Странная девочка, которая влюбилась в мозг. Как знание нейробиологии помогает стать привлекательнее, счастливее и лучше
Шрифт:
Мы не только вместе играли, но и слушали классическую музыку. Я, к примеру, очень люблю сюиты Баха для виолончели и в то время готова была снова и снова слушать запись этих пьес в исполнении Йо-Йо Ма. Так вот, оказалось, что Франсуа заметил, как мне нравятся эти произведения, и на Рождество я получила самый драгоценный подарок в своей жизни: виолончель.
Я была ошарашена.
Девушка, которая первые два года в колледже почти не встречалась с парнями, теперь усваивала под руководством Франсуа экспресс-курс романтических отношений и мечтала, чтобы он никогда не заканчивался. Я решила тогда, что молва абсолютно права: французы действительно самая романтическая нация на свете!
Задумывались ли вы когда-нибудь над тем, что происходит в мозгу, когда вы слушаете любимое музыкальное произведение – то самое, которое вы готовы слушать без конца? То, при звуках которого у вас мурашки по спине бегают? Профессор Роберт Заторе и его коллеги из Монреальского неврологического института доказали: когда человек слушает музыку, которая вызывает у него сильную эмоциональную и физиологическую реакцию (для Франсуа это Beach Boys, для меня – Бах), в его мозгу наблюдаются заметные изменения в областях, связанных с поощрением, мотивацией, эмоциями и возбуждением. Среди этих областей – мозжечковая
Итак, французская обогащенная среда подарила мне новый язык, новую личность, роман и приключение. Разумеется, следует добавить к этому списку великолепную еду и вино. Именно тогда и именно вместе с Франсуа я по-настоящему полюбила французскую кухню. Мои родители, да и вся семья, – настоящие ценители хорошей еды, и любой праздник, от выпускного до хорошего концерта, всегда отмечался в приличном ресторане. Но во Франции мой гастрономический опыт поднялся на новую, куда более высокую ступень. Будучи всего лишь бедной студенткой, в Бордо, тем не менее можно было питаться (и пить) как королева – особенно если в роли гида выступал местный уроженец, такой как Франсуа. Да, я работала и училась, как положено хорошей девочке. Но при этом ела, пила и проводила свободное время за пианино, как сексуальная влюбленная француженка, мастерица флирта! Только представьте: отличница из Саннивейла, которая на вечеринках всегда стояла у стенки, заполучила фантастического французского кавалера и ведет активнейшую личную, гастрономическую и культурную жизнь! Так вот, в той обогащающей, стимулирующей среде это было совсем нетрудно.
Когда я жила во Франции, мне несложно было съесть много вкусной, ароматной еды и выпить немало бутылок восхитительного вина. В самом деле, я с удовольствием пробовала и пила вина всевозможных сортов со всей Франции – из Бургундии, долины Луары, Прованса и Бордо. Белое, красное, розовое… и, конечно, шампанское. Эти новые вкусы буквально переворачивали мое сознание. Недаром эксперименты на крысах показали, что «обогащение» обонятельной и вкусовой среды оказывает значительное влияние на мозг.
Исследования показывают, что во взрослом состоянии в мозге остаются лишь две области, где возможен нейрогенез (рождение новых нейронов). Первая такая область – гиппокамп, играющий принципиально важную роль в формировании долговременной памяти и настроения (подробнее об этих двух свойствах мы поговорим позже, в главах 2, 4, 5 и 7), а второй – обонятельная луковица, область мозга, которая отвечает за обоняние и, соответственно, принимает участие и в формировании вкусовых ощущений. Исследования показывают: если обогатить обонятельную среду крысы, обеспечив ей широкий спектр запахов, то можно подстегнуть нейрогенез (то есть рождение новых клеток мозга) в обонятельной луковице. А благодаря этим новым нейронам мозг увеличивается в размерах. Это позволяет предположить, что мое французское приключение не просто научило меня ценить хорошую еду и вино, но, очень возможно, увеличило в размерах обонятельную луковицу моего мозга. Изменения размеров обонятельной луковицы у людей, получивших обогащенные обонятельные впечатления, никогда по-настоящему не изучались, так что было бы интересно всерьез исследовать эту форму потенциальной пластичности человеческого мозга. Я уже чувствую, что скоро придет время экспериментов по пластичности мозга с участием сомелье!
