Странница
Шрифт:
Появился Жрец Луны. Каким-то образом ему удалось пробраться сквозь толпу незамеченным, и теперь он, словно по волшебству, оказался под одиноким факелом. Одетый в белый халат из плотной ткани и тюрбан, он несколько секунд неподвижно стоял, неодобрительно глядя на толпу.
Приветствия стихли. Один за другим смолкали барабаны. Когда затих последний, над ареной повисла тишина, какая обычно следует за пошлым замечанием. Жрец Луны подошел к алтарю. Из-за развевающегося халата казалось, что он плывет. В вытянутой руке на серебряной цепочке раскачивался массивный лунный диск. Символ его
Теперь толпа приветствовала человека в белом. Снова забили барабаны, теперь они выбивали две ноты подряд: сильный удар, потом слабый. И медленнее. Скорее вкрадчиво, чем настойчиво.
В едином с ними ритме затопали ноги. Гром, порожденный сотнями тяжелых сапог, прокатился по земле, угрожающий грохот, аккомпанирующий приглушенным голосам:
— Жрец Луны! Жрец Луны!
Конвей не приближался к алтарю до тех пор, пока там не показался Жрец Луны, стоящий на нижней медной ступени. Два воина Гор, сидя на своих сиденьях, крутили рычаги. Диск раздраженно гудел, понемногу набирая обороты. Щеточки с шипением скользили по ободу.
Жрец Луны ступил на алтарь, чтобы проверить, как он работает.
Первый взрыв смеха заставил его рывком выпрямиться.
Шагая так, словно у него болят ноги, Конвей направлялся к центру арены. С непокрытой головой, одетый в до смешного длинную свободную кольчугу, он сжимал в бронированных перчатках тяжелый меч. Сапоги были явно ему велики.
Вид у него был скорее шутовской, чем божественный.
В толпе послышалось хихиканье, подавляемые приступы смеха, сначала в одном месте, потом в другом. Какой-то ребенок закричал:
— Что это? — и пошатнувшаяся плотина уважения рухнула под напором веселья.
Жрец Луны так разъярился, что, казалось, сейчас рухнет с алтаря. Нагнувшись к Конвею, чтобы его слова не слышали воины, крутящие колесо, он сказал:
— Ты делаешь дураков из нас обоих. Мое достоинство, мой престиж…
— Твоя задница. — Конвей был бледен и так же мрачен, как Жрец Луны — зол. — Сейчас я участвую в представлении, а не ты. Прицепи эту штуку так, как я тебе говорил. — Он протянул Жрецу Луны медную проволоку, тщательно скрывая ее и от толпы, и от воинов, крутящих колесо. Жрец Луны с ворчанием отошел. Остановился перед кувшином, в котором стоял Человек-Который-Есть-Смерть. Прикрепив проволоку к металлу, он отступил назад и исподтишка взглянул на Конвея.
Когда тот двинулся от алтаря, проволока у него за спиной начала разматываться. Это была тонкая проволока, невидимая в лунном свете. Чтобы скрыть последние следы обмана, поднявшийся ветер начал раскачивать пламя факелов. Освещение превратилось в головокружительный хоровод теней. Даже сама ночь помогала скрыть обман. Туман, который раньше закрывал звезды на западе, теперь висел прямо над головой. Своей пеленой он окутал Луну, сделав ее свет мертвенно-бледным.
На этот раз, когда кто-нибудь начал показывать на чудесным образом затянувшееся туманом
Глава 97
Каталлон вытащил меч. Сжав тяжелую рукоятку двумя руками, он поднял его над головой и прокричал свой вызов:
— Я — Каталлон! Я — Летучая Орда! Кто хочет испытать меня?
Едва различимый в колеблющемся свете, он напоминал быка, увенчанного гипнотизирующим блеском стального клинка.
Услышав первый выкрик Каталлона, Конвей невольно отступил назад. Покраснев, огляделся. Все взгляды были прикованы к Каталлону.
Все, кроме Жреца Луны. Тот лукаво прошептал:
— Он внушает уважение, не так ли? Пугает. Никто не знает, скольких он убил, даже он сам.
Конвей, кивнув в сторону алтаря, проговорил уголком рта:
— Эта штука заряжается?
— Заряжается? Если ты имеешь в виду, что небесные врата к моей Матери открыты и я нахожусь в контакте с ней, то да. Когда тебе понадобится ее сила, ты получишь ее. Если только не нанесешь Матери оскорбление.
Конвей, раздраженный словами Жреца Луны, отвернулся от Каталлона. Глаза Жреца были словно крошечные точечки посреди блестящих белков. Угловатое лицо агрессивно повернуто к Конвею.
Безумие всего этого спектакля наконец преодолело стену ненависти, окружавшую Конвея. Он убедил себя в том, что этот безумец ему необходим. Теперь он доверился ему и зависел только от его милости.
Конвей горько сказал себе, что заслужил такого Жреца Луны. Они делили друг с другом прошлое, делили настоящее. Теперь они делят будущее. И оба во власти безумия.
Почему?
Настойчивая дробь небольшого барабана проникла в глубину его поглощенного собой сознания. Этот звук вызвал новые видения. Он увидел Ти, как она умирает, то, что он не мог и не хотел видеть с самого момента ее гибели. Теперь, когда перед ним, возможно, стоял его собственный убийца, Конвей вспомнил ее храбрость и ее преданность.
Уничтожение Церкви, месть Лайте — как бы на это смотрела Ти?
Стал бы задавать сейчас себе этот вопрос по-настоящему храбрый человек?
Стал бы рационально мыслящий человек в одиночку разрушать столь явно правильную организацию, какой являлась Церковь?
Внезапно Конвей осознал, что все вокруг смолкли. Слышно было, лишь как потрескивает на ветру одинокий факел да шепчет лунный диск на алтаре.
— Слишком испуган, чтобы отвечать? — поддразнил его Каталлон. Его меч описывал круги в воздухе. — Может быть, слишком испуган, чтобы двигаться?
— Я могу двигаться. — Ответ прозвучал жалко. Конвей попытался добавить ему силы, сделав горизонтальный выпад мечом. Каталлон, увидев медлительность его движений, хищно усмехнулся и двинулся вперед.
Конвей тайком проверил, хорошо ли прикреплена проволока к его доспехам.
Жрец Луны, держась за резные шесты, стоял у вращающегося диска. Он широко улыбался Конвею.
Каталлон скользнул вперед, шаги его были обманчиво быстрыми. Меч со свистом опустился, пытаясь раскроить Конвею череп. Тот торопливо поднял свой клинок, чтобы парировать удар.