«Странники» Судоплатова. «Попаданцы» идут на прорыв; Дожить до вчера. Рейд «попаданцев»

Рыбаков Артем Олегович

— Может, ты еще и пароход выцыганивать будешь, Яков? — усмехнулся начальник группы.

— На текущем этапе пароход нам без надобности, но еще пару лет назад суда мы широко использовали, как ты помнишь. Или в Аргентину агенты пешком пойдут? Да и нормировки по той же взрывчатке ты видел?

— Нет пока.

— На, взгляни на эти слезки. — Серебрянский быстро подошел к шкафу и, достав тоненькую папочку, принес ее Павлу. — Хотя у тебя своих бумаг хватает, так что я лучше словами… Если коротко, то наш заказ на ВэВэ и средства взрывания выполнен по первой позиции на шестьдесят процентов, а по второй — едва на четверть. И учти, товарищ начальник, что речь идет только о тех заявках, что подавали мы, Особая группа при Наркомвнуделе. А для наших групп при штабах фронтов цифра колеблется где-то в районе

пятнадцати процентов. Так что послушай старого еврея, Паша, и сейчас же наркому про нашу удачу расскажи! Все одно через пятнадцать минут его увидишь.

— Так они же еще ничего не взорвали! — возмутился Судоплатов. — А я уже об успехе докладывать буду! Ты в своем уме?

— В своем, в своем, — дробно рассмеялся Яков. — У этого Трошина, если меня склероз не подводит, были намечены для взрыва семь объектов. Уж парочку-то на воздух точно поднимут. Я, Паша, в них верю — все ж таки твоих любимых «Странников» ученики.

— Которые, в свою очередь, вполне могут быть твоими учениками, Яша.

— С хрена ли? Я ж сказал, что таких не помню.

— Нет, конечно, если ты сказал, то где уж мне тебя шпынять, — развел руками Павел. — Но давай еще разочек, для освежения памяти, так сказать…

— И как освежать будешь? — язвительно хохотнул Серебрянский.

— По параметрам, — спокойно ответил Судоплатов. — Пять минут у меня есть, а тебе информация к размышлению будет.

— Ну-ну… — протянул его собеседник.

— Я просто напомню тебе, Яша, что должны были знать и уметь агенты твоейОсобой группы… Итак, — Павел загнул один палец, — хорошо владеть одним как минимум иностранным языком.

— Как минимум двумя, — немедленно поправил его Серебрянский. — Здесь, Паша, никто с объектами на иностранном не разговаривал.

— Немецкий? Испанский? Английский? У нас все ходы записаны! — парировал Павел и тут же продолжил: — Опыт нелегальной работы должен был быть, так?

— Тут их на это никто не проверял.

— Конечно, конечно… А у немцев в тылу они по путевке из рейхсканцелярии живут.

— Слушай, что с тобой такое? То рычишь с утра пораньше, то меня на счет моих же сотрудников проверяешь…

— Ты с разговора не соскакивай! — почти прикрикнул на своего наставника Павел. — Мое поведение, как мне кажется, к делу сейчас ни малейшего отношения не имеет! Лучше на вопрос ответь.

— Есть у «Странников» опыт нелегалки, есть, — смирился Серебрянский. — Про боевые навыки и владение гражданскими специальностями можешь не спрашивать.

— Общительность?

Гримасу на лице Якова вполне можно было счесть выражением согласия, и разговор продолжился:

— Связи за границей?

— А вот это не ко мне вопрос, — пожал плечами бывший начальник Особой группы.

— А если на косвенных?

— Тогда есть. По крайней мере, с жизнью за кордоном некоторые из них знакомы… Ладно, начальник, — Яков примирительно поднял руки, — иди, тебя еще большие начальники заждались, а я еще лысину тут поморщу.

Район села Буденичи Борисовского района Минской области, БССР.

22 августа 1941 года. 10:41.

— Товарищ Новиков, никаких новостей пока нет! — Этот ответ Сергей слышал уже раз двадцать. Понятно, что сам виноват, поскольку спрашивать, не слышно ли чего от подрывников, он начал задолго до предполагаемого времени диверсий. Еще его очень раздражало то, что бойцы и командиры отряда обращались к нему по званию или по фамилии, как в данном случае. Безусловно, повод для огорчений более чем странный, но отчего-то Сергею хотелось, чтобы партизаны считали его за своего. Но сложившаяся всего лишь за месяц существования отряда традиция этого не позволяла. Комиссар Белобородько специально пояснил, когда Новиков спросил, почему кого-то из бойцов все называют по фамилии, а кого-то по прозвищу:

— Это, товарищ лейтенант госбезопасности, у нас вроде награды такой. Отличился — получил позывной, а сиднем сидишь — так и ходи до конца войны бойцом имяреком.

