Странница
Шрифт:
— Когда мы очистим горы от коссиарских койотов, когда ограбим их дома и заберем их женщин и детей, мы двинемся против Дома Церкви. Говорят, эта крепость неприступна. Бабьи бредни.
Мы сметем эти стены и втопчем в грязь заносчивых сук, что прячутся за ними. Все сокровища истории будут нашими.
Слова эти были встречены боевыми кличами. За спиной Каталлона, будто театральный занавес, поднялась матерчатая стена шатра. Внутрь потекли рабы с деревянными блюдами в руках. От изобилия снеди у Конвея зарябило в глазах. Несли свинину, говядину, дичь. Целиком зажаренные цыплята. Индейки. Следом
— Уксус с перцем, — объяснил он. — Особенно хорош к жесткому мясу.
Конвей покачал головой:
— Я собираюсь есть мясо, а не огонь, на котором его жарили.
Слушавший их разговор Лис допил вино, вытащил пробку из кувшина с уксусом и наполнил кружку этой адской жидкостью. Целые стручки перца крошечными огоньками влажно поблескивали на поверхности напитка. Лис в молчаливом тосте поднял кружку, осушил ее и, пережевывая оставшиеся стручки, подмигнул Конвею.
— Можно подумать, что ты из железа, — проговорил Конвей.
Посмеиваясь, Лис похлопал себя по груди:
— У Людей Гор этим выкармливают младенцев, когда у их матерей пропадает молоко.
Шутка была встречена радостным гоготом.
Конвей потерял счет кружкам вина, которые он осушил, и ломтям мяса, которые себе накладывал. Над столом постоянно поблескивали лезвия ножей — впившись зубами в мясо, едоки отхватывали ножом вмещавшийся в рот кусок. Кости бросали прямо на пол. Конвея поразило, с какой скоростью исчезли овощи и какое неимоверное количество соли было съедено вместе с ними. Он припомнил все те запреты и предупреждения по поводу диеты перед тем, как они уснули в криогенных капсулах и проснулись в этом диком мире. Отдававшая в висках тоска охватила его с новой силой. Вцепившись рукой в край стола, Конвей отхлебнул еще вина.
Приступ отчаяния понемногу отступил.
Происшедшее с ним не ускользнуло от внимательных глаз Жреца Луны. Облаченная в белое фигура приблизилась к Конвею, облаком нависая над ним.
— Что-нибудь не так, Мэтт?
Конвей покачал головой, с удивлением обнаружив, что он с трудом владеет своим телом, даже глаза не слушаются. Мысль о том, что он упился почти до бесчувствия, слегка протрезвила его.
Он проклинал себя, продолжая по-прежнему улыбаться. У наблюдавшего за ним Лиса глаза блестели, как у его лесного тезки. Огромный тяжелый Каталлон сидел, задумавшись. Слева по подбородку у него текла алая, похожая на кровь струйка вина.
Раздался голос Лиса:
— Он слишком много пьет. Это не тот человек, который может повести за собой моих воинов.
— Воинов Летучей Орды, — сказал Каталлон. Несмотря на опьянение, Конвей перехватил ядовитый взгляд правителя, направленный на Лиса. Сам Лис ничего не заметил.
— Он поведет их, потому что я так решил, — вмешался Жрец Луны.
Конвей изо всех сил старался держаться прямо. Положив обе руки на стол, он наклонился вперед, окунувшись
— Держу пари. Я с собаками и Вихрем… даже без м-молнии убью любых трех воинов, которых вы выберете. — Разбухший язык заплетался во рту. Конвей улыбался. Похоже, то, что он говорит, слишком умно для них. Мерзость так и лезет из Лиса и Каталлона, словно колючки из кактуса. Они заманивают его в ловушку. Зачем? Джонс… тьфу ты, черт, Жрец Луны нервничал, как кот, которому обстригли когти. Конвей пробормотал: — Не сейчас. Я пьян. Завтра днем. Утром будет болеть голова. — Неожиданно он испугался. В пьяном угаре он наговорил явно лишнего. Лишь в одном Конвей был уверен: ему надо как-то выпутываться из этой ситуации. Покачиваясь, он поднялся на ноги и заявил: — Слишком много выпивки. Глупо. Я ухожу.
Каталлон вспыхнул:
— Да вечер только начинается! Ты нас хочешь обидеть.
Конвей беспомощно махнул рукой, пытаясь оправдаться:
— Уйду — обижу. Останусь, наговорю черт знает чего — еще больше обижу.
Вмешался Лис:
— Отраз говорит, что ты убил Нара и Лолала.
Еще раз испуг на мгновение прочистил Конвею мозги. Враждебность Каталлона и Лиса стала наконец понятной. Никто прежде не вспоминал об Отразе. Теперь Конвей знал почему. Знал он, и почему так Каталлон с Лисом рады, что он напился.
Жрец Луны покровительственно улыбался.
— Я собираюсь испытать Конвея. Всем нам нужна абсолютная преданность, но никто не знает, что у человека на душе. Итак слово нашего нового друга против слова Отраза.
Каталлон кивнул:
— Отраз — хороший парень.
Стараясь держаться прямо, Конвей сказал:
— Нет. Хорошим парнем был Лолал. Отраз заколол его. И Нара тоже. Я готов пройти любое испытание Жреца Луны. С радостью.
— Это будет справедливо, Каталлон, — заметил Лис. В ответ он получил еще один яростный взгляд, который на этот раз от него не ускользнул. Лис невозмутимо посмотрел в глаза Каталлону. И хотя он вскоре отвернулся, Конвей даже в своем затуманенном состоянии понимал, что Лис не испугался. Пока он считал противостояние преждевременным, иначе ни за что бы не уступил.
Сознание Конвея медленно вернулось к его собственным проблемам. Если этим испытанием будет заправлять Жрец Луны, все должно обойтись.
Щелкнув пальцами, Каталлон приказал двоим рабам проводить пошатывавшегося Конвея в его шатер.
Оказавшись у себя, Конвей поставил «вайп» за кровать и жестом отпустил рабов. Тяжело усевшись в своё кресло, он посмотрел на себя в зеркало и пробормотал:
— Идиот.
— По крайней мере, ты в состоянии признать этот факт. — Конвей сразу узнал этот бесстрастный, проникающий в мозг голос.
Он повернулся и стал осматривать комнату. На этот раз Алтанар и не думал прятаться, улыбаясь Конвею.
— Думаю, для тебя все не так плохо кончилось. Успел уйти, ни с кем серьезно не разругавшись.
— Напился. Совсем потерял осторожность. Ну и ладно. Ее мне все равно не вернуть. — Конвей опустил голову. Жгучие слезы утраты набежали на глаза.
— Ее? — В голосе Алтанара был нескрываемый интерес.
Глубокая печаль на лице Конвея сменилась раздражением:
— Не твое дело! Убирайся.