Стопы благовестника

Попов Владимир Александрович

Стихли траурные речи, гроб плавно опустили в отверстую могилу, глухо зашлепали комья земли по крышке. Церковный хор торжественно и вдохновенно пел погребальные гимны. Никто не спешил уходить от выросшего холма, заваленного ворохом цветов. Вослед похоронной церемонии на адрес друзей и родственников покойного много дней подряд шел нескончаемый поток писем и телеграмм. "Смерть Василия Гурьевича завершила первый героический период истории русского баптизма, — писал из Ленинграда друг Павлова Иванов-Клышников. — Радостен итог полувековой работы: свет Евангелия зажжен от края до края русской земли и уже не может потухнуть, на опустевшее место почившего ветерана встали сотни и тысячи молодых работников, готовых, как он, всю свою жизнь положить на алтарь Христа. Ныне отпускаеши раба Твоего, Владыко, с миром, ибо видели очи его спасение, которое Ты уготовал русскому народу". Христианский мир Запада тоже переживал скорбные дни, в странах Европы и Америки хорошо знали труды Павлова. Представители заграничных баптистов Портер и Фильбрандт направили в Тифлис сочувственное послание: "По случаю смерти дорогого брата-старца Василия Павлова выражаем родственникам покойного и всему русскому братству наше искреннее соболезнование, память усопшего борца за Евангельскую Истину светло запечатлена в братских сердцах и истории баптистов всего мира. Бог да утешит вас". Теплый вздох сопереживания донесся с восточной окраины России. Дальневосточные христиане не могли забыть благословенных встреч с пастырем-миссионером, посетившим их края десять лет тому назад. "Василий Гурьевич всю свою благовестническую жизнь провел в тюрьмах и изгнании, а при посещении им нашего Дальнего Востока, на долю его выпало испить еще раз горькую чашу страданий. Гонительная рука царского правительства и тут не оставила его в покое: по приговору одесского окружного суда ему пришлось некоторое время отсидеть в Благовещенской тюрьме. Но это нимало не сломило в нем энергии так, чтобы он отказался от упорного труда на пути распространения благой спасительной вести. По выходе из временного заключения, он с удвоенной силой начал снова работать для Господа и вскоре ему удалось осуществить намеченный братьями Г.И. Мазаевым и Н.В. Одинцовым план по организации дальневосточного отдела Всероссийского союза. Кроме того Василий Гурьевич немало потрудился и в самих общинах нашего отдаленного края, введя в них такие порядки, которых раньше не было, и тем увековечил в них благородную память о себе самом. Поэтому мы, соболезнуя об утрате несокрушимого столпа Всероссийского братства, считаем своим святым долгом с благодарностью засвидетельствовать о понесенных трудах на Дальнем Востоке. Пусть светлая память о нем живет в признательных сердцах наших и пусть Господь утешит дорогую сестру Александру Георгиевну — супругу почившего и семейных его в этой невозместимой утрате. Ваши по вере, надежде и любви от имени Дальневосточного союза – Г.И. Шипков". Теплые, простые, возвышенные строки писем и телеграмм сплели еще один пышный и яркий венок памяти праведника, который покинул бренный мир и ушел в вечные обители Отца Небесного. Не отыскать теперь следов к праху Василия Гурьевича. Тифлис разрастался со временем и скромный островок Молоканского кладбища, отделенный по произволу

начальствующих особ господствующей церкви массивной кирпичной стеной от православных захоронений, сочли не заслуживающим внимания потомков. Новый микрорайон с многоэтажными домами превратил кладбищенскую землю за пределами древней ограды в общегородскую территорию. Время основательно заметает следы на лике земли, но оно не властно над духовным наследием. Целы и невредимы еще подшивки старых журналов "Слово Истины", "Христианин", "Баптист", "Беседа". Обветшалые, читанные-перечитанные страницы хранят статьи, проповеди, беседы и переводы Василия Гурьевича Павлова. Истлеют манускрипты, но не исчезнут слова, запечатленные на них. От сердца к сердцу потянутся они, от поколения к поколению. Наглядное подтверждение тому — тысячи духовно возрожденных христиан России, объединенных сознательной верой в искупительную жертву Сына Божия. К созиданию этого живого храма приложил свое сердце провозвестник Евангелия Василий Гурьевич Павлов.

