— Рассказывай.
— Да это пошлый анекдот, из тех, что рассказывают в курительных комнатах.
— Ничего, я переживу. Не институтка из Смольного.
— Ученые опросили множество мужчин, и выяснили, что после любви четверть из них закуривает, а еще четверть тут же засыпает.
— Осталась половина, что у них? — заинтересовалась Лиза.
— Одеваются и идут домой.
— Так вот о чем судачат в курительных комнатах, — засмеялась княгиня. — Собирайся быстрее.
Весь следующий день я вел себя как заправский отдыхающий. Озадачил мэра за завтраком идеей собирать деньги на ремонт Провала, предложил к девятьсот тринадцатому году выложить на склоне Машука гигантский портрет первого царя из династии Романовых — Михаила. Прогулялся к бювету и пустил в народ фразу про человека, измученного нарзаном. Задал незваному экскурсоводу знаменитый вопрос «А где здесь была дуэль Пушкина
Честно сказать, даже появление пенициллина будет шоком для цивилизации. Резко упадет детская смертность, а рождаемость-то останется на прежнем, высоком уровне. Кризис, связанный с перенаселением — ловушка Мальтуса во всей ее красе. А в России, в центральной части страны, крестьяне и так на головах живут. За каждый кусок надела дерутся стенка на стенку. Голод. Вот что следует за появлением эффективных лекарств. Ибо сельскохозяйственные технологии не успевают за прогрессом медицины. И что мне теперь делать? Практиковать еще и агрономию?
От этих мыслей у меня резко испортилось настроение. Заниматься агрономией я был не готов — не только образования не хватает, но и желания. Ну зеленая революция, ну химизация. А детали? Что там внутри, кроме пестицидов? Бог его знает!
После попытки запихнуть в организм минералку дошел до военного лазарета. Сразу вспомнил мемуары хирурга Вишневского, в которых он описывал операцию при освещении горящими спичками. В воровстве начальство заподозрить трудно — тут просто воровать нечего. Но стараются, работают. Полковник Головков рассказал об окучивании местных меценатов. Без их участия всё давно развалилось бы. Навели переполох, выйдя на врачебный обход. Я был в роли почти академика, это только с ними на обход вываливает весь персонал без исключения. И смотрят не на пациентов — они уже всем давно надоели, а на заезжую знаменитость.
Прокатились потом к свояку начальника лазарета. А что, хороший кандидат. Строен, худощав, с развитыми мышцами. Относительно молод, слегка за сорок. Ну и приступ печеночной колики был недели две назад. Так что можно без опаски планово сделать операцию, а то у пациента слезы на глаза наворачивались, когда он о своих страданиях рассказывал. Я бы тоже заплакал, придись родить через печеночный проток камень с перепелиное яйцо. Трофей потом уже достали, после того как он вышел естественным путем.
А кандидата старшего врача я забраковал. Вернее, тот сам отказался, когда выяснилось, что по ходу вмешательства будет удалено яичко. Чем там дорожить, если ты в годах, а гигантская грыжа уничтожает даже теоретические шансы показать молодецкую удаль, не знаю. Но насильно мил не будешь. Ущемление невозможно, а если человеку нравится так ходить, то пускай так и будет. Хотя с точки зрения показательности процесса грыжесечение было бы эффективнее.
Дома же опять нашел записочку. Приглашение произвести медицинский осмотр в ближайшее время. А между строк читался явный упрек, что я злостно манкирую своими обязанностями.