Короче говоря, я обожала Францию и свою жизнь с Франсуа. Но год миновал, и я поняла, что скоро мне придется посмотреть в лицо реальности и вернуться в Беркли. Там мне придется учиться на четвертом, основном курсе колледжа и перейти на новый этап своей жизни. Для меня это было сложное время, потому что мне с детства трудно было прощаться и отпускать от себя. Ребенком я доводила себя до истерики и ревела навзрыд в конце лета, потому что не хотела, чтобы оно заканчивалось, и не желала возвращаться в школу. Нет, школу я обожала, просто не любила, когда что-то заканчивалось. Мне кажется, причиной был страх того, что если заканчивается нечто чудесное вроде летних каникул, то оно уже никогда не вернется. Не знаю, откуда взялись эти мысли – может быть, в детстве у меня отбирали игрушки… не могу сказать наверняка. Но я точно знаю: весной 1986 года, когда мой год во Франции близился к концу, меня охватило ужасное чувство надвигающейся беды.
Представьте себе, я всерьез думала, не остаться ли мне во Франции до окончания колледжа, не защитить ли здесь диплом. Все могло получиться, не так ли? Ведь я уже работала в лаборатории. Но один мудрый ученый-француз из лаборатории Жаффара (я всегда буду ему благодарна), убедил меня, что для меня гораздо лучше будет доучиться в США. Он был прав – но мне совершенно не хотелось слышать такой совет. Мои родители, которым не слишком нравился мой роман с настройщиком роялей, музыкантом без степени и вообще без высшего образования, настаивали, чтобы я вернулась домой и немедленно приступила к дальнейшей учебе в Беркли.
А я не хотела, чтобы волшебный год моих отношений с Франсуа кончался. Иначе и быть не могло. Отказаться от роли экзотической англоговорящей азиатки, заполучившей темпераментного французского ухажера и вернуться в прежнюю одинокую жизнь рассеянного ботаника-ученого в США? Что может быть хуже!
Я понимала, что в моей жизни настал критический момент. И знала: да, мне придется вернуться. У меня не было реальной возможности остаться во Франции после окончания оговоренного года. В глубине души я понимала, что мне не просто придется вернуться в Беркли, чтобы написать диплом: я по-настоящему ХОЧУ защитить диплом в Беркли. Ведь Франсуа мог поехать со мной, правда? Мы могли и в США быть вместе, и только потом решить, что делать дальше. Мы с ним лелеяли эту мечту еще несколько месяцев после моего возвращения в Калифорнию и начала учебы. Мы были как французская и японо-американская версия «Ромео и Джульетты», а мои родители идеально играли роль недовольных родственников. Вообще, у моих родителей на двоих было столько раздражения нашим романом, что хватило бы одновременно и на Монтекки, и на Капулетти. Каждый день я писала Франсуа длинные письма по-французски: рассказывала ему обо всем, что у нас, в США, было иначе, чем во Франции, писала, как я скучаю по жизни в Бордо. Мы оба хотели сохранить наши отношения: я – с горячим музыкантом-французом, он – с экзотической американкой азиатского происхождения, любительницей науки.
Наша мечта жила несколько месяцев, пока однажды реальность не постучала в мою дверь и не вошла в мой дом. Я вдруг поняла, что Франсуа вряд ли сможет заработать
Последний разговор с Франсуа до мельчайших подробностей впечатался в мою память. Я помню, где и как сидела в своей крошечной квартирке-студии в Беркли, помню, как держала телефонную трубку. Но отчетливее всего я помню боль, вину и неловкость, которые ощущала во время того разговора. Я поступала ужасно, разрывая отношения с Франсуа, но тогда, в 22 года, я просто не знала другого способа расстаться. Мне следовало бы проявить больше любви и понимания, надо было понятнее объяснить ситуацию и логику своих действий. Вместо этого я ощущала сильнейшее давление и стремилась быстрее вернуться к привычной жизни, поэтому разговаривала с Франсуа грубо и резко. Я понимаю, почему этот звонок запомнился мне в таких подробностях. Эмоции – любые, от резко отрицательных (как у меня в тот день), до резко положительных, – усиливают память. Особенно этому способствует одна из структур мозга – мозжечковая миндалина, расположенная в височной доле перед гиппокампом: она играет важнейшую роль в формировании прочных воспоминаний из сильных эмоций. Моя мозжечковая миндалина в тот день трудилась сверхурочно (в следующей главе вы узнаете гораздо больше о том, почему мы запоминаем события, которые вызывают эмоции).
В тот день я сделала выбор между наукой и Франсуа: предпочла науку. Это было трудное решение. Несколько месяцев потом я не могла прийти в себя, но сегодня знаю, что этот выбор определил всю мою жизнь.
Префронтальная кора (ПФК), расположенная позади лба, появилась в процессе эволюции мозга. Ученые сходятся в том, что именно она отличает человека от большинства других животных. ПФК играет принципиальную роль в некоторых когнитивных функциях высшего порядка, включая кратковременную память (это та память, при помощи которой мы «имеем в виду»; иногда ее, по аналогии с компьютерами, называют «оперативной памятью»), принятие решений, планирование и гибкое мышление. По существу, это центральное командование для всех наших исполнительных функций. Оно едва ли не полностью определяет, что мы делаем и как думаем. Позже вы убедитесь, что ПФК играет роль в приложении новой усвоенной концепции к другим учебным ситуациям, она управляет нашей реакцией на стресс и следит за подкрепляющей системой. ПФК – мощная штука!