Домостроитель Церкви Христовой

В библейскую эпоху "домостроителями" называли определенную категорию рабов, которым хозяин дома поручал заботу о дневном пропитании и попечение о всевозможных житейских нуждах других слуг. Христианские церкви не могли существовать без духовных домостроителей. Это были многоопытные, закаленные в скорбях и гонениях служители Христа: апостолы, проповедники, учителя. От пастырей стада Христова требовалась любовь к Богу, верность делу Евангелия, кропотливая забота о душах. Выражение "церковный домостроитель" чаще всего вызывает в душе образ мудрого старца, обремененного грузом лет, стоящего у последней черты земной жизни. Подобные представления не всегда соответствуют исторической действительности. Пророк Иеремия начинал свое служение, имея всего двадцать четыре года от роду. Другой вестник Божий пророк Исайя выступил на общественную проповедь около тридцати лет. Бремя пастырского душепопечительства нес юный собрат апостола Павла Тимофей. Василий Гурьевич Павлов ощутил Божье призвание к духовному домостроительству тоже на заре юности. Еще до учебы в Гамбургской семинарии Павлов заявил о себе как о евангельском домостроителе, помазанном свыше, от Бога. "Я сведущ более старцев… — обронил однажды святой псалмопевец Давид, — ибо повеления Твои храню". Пс. 118, 100. Богословская начитанность и осведомленность позволила Павлову очень рано занять место духовного руководителя первых баптистских церквей в России. Василий Гурьевич не оставил обширных богословских сочинений. Его богословие рассыпано в многочисленных письмах, дневниках и журнальных статьях. Целый богословский трактат можно составить на переписке Павлова с пресвитером Бакинской общины баптистов Ивановым. В одном из писем девятнадцатилетний юноша берет на себя труд изъяснить соработнику на ниве Божьей свое понимание библейского учения о Боге-Троице. "А что пишешь, брат, объяснить тебе нечто о Боге-Троице, то хотя я и готов с радостью послужить тебе мерою моего познания, которое дал мне Господь, но, однако,, должно заметить, что это есть один из наиглубочайших догматов нашей святой христианской религии, а потому ты проси Самого Господа, Который Духом Своим может более просветить тебя, нежели все богословы в мире, — отмечает Василий Павлов. — Я не могу хорошенько привести на память прежнего нашего разговора о сем предмете, но в твоем понятии о Святой Троице я ничего не нахожу противным Священному Писанию. А мое понятие такое: Мы исповедуем, что есть Единый, Истинный, Невидимый и Непостижимый Бог, Единый по существу, но Троичный в лицах: Отец, Сын и Святой Дух. Триипостасный Бог сотворил все видимое и невидимое. Бог-Отец есть причина первоначинательная, Бог-Сын строительная, Дух Святой — совершительная. Как в творении, так и в спасении человека участвуют все три лица Святой Троицы. Бог-Дух Святой освятил и возродил меня. Все лица Святой Троицы суть равного Божественного достоинства касательно их Божественной природы. Как Бог-Отец восхотел спасти меня и послал Сына Своего искупить меня. Бог-Сын искупил меня. Все лица Святой Троицы суть равного Божественного достоинства касательно их Божественной природы. Как Бог-Отец есть Истинный Бог, так равно и Сын есть Истинный Бог, равно и Дух Святой есть Истинный Бог. Но не три Бога, но Един Бог в трех лицах". Изучая Библию, Павлов всегда стремился постичь сокровенный смысл Слова Божия. Молодым христианам свойственно забывать принцип "от простого к сложному", но юному Павлову это не помешало. Сложные истины Библии он разрешает по-старчески мудро, со знанием дела, с упованием на помощь Божию. Вот его рассуждения о воскресении мертвых из письма В.В. Иванову от 10 ноября 1873 года: "Теперь, пожалуй, исполню твою просьбу и приступлю к объяснению текста 1 Кор. 15, 22-28, в чем да поможет мне Бог-Дух Святой. "Как в Адаме все умирают, так во Христе все оживут" – говорит апостол. Всю 15 главу Первого Послания к Коринфянам Святого Павла побудило написать то обстоятельство, что коринфяне стали заблуждаться в одном из членов веры и именно в самом главном — в воскресении мертвых. В предыдущем стихе апостол говорит о воскресении всех вообще людей, добрых и злых, а потом возвещает о воскресении только учеников Христовых, меняя форму выражения. Там сказано: "Как смерть чрез человека, так и воскресение чрез человека", а здесь не написал "как в Адаме все умирают, так во Христе все воскреснут", но вместо сего употребил слово "оживут", что значит более, нежели только одно Воскресение. Христос и врагов воскресит для осуждения, но своих он не только воскресит, но и оживит, то есть они получат жизнь вечную и