Страницы принесённые ветром

Бриз Сергий

Аркан "Наказание" – декабрь.

Пролог

2015 год, июль. Маша Артемьева сидела в кабине грузовика мусоровоза, кузов которого был полностью загружен твёрдыми отходами фабрики по изготовлению кожгалантереи. Машина равномерно двигалась по асфальтовой дороге Подмосковья в направление свалки в Кучино. Водитель Николай вёл машину, курил сигарету, смотрел за дорогой.

Маша училась в МГУ на факультете журналистики, готовилась к выпускным экзаменам. Темой защиты дипломной работы, являлась Экология.

Маша без труда договорилась

с Николаем о том, что он возьмёт её с собой посетить свалку в качестве, якобы своей подружки, с которой просто вместе ездят по случаю её выходного дня. Нет, конечно, тут и думать было нечего, что он просто, вот так, и взял бы её с собой, а вдруг она шпионит для Гринписа или Зёлёного Креста?

Маше не надо было ничего исследовать, а просто лично увидеть и описать тот мир, в котором происходит устранение отходов, с его возможными сложностями для выполнения задач по выполнению нормативов экологической безопасности. Глубокое и обстоятельное описание работы она использовала информацией на основании материалов из официальных публикаций, и ей надо было от свалки это просто дополнительно к диплому сделать фоторепортаж, новый взгляд на суть происходящих вещей.

Николай был симпатичный парень, тридцати восьми лет, женатый, двое детей. Работать по вывозу мусора пошёл только на время, из-за того, что захотел купить себе новую легковую машину. Он работал на свалке всего три года, деньги платили хорошие, но его лёгкие уже подверглись заболеваниям. Когда Маша попросила его, как своего соседа по дому помочь в фоторепортаже, то Николай, глядя на её голые коленки в короткой юбке, сказал добродушно:

– Нет вопросов, только что мы получим в ответ?

Маша предложила две тысячи рублей, на что Николай сделал гримасу ужаса на лице и ответил откровенно:

– Я даю доступ к дверям славы только через интимные отношения.

– А, как же твоя жена на это посмотрит? – спросила, ёрничая Маша.

– Предлагаю ей ничего об этом не говорить, – в спокойном тоне ответил Николай.

– Хорошо, – ответила Маша, – но ввиду моей непорочности, то есть девственности, которую я берегу для будущего супруга, что важнее, чем фотографировать помойку, я предлагаю нетрадиционный вид секса.

– И какой же? – усмехнулся Николай.

Общение в Чате, – ответила Маша. – Можно по телефону.

– Согласен, – ответил добродушным тоном Николай, – я такое ещё не пробовал.

***

Представления Маши о свалке совсем не совпали с реально увиденными фактами. Там не было сумбура как в помойном бачке. Всё было конечно мусором, но даже не понимающий человек увидел бы, что этот мусор завозится на территорию не спонтанно и размещается не хаотично.

Николай выгружал свои отходы в то место, куда ему указал, какой-то Дядька, наверно приёмщик или контролёр, одетый в резиновый плащ, сапоги и бейсболку, а Маша, втихаря фотографировала пейзаж, на котором горками в установленном порядке значились те или иные отходы и всё это сопровождалось криками чаек, и работой бульдозеров, и тракторов.

Николай подписал какие-то бумаги с Дядькой

и, сняв перчатки с рук, бросил их в бардачок за внешнюю сторону кабины, сел в машину.

– Николай, – спросила Маша, – я думала свалка, это просто приехали и отгрузили мусор, а тут всё по кучкам разложено.

– Конечно, – улыбался Николай, – это, только, кажется, что все суетятся без нужды, а на самом деле тут свой прядок. Вон видишь, для каждого сырья своё место отведено, ведь отходы, это не грязь. Вот у меня, на пример в кузове были обрезки кожи. Они маленькие кусочки из них ничего не сошьёшь. Тут одна команда их подбирала с разрешения старшего, так они из кусочков ремни кожаные делали.

– Как это? – удивилась Маша, продолжая фотографировать

– Так, – объяснял Николай, – кусочки кожи маленькие, ну, где-то два сантиметра на семь или восемь, ну это тоже отходы от заготовок. Так вот, ребята эти штамп сделали из металла, вырубка форма восьмёрки с дырками и потом деталь вырубленную станком складывали пополам и в неё вдевали следующую, и опять складывали. В итоге ремень поясной дамский получается. Ну, конечно там пряжку присобачат, клеймо шлёпнут. Затраты не такие большие, как при покупке хорошего сырья.

– Я видела такие ремни на рынке, только на сумочках, – поддерживала разговор Маша.

– И на сумочках тоже они делают. Мастера. Там вон дальше, видишь, начинается зона других отходов, – объяснял Николай, войдя в раж рассказчика, чувствуя себя на свалке, как у себя дома. – Вон горы кофе настоящего, там дальше стекло, колбы разные деформированные бракованные, телевизоры и техника.

К машине подошёл Дядька приёмщик. Николай толкнул в бок Машу локтём, и она положила фотокамеру между ног, одетых в джинсы, накрыла кофтой и быстро расстегнула до пупка свою джинсовую рубашку, так, что видны были края полушарий её груди без лифчика. Дядька обратился к Николаю, хитро прищурив свой глаз:

– Колян, это не зал заседания, разгрузился и до свидания.

– Да, сейчас отъеду Петрович, – без тени смущения ответил Николай. – Я минут на десять туда вон подъеду, с другой стороны, где кофе насыпан. Подружка никогда не видала столько кофе.

Дядька встал на подножку кабины грузовой машины Николая и посмотрел на Машу, на откровенный расстегнутый вид её рубашки с соблазнительной картиной полушарий груди и сказал:

– Суду всё ясно Колян, покажи ей просторы нашей страны на свалке, – и, ухмыльнувшись сально, закончил: – Миньет не балет кончил и привет. Езжай Колян, там пахнет кофеином, балдеть будешь.

Маша покраснела, а Николай специально задиристо и громко рассмеялся, включил зажигание и порулил к горе кофе, которая возвышалась на краю свалки в стороне от всех отходов.

Николай машину поставил к Дядьке боком, своей стороной и сказал Маше:

– Ты не обижайся, Петрович мужик нормальный. Он просто приколист, знает, что иногда тут подрабатывают девчонки, а им всё равно где обслуживать клиента, вот он так откровенно и сказал, наверное, подумал, что я тебя, ну, то есть мы с тобой …