Страх высоты (сборник)
Шрифт:
Полки с книгами нависали и над большим кожаным, давно продавленным диваном, служившим хозяину одновременно кроватью, и над двухтумбовым письменным столом, и даже над окном до самого потолка. Книги на них теснились хаотично, потрепанные брошюры соседствовали с фолиантами в золотых корешках. Кое–где за стеклом шкафов виднелись миниатюрные бюсты Сергей питал пристрастие к этой форме изобразительного искусства, может быть, потому, что для живописи в комнате просто не было места. Зато на минимальной площади вполне ладно соседствовали фарфоровый Наполеон, чугунный Бетховен, бронзовый
Журнальный столик был едва ли не единственным предметом современного изготовления, однако тоже прочным, с витой под старину окантовкой. На нем, как ни странно, стояла непочатая бутылка хорошего коньяка — я знал, что Сергей не пил, как, впрочем, и не курил — и телефонный аппарат.
— Ваше впечатление?
— Совпадает. Раз уж коньяк не взяли…
— Да, спиртное обычно хватают. И все-таки… Бывают преступники очень целенаправленные. Точно знают, что взять, где находится. Обычно что-нибудь особенно ценное и малообъемное.
— Золото? Драгоценности? Такого у него никогда не было, это уж я знаю.
— У него была коллекция редких монет.
— В самом деле! Как же я забыл…
— Нам сказала Полина Антоновна.
— Да, да, конечно.
— Но коллекция на месте.
Он подошел к одному из закрытых шкафов. В дверце, однако, торчал ключ. Разумеется, я знал, что в этом шкафу множество плоских ящичков, помеченных аккуратно написанными буквами и цифрами. Но буквы и цифры выписывал не Сергей. Он никогда не был коллекционером. Монеты собирал его дед, и они скорее принадлежали этой комнате, чем ее хозяину. Наверно, потому я и забыл о коллекции.
— Простите.
Я запамятовал имя и отчество человека, с которым говорил, хотя он и представился сразу. Он понял это и подсказал:
— Меня зовут Игорь Николаевич.
И чтобы не напоминать впредь, достал из бумажника и протянул мне визитную карточку.
Я опустил ее в карман.
— Простите, Игорь Николаевич. Это в самом деле по–своему уникальная коллекция. Почти полное собрание русских монет восемнадцатого века, а точнее, с конца семнадцатого до Константина. Помните, брата Александра, который отказался от престола? Но рубли с его изображением были выпущены.
— И такой рубль есть в коллекции?
— Есть.
— Подлинный?
Вопрос свидетельствовал о том, что мне не стоило читать популярную лекцию.
— Хорошо, что вы знакомы с нумизматикой. Сергей коллекцией никогда не интересовался всерьез. Это наследство деда… Конечно, выпускались фальшивки, практически не отличимые от подлинников. И я не берусь утверждать… Я даже думаю, что и рубль Алексея Михайловича очень сомнителен.
— Ефимок?
Да, и первый российский рубль, так называемый ефимок, от имперского иоахимсталера, послужившего образцом и материалом для перечеканки, был в коллекции, я помнил эту монету.
— Зато рубль Ивана Антоновича наверняка подлинный.
— Любопытно взглянуть. Вы не покажете?
Я повернул ключ и распахнул дверцы. Все ящички действительно оказались на месте. Я выдвинул тот, на котором было написано — "А.
Но монеты с изображением младенца в ящике не было.
— А как с ефимком? — спросил Игорь Николаевич.
Рубля семнадцатого века тоже не оказалось.
Не дожидаясь очередной просьбы, я стал искать рубль Константина.
— Тоже нет!
— Это логично, — заметил Игорь Николаевич.
— Взято самое ценное.
Он, однако, смотрел на факт с меньшим энтузиазмом.
— Или ваш друг хранил наиболее редкие монеты отдельно.
— Нет! Они всегда были в коллекции.
— Может быть, продал…
— Что вы!
Я хотел сказать о характере Сергея, замкнутого одинокого человека, дорожившего памятью беспощадно сметенной войной семьи, родных и близких людей, человека трудного детства, из которого вынес он привычку довольствоваться необходимым, и еще другое сказать, но Игорь Николаевич кивнул только и этим остановил меня, давая понять, что самое главное ему ясно, а для остального пока нет времени.
— Спасибо. Вот вы и помогли нам, а сомневались. Побудьте пока у Полины Антоновны, пожалуйста. Мы тут закончим сейчас, и я зайду к вам…
Крышка чайника мелко застучала под напором парующего кипятка, когда Игорь Николаевич присоединился к нам.
— Выпьете чайку? — спросила Полина Антоновна.
— Охотно.
— Присаживайтесь.
Она поставила на стол стакан в подстаканнике, достала ложку.
— Наливайте заварку по вкусу.
И только когда он налил крепкого чаю и размешал сахар в стакане, сказала:
— Неужели из-за этих побрякушек?..
Вопросы и Полины Антоновны, и мой к ней — "как случилось?$1 — были, конечно, больше риторическими, своего рода криком негодования, протеста против страшного, бесчеловечного. "Как могло произойти такое?!$1 — вот что они означали. Сама же фактическая последовательность известного и пока неизвестного вырисовывалась довольно определенно.
По утрам Полина Антоновна отправлялась по магазинам. Был у нее свой маршрут и график, с учетом того, когда привозят свежий хлеб и куда молоко. Понятно, что иногда приходилось и подзадержаться. В этот раз тоже. За это время все и произошло.
Показать официально она могла только следующее.
Когда Полина Антоновна выходила из дому, племянник мылся в ванной. Он приоткрыл дверь и крикнул:
"Тетя! Не запирайте дверь, я жду человека".
Это было неудивительно. К нему приходили довольно часто. Преподавательская работа предполагает контакты с разными людьми. Очевидно, Сергей рассчитывал, услыхав звонок, крикнуть посетителю, чтобы тот шел прямо в комнату и ждал его там.
И кто-то пришел, нанес смертельный удар хозяину, взял монеты и ушел. Ушел, скорее всего надеясь, что отсутствие немногих монет, может быть, и не заметят. Откуда ему было знать, что я как раз в это время подъезжаю к городу!