будут с ним наслаждаться небесным блаженством. Как верно то, что мы верующие в Адаме умерли духовно и умираем телесно, так верно и то, что Христос, воскресив нас духовно, воскресит нас и телесно, о чем Павел утверждает в целой главе". Переписка Павлова и Иванова главным образом касалась вопросов практического богословия. Иванов просил Павлова высказать мнение о возрасте лиц, над которыми можно совершать крещение по вере. "Служит ли молодость человека препятствием принятия его в сообщество верующих? — спрашиваешь ты, — пишет Павлов. — Разрешение этого вопроса мы должны искать в Слове Божьем. А оно гласит: кто уверует и крестится, спасен будет. Следовательно, мы должны требовать веры от всякого желающего присоединиться к нашей Церкви. Как и Филипп спросил евнуха, — веришь ли ты, что Иисус Христос есть Сын Божий? И когда он дал удовлетворительный ответ, тогда Филипп тотчас крестил его. Итак все дело в том, что если кто желает быть членом нашей Церкви, то мы должны получить убеждение, — возрожден ли он? примирился ли с Господом? получил ли прощение своих грехов? И если мы уверены, что Господь принял его, то как мы можем воспрепятствовать, чтоб не креститься ему водою? Вообще я не верю тому, чтоб человеку удобнее было спастись в старости, нежели в молодости: нет, все зависит от Бога, Который оживляет мертвых и дает им жизнь вечную. За границей наши братья преподают крещение детям Божьим даже ниже того возраста, относительно которого ты имеешь сомнение. Недавно я читал о том, что один из баптистских проповедников в Швеции крестил девушку тринадцати лет. Твердо знай, брат, если для кого Иисус Христос сделался Альфой спасения, для того он будет и Омегой, то есть концом". Духовный авторитет юного Павлова приносил благословение и отраду одним и вызывал беспокойство у других. Служителям Тифлисской общины, у которых червь зависти ворочался на дне сердечном, трудно было смириться с тем, что этот юнец обладает незаурядными задатками патриархальной мудрости. "Око государя" тоже нервно вздрагивало, неотступно надзирая за всеми шагами проповедника Евангелия. Полицейский чиновник В.А. Валькевич в своем отчете сделал такую отметку: "Павлов еще до получения им миссионерского образования за границей, настолько выделялся среди Тифлисских баптистов, что Василий Васильевич Иванов исключительно к нему обращался за указаниями и разъяснениями по принципиальным вопросам баптистской догматики, проповеди, организации и Павлов, несмотря на протесты Воронина, помимо своей общины единолично руководил новоивановскими баптистами через Иванова". Благодаря подвижнической деятельности Павлова Тифлисская община стала "духовным Иерусалимом" для окрестных церквей и всего баптистского движения в России. Уже к концу семидесятых годов девятнадцатого века тифлисская община охватывала Тифлисскую, Бакинскую губернии и Тверскую область. Василий Васильевич Иванов был на восемь лет старше Павлова, но никогда не считал зазорным советоваться с Василием Гурьевичем. Что же подкупало в личности Павлова его современников? С Василием Гурьевичем легко было общаться. Он не "давил" собеседника своим авторитетом, всегда старался избегать поучительного тона, не претендовал на роль "папы" или "митрополита", суждения которого не подлежат оспариванию. Павлов был живым воплощением демократических принципов баптизма. Делясь своими мнениями по вопросам церковного домостроительства, Павлов давал понять собеседнику, что его суждения нельзя принимать за непререкаемую истину, ему, как и всем людям, свойственно ошибаться. Это благородное смирение Павлова ощущаешь, когда знакомишься с его частной перепиской. "Сегодня снова принимаюсь писать тебе, брат, так как я вчера не успел сделать это. Из твоего письма вижу твои здравые во всем понятия. Господь да укрепит тебя и вашу общину, — ободряет Павлов Иванова. —. Я тоже, брат, ни в чем не желаю иметь разномыслия с нашими немецкими братьями. Мне кажется неуместным замечание Никиты Исаевича, что ты обращаешься ко мне, а не ко всей Церкви. Я думаю, что тебе и в голову никогда не приходила такая мысль, чтобы моим мнениям придавать силу закона для всей вашей общины. А если так, то что же тут есть неприличного, если ты, будучи моим братом, просишь меня изъяснить некоторые из моих мнений? Наша Церковь совершенно свободна относительно мышления. Да я, кажется, и никогда не выдавал свои мнения за то, будто они имеют силу закона для вас. Вы сами — слава Богу! — хорошо знакомы со Словом Божьим и оно есть пробный камень для всех понятий. Конечно в недоразумительных случаях вы можете обращаться ко всей Церкви, как то пишет Никита Исаевич, но и решения