Скорее всего, у вас нет времени и возможности переселиться на несколько месяцев в Диснейленд. Но у меня для вас есть хорошие новости: вы можете обогатить свой мозг прямо сегодня с помощью приемов, которые займут у вас не больше четырех минут в день.
• Прием для двигательной коры. Зайдите в Интернет и разучите танцевальное движение с сайта программы So You Think You Can Dance. Затем повторяйте его в течение четырех минут под вашу любимую музыку.
• Прием для вкусовой коры. Попробуйте блюда новой для вас кухни: навскидку можно предложить лаосскую, африканскую, хорватскую, турецкую или любую другую национальную кухню. Больше авантюризма! Вот очень полезный прием для вкусовой коры: попробуйте пообедать в полной темноте. Проверьте, как отсутствие визуальных впечатлений повлияет на вкусовые ощущения. Подобный опыт должен изменить ваше восприятие трапезы и пропустить в мозг «чистые» вкусовые ощущения.
• Когнитивный прием. Существует множество интересных и веселых возможностей обогатить свой мозг в этом отношении! Вот лишь некоторые из них. Посмотрите лекцию канала TED на тему, в которой совершенно не разбираетесь. Послушайте аудиозапись спектакля, радиопередачи или лекции на интересную тему. Прочитайте статью в рубрике, куда вы обычно никогда не заглядываете – для меня это могла бы быть финансовая или спортивная колонка газеты.
• Прием для зрительной коры. В следующий раз, когда будете в музее, выберите незнакомое произведение, посидите рядом с ним спокойно хотя бы четыре минуты и поразглядывайте его. Постарайтесь при этом отвлечься от окружающей действительности и «потеряться» в том, что рассматриваете. На самом деле на то, чтобы внимательно рассмотреть новое для вас произведение искусства, могут потребоваться часы. Но за четыре минуты вы успеете, по крайней мере, начать. Для этого можно предложить свой прием: найдите новое произведение в Интернете и изучите его на экране компьютера. Это стимулирует зрительную кору.
• Прием для слуховой коры. Зайдите на любой музыкальный интернет-сайт (список может быть бесконечным) и прослушайте известную песню того музыкального жанра, который вы обычно игнорируете. Попытайтесь понять, чем объясняется популярность этой вещи в своем жанре.
• Прием для обоняния. Главная разница между профессиональным сомелье, способным различить множество ароматов и точно описать их, и вами или мной заключается в одной простой вещи – практике. Потратьте несколько минут на то, чтобы просто понюхать самую ароматную трапезу дня. Это может быть завтрак с чашечкой густого кофе и глубоким уютным запахом свежеподжаренного тоста. А может быть блюдо из курицы со жгучей приправой из вашего любимого индийского ресторана. Прежде чем приступать к еде, подождите несколько минут – принюхайтесь. Постарайтесь ощутить все ароматы блюда и попробуйте описать их словами. Это поможет вам лучше настроиться на обонятельные ощущения.
• Мозг построен всего из двух типов клеток: нейронов (клеток мозга) и глии (вспомогательных клеток).
• Пластичность мозга – это его способность изменяться в ответ на действие среды. Если выращивать крыс в «обогащенной» среде, в их мозге развивается более толстая кора, появляется больше кровеносных сосудов и формируется более высокое содержание определенных нейротрансмиттеров и факторов роста.
• Пластичность мозга проявляется при обучении кандидатов в лондонские таксисты. У тех, кто изучил лондонские улицы и сдал трудный экзамен, задний отдел гиппокампа (отдел мозга, задействованный в механизме пространственной памяти) крупнее, чем у тех, кто не готовился к экзамену.
• Области мозга, которые задействуются при изучении иностранного языка, включают в себя нижнюю лобную извилину с левой стороны и части теменной доли слева. Вообще, языковая функция сосредоточена в левом полушарии мозга.
• Музыка активирует части мозга, связанные с подкреплением, мотивацией, эмоциями и возбуждением. Среди них – мозжечковая миндалина, глазнично-лобная кора и передняя срединная префронтальная кора, передняя часть полосатого тела и средний мозг.
• Префронтальная кора – командный центр человеческого мозга, управляющий всеми исполнительными функциями.
• Обогащая обонятельную среду различными запахами, вы тем самым стимулируете рост новых клеток мозга в обонятельной луковице – части мозга, ответственной за обоняние.