Страх. Сборник
Шрифт:
– Ну а теперь, друг Леша, расскажи мне о делах своих со Славой.
– Сука буду, начальник, никаких дел не было. Он же экспедитором работал, вещи мог достать, я у него кожан коричневый купил и бабе шубу под котик.
– Богато живешь, Сторож.
– Дом матери продали, вот и деньги.
– Где он жил?
– Падлой буду, не знаю.
– Опять спрашиваю: с кем приходил?
– У нас здесь скупка имеется, так он с приемщицей был, Татьяной.
– Вот это уже что-то. Ты, друг Леша, заведение свое закрывай, иди домой, возьми пальто и шубу и в горотдел. Там сиди и жди меня.
Через полчаса Никитин сидел в кабинете начальника угрозыска горотдела. Скупка находилась рядом, на Советской улице.
– Что про эту Татьяну я сказать могу, – начальник задумчиво почесал висок, – баба она, конечно, гулявая, живет одна в своем доме на Рублевском шоссе, но так за ней ничего особенного замечено не было.
В кабинет зашел оперативник:
– Товарищ майор, Татьяна Зацепина сегодня не работает, дома она.
– Откуда знаешь?
– Почтальон сказал.
– Ну тогда поедем к ней в гости. Собирайся, Никитин.
– Нищему собраться – только подпоясаться, – засмеялся Колька.
Хорошим домом владела гражданка Зацепина. Очень хорошим. Нарядный, выкрашенный свежей краской, стоял он, словно франт, среди нищих, замызганных соседских домов.
– Неплохо наша торговля живет. – Никитин ударил кулаком в калитку.
Забилась, залаяла собака за забором.
– Эй, Зацепина! – крикнул начальник розыска. – Открывай!
Никто не отвечал, но Никитин заметил, что в окне забелело лицо.
– Что-то здесь не так, – повернулся он к майору, – вы давайте отсюда, а я дом обойду.
Никитин обежал дом, перемахнул через штакетник чужого участка и увидел две доски, оторванные от забора дома Зацепиной.
Везло ему. В прошлом году на Почтово-Голубиной улице в Кунцеве брали они бандгруппу, теперь опять какие-то странные дела.
До него доносились собачий лай и крики милиционеров. Потом Колька услышал быстрые шаги и тяжелое дыхание людей. Он вынул пистолет и загнал патрон в ствол. Доски раздвинулись, и к ногам Никитина кто-то выкинул два чемодана и узел.
Потом из щели вылезли двое парней. Один лет двадцати, второй совсем пацан.
– Ручки поднимите, – сказал насмешливо Никитин, – уголовный розыск.
Перед ним стояли два человека в тельняшках, на которые были надеты пиджаки, в смятых в гармошку сапогах-прохорях, в кепочках-малокозырочках. У того, что постарше, руки синие от наколок.
– Мусор, гад, – захрипел он и выдернул из-за голенища финку.
– Ну, ты, окоротись. И нож брось, придурок, а то я тебя шлепну. – Никитин вынул из-за спины руку с пистолетом.
Но блатарь уже приготовился к прыжку, и Колька не стал ждать. Он выстрелил точно в руку вора, и тот заорал, забился. Второй в ужасе обмочил штаны.
– Ну, вы, урки с гондонной фабрики, – Никитин повел стволом пистолета, – быстро к забору.
Никитин увидел, как штаны у пацана стали черно-мокрыми.
В лаз просунулась голова майора.
– Что у тебя?
– Да вот, – лениво ответил Никитин, – двух уркаганов с чемоданами и узлом прихватил.
– А чего стрелял?
– А вот этот шустряк на меня с ножом прыгнул.
– Этот… Ну спасибо тебе, Никитин. Это же Мишка Жерех. Мы все его никак заловить не могли. Он в сорок втором на нелегалку ушел, чтобы на фронт не попасть, так и лепит скачки по квартирам. А второй, который от страха обмочился, Витька Зубцов по кличке Зуб. Торговлю билетами у кинотеатра и клубов держит. Вот и попался на скоке. Решил в домушники податься.
В доме Зацепиной все было перевернуто, хозяйка, крашеная блондинка, еще не снявшая с головы бигуди, размазывала по щекам слезы.
– Я пошла в туалет, значит… А они… Значит, схватили меня… Связали, значит… А один помоложе, значит… он мне груди жал… Я, значит, говорю… Хочешь, значит, и тебе дам… Только не трогай, значит… А тот, что постарше… На хрен ты нам нужна, корова крашеная. Значит… Мы с твоим товаром, значит, молодых найдем.
– Это вы, гражданочка Зацепина, о своих переживаниях Славе расскажите. – Никитин уселся на стул и закурил.
– Какому Славе? – Зацепина словно поперхнулась.
– А тому, что у тебя два чемодана меха оставил.
– Мой это мех, от бывшего мужа остался.
– Ты мне горбатого не лепи, Зацепина, а то из потерпевшей враз в бандпособники попадешь.
Никитин вынул из чемодана шкурку песца.
– Видишь штамп? Фактория на Новой Земле. Твой покойный там, что ли, работал?
– Он в винном магазине стахановцем был, – засмеялся майор, – в сороковом до того напился, что умер прямо в подсобке.
– Вот она, суровая жизненная правда, Зацепина. – Никитин встал, угрожающе наклонился над женщиной. – Не крути мне двадцать шестой талон…
– Ох, – захохотал начальник угрозыска, – ну ты даешь, Никитин, по двадцать шестому у нас нынче яйца дают.
– Ты, Зацепина, – продолжал Колька, – со Славой своим распрекрасным в пивной у вокзала выпивала и закусывала, что может подтвердить буфетчик Лешка Куприянов по кличке Сторож.
– Никитин, – в комнату, отдуваясь, вошел оперативник, – мы в сарае за дровами еще два чемодана нашли.
– Не мои они, – завизжала Зацепина, – ничего про них не знаю.
– Давай понятых, открывай чемоданы, – скомандовал майор.