всей Церкви вы не просто ведь должны слепо и безусловно принимать и покоряться; нет, и решения всей Церкви должны быть так же испытываемы как и мнения одного человека". Василий Гурьевич Павлов обладал даром богослова полемиста. Искусством ведения духовного диалога удается овладеть далеко не каждому. Очень редко истина рождается в спорах, в горячих словесных схватках возникает соблазн потешить свое самолюбие и во что бы то ни стало низложить противника. В разговорах с инакомыслящими Василий Гурьевич пользовался методом апостола Павла, — не унижать собеседника, а возводить его ум и сердце к всестороннему пониманию Библейской Истины. Этого принципа Павлов придерживался не только в устных собеседованиях, но и статьях вероучительного и богословско-полемического характера. Например, анализируя воззрения субботствующих христиан, которые пытались соединить ветхозаветную обрядность с благодатью Иисуса Христа, Павлов, опираясь на Слово Божие, в мягкой форме объясняет оппонентам, что христианам нет нужды соблюдать субботу. "Есть ли такое место в Новом Завете, которое прямо говорит о ненужности празднования субботы? — начинает свои размышления Павлов. — Эту тему апостол Павел затрагивает в Послании к Колоссянам: "Итак никто да не осуждает вас за пищу или питие, или за какой-нибудь праздник или новомесячие, или субботу. Это есть тень будущего, а тело во Христе". Иудействующие христиане осуждали уверовавших из язычников за то, что они не держались постановлений закона Моисеева о пище и питии, ели запрещенное законом мясо нечистых животных, может быть пили из нечистой по закону посуды, не признавали иудейских праздников. Апостол говорит, что иудействующие христиане не смеют осуждать их, потому что христиане правильно поступают, когда ничего такого не соблюдают из закона Моисеева, в том числе и субботы, так как эти вещи — суть тень, а тело во Христе. Тень идет впереди тела и указывает на Него, а когда явилось тело, то есть Христос с истинными благами, то теперь нет надобности гоняться за тенью и тот, кто по принятии благодати Христовой начинает праздновать субботу, то он оставляет тело, то есть Христа и цепляется за тень. Еще в 14 стихе апостол сказал, что все эти постановления закона Моисеева Христос упразднил смертию Своею и нашу расписку, то есть закон взял и пригвоздил ко кресту, так как Он уплатил наш долг. Да и самый закон назван рукописанием, то есть долговой распиской, которую Христос истребил, зачеркнул. Следовательно, эта расписка уничтожена и пригвождена ко кресту". Полемизируя с инакомыслящими, оставаясь принципиальным в главных вопросах церковного домостроительства, Василий Гурьевич не скатывался на узко догматические позиции, не превращался в замкнутого самодовольного сектанта. Его статья "Единство протестантизма" в февральском номере журнала "Беседа" за 1896 год свидетельствует о широком кругозоре Павлова. "Следует полагать, что Дух Святой с самого начала одобрял различие, ибо такое различие обогащает христианство и дает ему возможность приспосабливаться ко всем обществам и ко всякому разумению. При всей верности Божественному Учителю существуют различные понятия Истины и к ним всегда примешиваются заблуждения. Если бы различные течения оставались в одной и той же церкви, то они взаимно ослабили бы себя. Дом разделившийся сам в себе, не может устоять. Напротив, каждая партия, работая отдельно от другой, обнаруживает известные истины, остающиеся сокрытыми для других партий. Такое разделенное действие, может служить только к общей пользе. Церковь не должна быть Вавилоном и чтобы избежать этого христиане должны оставить недежду видеть в ближайшем будущем внешнее единство протестантизма, но в то же время они не должны в неразумной гордости изрекать анафемы тем, которые не одного мнения с большинством. Если же различие есть благодеяние, то никакое вероисповедание не должно превозноситься над другим, но все христианские наименования должны взаимно признавать друг друга и обращаться друг с другом по братской любви". Как христианин с острым духовным и социальным чутьем Павлов много размышлял не только о взаимоотношениях верующих различных вероисповеданий, он думал также о положении Церкви в окружающем мире, об отношении христиан к Государству и политике. Никакая религиозная конфессия не должна стремиться к господствующему положению в обществе, — считал Павлов. "В средние века католическая церковь имела единовластие и была чрезвычайно испорчена, — писал Василий Гурьевич в журнале "Беседа" за 1896 год, — такова она всюду, если не имеет подле себя евангельской церкви. Католическая церковь только там сохраняет свое влияние, где она борется за свое положение и духовный авторитет". Один из крупных исследователей протестантских движений в России В.