Страна Арманьяк: Бастард. Рутьер. Дракон Золотого Руна (сборник)
Шрифт:
В общем, мысли ни о чем. Видно будет…
Тук на ходу пересчитал деньги, взятые нами трофеем. Оказалось тридцать два су и двадцать денье. И еще четыре обола. По нынешним временам совсем неплохо. А с учетом того, что мои собственные деньги пока не тронуты, даже отлично. В средствах ограничений нет, и есть еще полный мешочек золотых и серебряных безделушек. Я хотел поначалу заставить шотландца вернуть их хозяевам, но потом понял, что не стоит. Чересчур уж благородно…
Неплохо стычка прошла, очень полезно, и не только в материальном плане. Общение с Исааком много дало
Самой схваткой я тоже остался доволен. Именно результатами, а не своими действиями. Бойцы из разбойников никакие, разве что их главарь посильнее, но посильнее только в физическом плане. Как боец тоже никакой. А вот действовал я медленно. Очень медленно… Придется сильно попотеть, возвращая свою прежнюю форму, «сломать» новое тело и научить всему заново. Не страшно, больше тренировок с практикой – и все будет в порядке… Ха… Если раньше не зарубят, конечно.
Тук вообще оказался бравым воякой – под стать своему прообразу. Стреляет хорошо и рубится неплохо. Хорошая находка. Так что не все так плохо, шансы на выживание в этой эпохе есть, главное – приложить к этим шансам еще немножко удачи. Ко двору пришлись бы знания… но их нет.
Забрезжили просветы в лесу, и скоро мы выбрались на неширокую грунтовую дорогу, на которой кое-где проглядывали замощенные тесаным камнем участки, очевидно еще римской работы.
И сразу я увидел местных обитателей, то есть население. Люди шли мелкими группками по дороге, таща свои скудные пожитки в руках и тележках. В основном женщины, дети и старики. Мужчин было совсем мало. Все грязные, оборванные и изможденные. Со следами побоев и насилия…
Да это жители Лектура спасаются от побоища… Точно, больше некому. Ювелир же рассказывал, что город практически сровняли с землей, а жителей почти всех истребили.
Люди проходили мимо меня и опасливо прижимались к обочине, снимая шапки и кланяясь… не хватало еще, чтобы кто-нибудь опознал меня, но выяснить обстановку все же следует…
– Ты… Да, ты.
Я указал рукой на молодого парнишку лет пятнадцати, с разбитым в кровь лицом и перевязанной рукой, которой он придерживал на плече корзину с пожитками. За его порванную блузу цеплялись два ребенка. Мальчик и девочка, возрастом лет по пять каждый.
– Приблизься.
– Да, господин. – Паренек низко поклонился и положил корзину на землю.
Детки спрятались за его спину.
– Откуда идешь?
– Из Лектура, господин. – Парню явно было больно, и он придерживал перевязанную руку другой рукой.
– Что сейчас там?
– Смерть… – мрачно сообщил парень. – Резня продолжается. Говорят, руа франков приказал убить всех.
– Значит, войска еще там?
– Ночью были еще там, а сейчас не знаю, господин…
Вот, собственно, все, что я хотел узнать. Посмотрел по сторонам и, увидев, что образовался промежуток между группами беженцев и рядом никого нет, нашарил в мошне несколько серебряных монет и отдал пареньку. Больше ничего, к сожалению, я сделать не могу, как бы ни хотел.
– Потрать эти деньги с умом… – бросил я изумленному беженцу и тронул поводья Родена.
Надо двигаться. Если повезет, то кортеж с мачехой отправится в путь только сегодня, и есть шансы где-нибудь его перехватить.
Проехали несколько лиг, коней не погоняли, они шли легкой рысью, быстрее пока смысла нет. Дорог в Родез несколько… Вот и гадай, по которой из них повезут мачеху. М-да… затея моя, несмотря на благородные задачи и все такое, попахивает идиотизмом все больше.
Время шло к обеду, и мы, съехав с дороги в лесок, остановились перекусить.
– Ваша милость… – Тук раскладывал припасы на походной скатерти. – Дозвольте поинтересоваться.
– Давай…
Настроения разговаривать у меня не было, но слуга на то и слуга, чтобы развлекать своего господина. Может, что интересное скажет…
– Куда мы едем, ваша милость?
– Тебе не все равно?
– Нет, конечно. – Шотландец бросил на меня взгляд, проверяя, не разозлил ли господина его дерзкий ответ.
– Почему, изъяснись, а то получишь в голову.
– Ну как… Судьба моя связана с вами. Куда ваша милость, туда и я. Даже если вы направляетесь в пекло. Но все же хотелось бы знать: туда ли? Я хотя бы приготовился.
– В пекло? – Я взял кусок мяса, критически осмотрел его и взял другой. – Нет, не в пекло. В Родез.
– Если я спрошу вашу милость, зачем мы туда направляемся, вы будете ругаться? – На лице шотландца промелькнула лукавая улыбка.
– Уже спросил. Все-таки надо тебя вздуть, бестия хитрая. Не знаю, что тебе ответить… пока не знаю. Возможно, придется драться. Будешь?
– Обязательно, ваша милость. Это приятнее, чем поклоны бить. Что может быть лучше, чем горячая схватка и кровь врага на клинке? – убежденно заявил шотландец.
– А умереть не боишься? – поинтересовался я.
Мне показалось, что Тук отвечал совершенно искренне.
– Нет… – Шотландец помотал головой. – Для мужчины смерть с оружием в руках почетна.
– А пекло?
– Мне место там гарантировано. Так что не стоит и трепыхаться.
– Не юродствуй. Все могут быть спасены… и вознесены… – Попытался вспомнить какие-нибудь цитаты из Библии – и не вспомнил, поэтому решил дальше не продолжать.
Тук не ответил, молча перекрестился, достал из переметной сумы небольшой бочонок и положил к еде.
– Что это?
– Это, ваша светлость, тот напиток, про который благочестивый аббат Виталь дю Фур сказал так. – Тук приосанился и продекламировал с научным видом: – «Если пить арманьяк умеренно, он обостряет ум, помогает вспомнить прошлое, веселит, продлевает молодость и заставляет отступить немощь; излечивает подагру и язву при употреблении внутрь, а раны – при наружном применении, уменьшает зубную боль. Робкому человеку полезно подержать арманьяк во рту – это развязывает язык и придает смелость». – Шотландец плеснул на донышко деревянного стаканчика темной жидкости и протянул мне: – Это жженое вино, аббат назвал его «арманьяком», мне разочек довелось допить остатки после нашего настоятеля: отличная штука, ваша милость, хоть и не имеет изящества благородного вина. Надо употреблять осторожно, ибо арманьяк крепок и очень коварен.