Стоящие свыше. Часть I. Поднятые до абсолюта
Шрифт:
Класс зашелестел страницами, Йока зевнул снова и потянулся к книге, листая ее нарочито долго и громко, когда все остальные уже замерли, уставившись в картину, которую видели десятки раз, – она висела в Национальной галерее искусств, куда их водили каждые полгода.
– Йелен, я повторяю во второй раз: сядь прямо. Если же ты не научился быстро открывать книгу на нужной странице, твоим родителям следует задуматься, способен ли ты учиться в этой школе или тебе лучше отправиться туда, где обучают детей с задержками развития.
Класс вежливо прыснул. Йока презирал их за эту вежливость, за подобострастие, за трепет перед учителем истории. Никому из них не было смешно, все они знали, что два часа
– Сегодня нас не будут интересовать художественные достоинства этого шедевра живописи, мы с вами должны рассмотреть особенности исторического развития этого сюжета на полотнах художников. На этом полотне нет солнечного камня, присутствует лишь сияние, описанное в первой части Откровения, и, возможно, художнику неясно, что является источником этого сияния. Картина написана в те времена, когда солнечные камни еще не имели столь широкого распространения. Сияние символизирует эру света. В центре картины изображен Враг, когтями разрывающий границу миров, какой представил ее художник. Обратите внимание, Врага художник видит полузверем-получеловеком. Он стоит на двух ногах, но тело его покрыто шерстью с характерными светлыми полосами по бокам, называемыми шлеёй и присущими росомахе. Также Врага художник видит с широкими пятипалыми росомашьими лапами. Но лицо у Врага человеческое, что соответствует тексту Откровения, где Враг описан как сын человека и росомахи. Граница миров изображена в соответствии с наивными представлениями человечества тех времен в виде натянутой непрозрачной пленки. В том месте, где когти Врага ее прорвали, проглядывает темнота, символизирующая конец эры света и приход царства тьмы, бедности и невежества.
Йока снова зевнул, на этот раз безо всякого злого умысла – он не выспался, а скучный голос профессора Важана убаюкивал.
– Рядом с Врагом, в соответствии с Откровением, художник поместил восьмиглавое чудовище Исподнего мира, помесь летучей мыши и ящерицы, которое призвано защитить Врага. Враг возглавит силы тьмы, порвет границу миров и впустит в Обитаемый мир жителей Исподнего мира. Погаснут солнечные камни и остановятся магнитные, земля погрузится во тьму, человечество снова будет вынуждено добывать хлеб насущный в поте лица. Но мы…
– Простите, профессор Важан, – перебил Йока, – а зачем силам тьмы это нужно?
Вообще-то его давно волновал этот вопрос, на который он еще ни разу не получил вразумительного ответа, кроме того, что силы тьмы – это абсолютное зло, которое стремится уничтожить добро и свет.
Учитель сверкнул глазами и загремел в полный голос:
– Йелен, встать!
Йока нехотя поднялся. Ничего страшного нет в том, что на тебя кричат, ну совершенно ничего страшного, но почему тогда мурашки пробегают по спине и так хочется втянуть голову в плечи?
Профессор Важан быстро прошел по классу и остановился в шаге от Йоки – чтобы смотреть на него сверху вниз.
– Что должен сделать ученик, если хочет задать вопрос учителю? Отвечай! Это проходят в начальной школе!
– Поднять руку, – проворчал Йока.
– Громче! Я не слышу, что ты бормочешь!
– Поднять руку! – гаркнул Йока во весь голос, в лицо учителю, да так, что в окнах дрогнули стекла. По классу пробежал ропот – то ли от восхищения бесстрашием Йоки, то ли от испуга перед Важаном.
– Сядь! – выплюнул Важан. – Между смелостью и глупостью лежит пропасть, Йелен. Так же как между громким голосом и криком, недопустимым в учебном заведении. Руки вперед.