Д. Бонч-Бруевич называл Павлова "высокочтимым вождем русского баптизма". Бонч-Бруевича в первую очередь интересовало отношение баптистов к революционному переустройству общества. С Павловым Бонч-Бруевич вел регулярную переписку и, естественно, задавал ему немало "каверзных" вопросов. Ответы Павлова в той или иной форме проскальзывали в книгах Бонч-Бруевича. "Вот как выразил свое отношение к политике один из видных представителей того крыла русского баптизма, которое сосредотачивается только на перемене основ личной жизни, —; говорил Бонч-Бруевич о Павлове в книге "Значение сектантства для России". — Я верю в силу Евангелия, утверждает этот баптист, только оно способно открыть человеку глаза на многое. По Евангелию революция может быть только одна — духовная. Революцию и проповедь Евангельскую я сравниваю с молоком и лимоном. Обе вещи употребительные и нужные, но вместе не могут сосуществовать, одно другое обязательно испортит. Отрицаю я и все баптисты союз Церкви и Государства, от которого происходят бесконечные гонения и притеснения за веру. Мы признаем, что вера не нуждается в охране государства и не должна быть стеснена в своем проявлении". Интересными мыслями о роли государства делился Павлов в письме к толстовцу князю Д.А. Хилкову из Тульчи от 5 сентября 1901 года: "Сейчас я читаю сочинения Толстого "Царство Божие внутри вас". По моему мнению, Христианство не разрушает и не отрицает Государства, потому что Государство есть продукт известного развития человеческой жизни. Но Христос предлагает иной, лучший и высший порядок жизни. Если все люди примут добровольно Его учение, тогда Государство станет излишним, а будет лишь Церковь или Царство Божие, где люди будут связаны между собой лишь духовными узами любви. Но так как люди остаются еще плотскими, то есть видящими цель жизни лишь в наслаждении мирскими благами, упразднение всякой власти не сделает нас лучшими". Глубокая заинтересованность Павлова вопросами церковного и общественного бытия выявляет в нем натуру талантливого христианского публициста, для которого интересы Церкви и благо общества всегда стояли выше личного благополучия. Сердце Василия Гурьевича тянулось к близким по духу периодическим печатным изданиям, существовавшим тогда в России. Первый журнал, где начал активно подвизаться Павлов, назывался "Братская помощь". Журнал выходил в Саратове и издавался бывшим членом местной судебной палаты Прокопием Адриановичем Устимовичем. Сотрудничать с "Братской помощью" Василию Гурьевичу предложили закавказские проповедники Евангелия В.В. Иванов и И.К. Ермолов. Уже во время второй Оренбургской ссылки Павлов готовил материалы для этого журнала. Он переводил с английского проповеди Чарльза Сперджена, которые потом появлялись на страницах журнала. Это издание носило межконфессиональный характер и преследовало благотворительные цели. Рядом с православными авторами соседствовали представители баптистов: Е.В. Кирхнер, В.Г. Павлов, М.А. Сторожев, И.А. Голяев, евангельский христианин М. Штейнбрехер, толстовец И. Файнерман. С 1895 года Павлов становится также деятельным сотрудником журнала "Беседа", куда поступали его многочисленные сообщения и статьи о преследованиях протестантов в России. С годами крепло перо Павлова-публициста, возрастал духовный опыт, расширялся кругозор. В 1910 году Павлов принимает служение редактора журнала "Баптист". В течение двух лет Василий Гурьевич находился на этом посту. Когда листаешь обмякшие пожелтевшие страницы "Баптиста" тех времен, легко узнаешь своеобразный "почерк" Павлова. Этот "почерк" виден в гармоничном подборе материала, в разнообразии тематики, в статьях по актуальным животрепещущим проблемам. Часто прямо на страницах журнала редактор разговаривал с читателями, делясь своими мнениями о качестве печатного органа Союза русских баптистов. "Что касается содержания нашего журнала, мы по возможности стараемся делать его разнообразным, чтобы все могли найти интересное и полезное для себя чтение, — объясняет Павлов. — Мы имеем в виду не только одних проповедников, но жен и детей, не только Церковь, но и семью, чтение в семейном кругу. Некоторые проповедники желают видеть в нашем журнале только статьи богословского характера и находят лишними такие рассказы как "Карду, индусская девушка", а женщины и дети с нетерпением ждут журнала, чтобы .