Сам Сергей считал такой подход вполне разумным, если бы не одно «но» — его никто на боевые операции отпускать не собирался, и, соответственно,

получить заветный «позывной» в ближайшее время возможным не представлялось. Если бы вопрос стоял о личном — гордости там или уважении, можно было бы потерпеть, но тут срывалось выполнение приказа. Несмотря ни на что, стать своим пока не получалось, и люди на контакт с «представителем Центра» не шли. Были вежливыми, даже доброжелательными, однако некоторая отчужденность чувствовалась. А ведь ни старший майор Судоплатов, ни, что как бы не хуже, старший майор Церетели [127] ждать не собирались! И если «товарищ Андрей» хотел иногда вещей непонятных, вот вчера в радиограмме о песнях спросил, хотя кто их там разберет, что в Центре под этим словом понимают? То Шалва Отарович был куда как более конкретным: «Имена, фамилии, связи, старший лейтенант! Любое имя может… Нет, даже больше — должно стать зацепкой!» — говорил он на инструктаже. Да и сам Новиков к нелегалам относился с некоторым подозрением — слишком много «героев разведки» и «легендарных чекистов» оказались врагами народа, с тех пор как он пришел в Наркомат внутренних дел по комсомольскому набору. А всего-то три года прошло. Заигрывание с этим новоиспеченным «батькой», как он называл про себя Трошина, Сергей тоже не понимал. «Звание высокое дали. По заявкам самолеты гоняют — тоже мне, цаца выискалась!» — иногда зло думал старший лейтенант госбезопасности. Чаще всего, конечно, когда разжалованный за пьянку майор начинал из себя стратега корчить.

127

Церетели Шалва Отарович(1894–1955). Генерал-лейтенант (с 1945 г.). В 1920 г. в Кутаисской тюрьме познакомился с Л. П. Берией, в дальнейшем стал его доверенным лицом. В 1921 г. начал службу в милиции, работал начальником отдела по борьбе с бандитизмом, начальником милиции Грузинской ССР. В 1938 г. переведен в Москву в составе «команды» Берии. С января 1939 г. — заместитель начальника 3-го спецотдела НКВД СССР. Арестовывал бывшего наркома Н.И. Ежова. Участник убийства посла СССР в Китае И. Т. Бовкун-Луганца и его жены. С апреля 1941 г. — заместитель начальника Главного управления милиции и начальник отдела по борьбе с бандитизмом НКВД СССР. В июле — августе 1941 г. — заместитель начальника Особой группы при НКВД, возможно, контролировал деятельность П. А. Судоплатова. С 15 августа 1941 г. — 1-й заместитель наркома внутренних дел Грузии. В 1943–1953 гг. — заместитель наркома/министра НКГБ — МГБ ГССР. С 1953 г. — на пенсии. Расстрелян в 1955 г.

— Водички не хотите, товарищ старший лейтенант? А то припекает уже, — оторвал его от невеселых мыслей радист, на чьих петлицах три треугольника соседствовали с авиационными «крылышками». Вообще, для этой операции связью озаботились весьма серьезно: за ближайшими мостами в бинокль наблюдал оснащенный полевым телефоном боец, который должен был в случае удачного подрыва сообщить об успехе Мысяеву, который, в свою очередь, обязан был короткой шифрограммой уведомить уже штаб отряда. Конечно, отдавать своего радиста для решения вспомогательной задачи совершенно не хотелось, тем более что появлялся шанс первым доложить о выполнении важнейшего задания командования, но на портативной рации он работал лучше всех в отряде, так что вариантов не было.

— А давай!

Вопреки ожиданиям, бывший летчик протянул Новикову не уставную фляжку, а какую-то странную емкость в чехле из защитной диагоналевой ткани. Сосуд был высотой сантиметров тридцать и довольно невелик в диаметре — сантиметров восемь или девять. Наверху виднелась ярко-желтая крышка. Несмотря на то что вместимость бутыли была приличной — на первый взгляд никак не меньше полулитра, она показалась старшему лейтенанту удивительно легкой. Ни стеклянная, ни жестяная, ни даже трофейная алюминиевая фляжка столько бы не весила. Конечно, они были больше объемом, но это не объясняло разницу в весе — эта была залита под горлышко, но складывалось ощущение, что к весу жидкости практически ничего не добавлено. Странная крышка отвернулась буквально в два движения. «Держать очень удобно, — отметил про себя Сергей, — диаметр как раз для нормальной мужской руки. Армейскую-то литровку так не ухватишь…»