– За что? – изобразил искреннее возмущение Йока. – Я всего лишь выполнил ваше приказание. Вы не уточняли,
– Для ясности мысли, Йелен. Руки вперед.
Считать себя несправедливо обиженным было бы глупо, равно как и продолжать пререкаться: Йока вытянул руки перед собой и заранее стиснул зубы – в последнее время одноклассники соревновались в том, чтобы не только не зажмуриться, но и не сморгнуть. Отметив, что на него смотрят трое «арбитров» – с соседнего ряда и с первой парты, он уставился на картинку в открытом учебнике, сосредоточился и не видел, что профессор Важан взялся за тонкий конец указки, что учителям строжайше запрещалось. Он ударил изо всей силы – или Йоке показалось, что изо всей силы? Только однажды ему было так больно: когда ему прищемили руку хлопком двери.
Йока не только сморгнул – он отдернул руки, он вскрикнул, чего с ним не случалось даже в начальной школе. Но самое ужасное, самое позорное – из глаз у него закапали крупные слезы. И еще несколько секунд Йока прижимал к груди разбитые пальцы и подвывал, морщился и скрипел зубами, с удивлением глядя, как на колени падают редкие тяжелые капли густой, темной крови.
С первой парты донесся одинокий смешок, за ним – еще один. Ему этого не простят! Над ним будут потешаться до самых каникул! На уроке они боятся расхохотаться хором, но на перемене… Йока замолчал и стиснул зубы от злости и отчаянья: с ним никогда, никогда такого не бывало! Никто не поверит в то, что удар был столь сильным, никто! Йока бы и сам в это не поверил, случись подобное с кем-нибудь другим!
– Ты давно на это напрашивался, Йелен, – ничуть не смутившись сказал профессор Важан. Пожалуй, он был доволен собой и произведенным результатом. Он знал, чего Йока боится больше всего, одним ударом превратив его жизнь в кошмар! Йока поднял глаза и увидел в руках учителя указку, которую тот держал за тонкий конец.
Злость вскипела, как крепкая кислота, в которую плеснули воды: Йока вскочил на ноги, скрежеща зубами, – Важан не имел права! Это просто нечестно! Это нарушение правил! Йока хотел крикнуть что-нибудь дерзкое и гневное, но не нашел слов, только посмотрел учителю в лицо, ощущая, как рот перекосился в оскале – совсем как у Врага на картине в открытом учебнике.
Вмиг лицо Важана стало белым, словно стена. Даже губы посинели. Будто он увидел чудовище, будто ему остался всего один шаг до смерти! Глаза его расширились, как у сыча, он втянул в себя воздух приоткрытым ртом и попятился.
Йока подхватил учебники со стола дрожащей окровавленной рукой, неловко впихнул их в сумку, развернулся, пнул ногой стул и быстро направился к выходу. Распахнув дверь, он оглянулся и смерил взглядом странно испуганного и неподвижного профессора Важана. Йока не понял, чего учитель испугался. Может быть, догадался наконец, что ему придется за это отвечать?
– Если вы сломали мне пальцы, у вас будут очень большие неприятности, – бросил ему Йока и хлопнул дверью так, что в ней треснули два стекла.
Ничта Важан с трудом дождался звонка с урока. Он быстро оправился после энергетического удара, полученного от дерзкого мальчишки, и теперь внутри у него пела тонкая одинокая скрипичная струна – когда-то он называл это чувство радостью. Так в юности весна вызывает беспричинное ликование, ликование от предвкушения, от надежды, от нерушимой веры в лучшее, которое обязательно наступит. Ничта давно не верил в лучшее, он приучил свой ум к скептицизму, но тонкая струна пела внутри песню надежды, песню предвкушения. Ему вспомнились студенческие годы, когда весной невозможно усидеть на скучной лекции и хочется бежать куда-то, спешить к чему-то… К солнцу, пронзающему голые кроны деревьев.