продолжить чтение "Карду". Один из подписчиков, а быть может и многие, по неразвитости своей считают этот рассказ просто басней. Однако, это не басня, но он верно изображает нравы и обычаи язычников вообще, и в частности в Индии. Если это не интересно знать нашим братьям, в особенности еще занимающим служение проповедников, то мы можем только пожалеть об их убогом умственном развитии, что они не интересуются и не хотят интересоваться ничем, что находится вне нашей русской действительности. Мы идем верной дорогой, стараясь расширить кругозор наших читателей, снабжая их познаниями о религии и жизни других народов. Нас в особенности, радуют отзывы людей компетентных, наш журнал читается людьми простыми и учеными, поэтому мы не можем сделать его годным лишь для чтения одним деревенским мужикам, но мы хотим, чтобы люди образованные тоже находили соответствующую духовную пищу в нем. Поэтому если и встретятся в нем такие статьи как "Свобода религиозного культа" профессора Александра Винэ, знайте, что эта статья имеет тоже свой круг читателей. Редактору труднее угодить всем своим читателям, нежели повару своим нахлебникам. Говорят, что такой человек еще не родился, который мог бы угодить всем". При всем многообразии материала Павлов делал журнал христоцентричным. Если верен принцип Сократа: "Познай себя и ты познаешь весь мир", то во сто крат вернее этот принцип, обращенный к личности Христа. Познавая Христа, не только душу свою спасешь, но и на все события, происходящие! в мире, будешь смотреть просветленными глазами. Ведь Бог открывает Себя в Библии, в природе, в истории, в судьбах народов и отдельных личностей. Христоцентричность подразумевает Божье присутствие и всеохватывающий духовный взгляд на прошлое, настоящее и будущее. С 1913 года Павлов становится одним из руководителей редакционного коллектива баптистского журнала "Слово Истины". Свой редакторский опыт Василий Гурьевич обобщил и опубликовал в журнале в виде лаконичных заметок о труде редактора духовного журнала. Это своеобразное кредо Павлова о сущности христианской журналистики. "Он должен находить "великое в малом", — считает Василий Гурьевич. — Он не может личные свои интересы ставить выше успеха того дела, которому служит. В лице его всякое дело находит себе друга и защитника. Церкви, благовестники, миссии, воскресные школы могут рассчитывать на его поддержку. Он не следует за общественным мнением, но стремится руководить им или, по крайней мере быть вполне независимым от него. Он должен занять руководящую роль не догматизмом, но посредством спокойного обсуждения и убедительного доказательства, в то же время он должен столь же охотно принимать, как и давать наставления. Если же его взгляды опровергнуты, то ему следует отступиться от них и поблагодарить своего противника за его услугу. Даже самый образцовый редактор не обладает совершенством. Его суждения, как и мнения других людей могут находиться под влиянием образования, интереса или духа общины, но он стремится всегда судить правильно". В нынешнюю эпоху расцвета христианской печати эти заметки Павлова могут стать настольной памяткой редактору любого церковного издания, практическим руководством по выработке добротного стиля христианской журналистики. Все разносторонние дарования Павлова были подчинены пастырскому и миссионерскому служению. Начиная с 1908 года Василий Гурьевич ведет в журнале регулярную рубрику "Беседы баптиста". В редакцию потоком шли письма с вопросами на самые разные темы церковного домостроительства и христианской жизни. Павлов кропотливо разбирал каждый вопрос и подготавливал краткие, но емкие содержательные ответы. В Церквах никак не утихали споры, — как лучше называться? Приживется ли слово "баптист" в России? Может быть именовать себя просто евангельскими христианами? Подобными предложениями читатели буквально засыпали редколлегию журнала "Баптист". Что же думал по этому поводу один из первых баптистов России? "Один брат просил нас объяснить, почему мы называемся "баптистами", а не русскими евангельскими христианами? Мы не отвергаем, но принимаем и второе название, а слово "баптисты" ставим в конце, как объяснительное, потому что учение баптистов известно во всем мире, а евангельскими христианами часто именуют себя люди различных убеждений, например, лютеране и наши новомолокане и петербургские верующие, хотя между ними имеются большие различия. Баптистов называют "крестителями", потому что они крестят всех верующих, даже и тех, которые были крещены в младенчестве. Баптисты, от которых мы ведем свое начало, впервые стали известны в Англии в 1611 году и оттуда распространились по Европе и Америке. Для чего выдумывать новые названия и вносить путаницу, когда у нас есть единство веры. Нам нет причины стыдиться имени "баптист". Буньян, Мильтон, Сперджен были баптисты. Тысячи мучеников, которых жгли на кострах, топили в воде и подвергали ужасным пыткам за то, что они не признавали крещения младенцев. Новый Завет не дает нам предписания как называться, но как жить христианину. Названия различным подразделениям христианских Церквей дает история и их нелегко давать самим по себе". Служение В.Г. Павлова оказало реформирующее влияние на русский протестантизм. При содействии уважаемого пастыря была введена музыка в богослужебные собрания. Молоканские традиции проявлялись не только в отрицании музыкальных инструментов, молокане также не употребляли духовных гимнов, составленных христианскими поэтами в различные периоды истории. Павлов сумел доказать ограниченный характер этой молоканской традиции и не боялся использовать в церквах богатую песенную сокровищницу, накопленную мировым Христианством в процессе истории. "Некоторые люди, считающие себя духовными, отвергают как молитву собственными словами, так и пение духовных песен. Хотя апостол Павел говорит: "Назидая себя псалмами и славословиями и песнопениями духовными, поя и воспевая в сердцах ваших Господу". — Еф. 5,19. В дни апостолов в Церкви кроме псалмов Давида пели и другие песни. Недавно ученые открыли эти гимны на арамейском языке. Эти гимны были составлены первыми христианами. Новая песнь — следствие новой милости Господней. Ветхозаветная Церковь пела песнь Моисея, ибо спасение от рабства Египетского было главным предметом всех славословий Израиля. А так как теперь явлена новая милость Божия: спасение от вечной гибели и освобождение от дьявольского рабства кровью Агнца, то Новозаветная Церковь поет теперь песнь Агнца, не отвергая и песни Моисея. Как печально было бы, если бы мы, послушав некоторых буквоедов, перестали бы петь наши духовные песни и славословия только потому, что они не записаны в Священном Писании". Как пастырь, Павлов стремился сохранять в церквах дух первоапостольской свободы. Он неизменно напоминал своим собратьям и всем верующим о равенстве христиан перед Богом. Когда в редакцию пришло письмо с вопросом "Кто старше, пресвитер или церковь?", Павлов ответил на него в духе евангельского демократизма. Когда речь идет о старшинстве или о власти в смысле господства, то такой власти в церкви вовсе нет, — утверждает Василий Гурьевич, — а есть только служение, разделение труда. Христос сказал, чтобы не признавали никого отцом на земле, кроме Отца небесного и учителем никого не считали, кроме Христа, чтобы не подчинялись никакой власти беспрекословно и безусловно. Он же сказал, что мы все — братья, а если братья, то все равны, старше только Отец Наш Небесный. Но по любви мы должны быть рабами друг другу, как и Христос, будучи старше всех, смирил Себя, приняв Образ раба, умыл ноги своим братьям. Пресвитеры не составляют собою особого сословия, они имеют в Церкви только особое служение. Не надо забывать, что все верующие суть цари и священники, а потому и равны перед Богом с пресвитерами. Церковь, желающая подвергнуть суду своего пресвитера, должна пригласить себе на помощь других пресвитеров и вообще опытных братьев, которые, как гости имеют право лишь собственного голоса и вместе с собором этих братьев исследовать дело обвиняемого пресвитера и постановить свое решение. Таким образом, решение церкви будет более беспристрастным". Со страхом Божиим и евангельской мудростью подходил Василий Гурьевич к образованию новых церквей. Процесс этот нелегкий, зачастую даже болезненный, тут нельзя действовать наобум, нужен такт и предельная осторожность. От Одессы до Владивостока, от Тифлиса и до Петербурга проходили миссионерские маршруты Павлова. На обширном пространстве российских земель возникали новые церкви от духовных семян, которые неустанно сеял труженик Евангелия. Постепенно складывалась организационная практика по благоустроению новых христианских общин. Группы новообращенных не могли моментально окрепнуть, не могли сразу превратиться в полноценную Церковь. Для поддержки незрелых христиан приходилось из существующих церквей отделять часть служителей и верующих для труда в новой самостоятельной общине. В одной из журнальных бесед Павлов дает советы, как совершать это дело в духе любви и благоразумия. "Члены, желающие составить самостоятельную общину, прежде всего, должны заручиться на это согласием той общины, к которой они доселе принадлежали. Если это была благоустроенная община с пресвитером во главе, то пресвитер ее с советом общины, после того, как община из части своих членов, составляющих доселе ее отделение или станцию, отправится в местность, где предполагается эта организация и руководит там избранием будущего пресвитера и других служителей церкви. Когда предварительная работа по образованию новой общины окончена и члены ее в мире отпущены матерью-церковью, то новая церковь может пригласить посторонних единоверных пресвитеров других церквей составить собор или совещательное собрание для рукоположения вновь избранных служителей церкви". Павлов хорошо знал и о тех искушениях, которые подстерегают служителей. Неожиданно для самого себя он может оказаться в сетях мамоны. Вонифатий Михайлович Ковальков, знавший Василия Гурьевича при жизни, отмечает в своих воспоминаниях непримиримость Павлова к скопидомству. "Нельзя с одинаковой ревностью служить двум господам, — любил повторять Василий Гурьевич. — В таком случает только истощаешь себя и не имеешь внутренней радости". Другая опасность может подтачивать силы служителя. Этот порок иногда называют "ложь во спасение", или "святая ложь". Василий Гурьевич решительно отвергал применение "святой лжи" и написал специальное разъяснение для тех, кто не прочь в особых случаях сказать неправду. "Ложь никогда нельзя назвать святой, как черное не должно называть белым, — писал он. — Если ложь иногда может быть "святой", то и грех по аналогии тоже может быть иногда "святым"; но это абсурд, ибо одно понятие исключает другое. Некоторые в доказательство своего мнения ссылаются на библейский пример Раав-блудницы, на Авраама, который назвал Сарру, жену свою, сестрою. На это одно можно сказать, что грехи святых написаны не для подражания, а для избежания оных. Мы всегда должны говорить только истину, а остальное все предоставить Богу, Который силен избавить нас от смерти телесной, если Ему угодно, если же нет, то лучше умереть с истиной на устах, нежели избежать смерти или потери земной посредством лжи". Василий Гурьевич хотел бы видеть всех служителей Церкви проповедниками покаяния, вестниками Божьей любви и спасения. В своих проповедях и беседах Павлов часто указывал на любимый образ Иоанна Крестителя, бесстрашного глашатая правды Божьей. Составляя пособие для учителей воскресных школ, Василий Гурьевич сопоставляет все духовные труды со служением Иоанна Предтечи. "Когда этот неизвестный проповедник, одетый в высшую мантию пророка, выступил просто, но сильно, и могуче возвысил свой голос, то он вызвал не только удивление, но и громкое эхо, и народ большими толпами стекался к нему, чтобы послушать слова о покаянии и Царствии Небесном. Бог вовремя дал настоящего человека, а с ним и настоящее слово. Не посылал ли постоянно Бог мужей с сильным и духовным словом, слушать которых теснились толпы народа? Лютера, Муди, Сперджена? Исполнись духом могучего пророка или исполнись духом Иисуса Христа, мой дорогой сотрудник, и тогда предайся просто, Но с побуждением любви и благородного воодушевления возвещению Истины; будь при этом строг к самому себе, но снисходителен к погибающим и заблуждающимся грешникам, тогда и твои ученики будут толпиться вокруг тебя и внимать твоему слову"… Все христиане призваны быть предтечами Небесного Учителя, готовить путь для принятия Христа человечеством, обустраивать радость встречи души с Богом. Хороший духовный наставник тот, считал Василий Гурьевич, кто является рассадником Божьей любви. Павлов часто помышлял о том времени, когда Царство Любви воцарится на земле и все войны исчезнут. "Рано или поздно человечество должно придти к убеждению, что грубое насилие не может сделать его счастливым, — писал он в статье "Кто мой ближний?" — что его счастье заключается в любви, которая не захватывает чужого, но уступает охотно свое, которая не угнетает слабого, но служит ближнему по примеру Христа. Чем скорее мы поймем и применим к жизни закон любви, тем скорее наступит Царство Божие на земле"… Павлов — богослов, публицист, редактор, благовестник и пастырь явлен России в определенное время как служитель вечного Божьего Царства, Царства Любви и Истины. А Любовь — венец Божьего домостроительства и совокупность совершенства.

Основные источники

1. Дневники В.Г. Павлова 1898—1921гг. Архив Союза еХБ. Москва. 2. Журнал "Баптист" 1907—1925 гг. Ростов-на-Дону, Москва. 3. Журнал "Слово Истины" 1913-1921 гг. Одесса, Москва. 4. Газета "Утренняя Звезда" №№ 20,21. Петербург, 1913. 5. А.И. Клибанов. "История религиозного сектантства в России". Москва, 1965. 6. Переписка В.Г. Павлова за 1895—1922 гг. Рукописный отдел Музея истории религии и атеизма. Петербург. 7. В.А. Валькевич. "Записки о пропаганде протестантских сект в России и, в особенности, на Кавказе". Тифлис, 1900, с приложением №№ 16, 1900. Издательство "Благовестник", Москва, 1996 г.