Странники терпенья

«Странники терпенья» – последняя на данный момент книга Владимира Аленикова. В ней известный кинорежиссёр, сценарист и писатель подводит своеобразные итоги своим поискам, делится с читателем открытиями, добытыми потом и опытом.

О чём же этот небольшой по объёму роман? Прежде всего – о любви. О любви мужчины к женщине и женщины к мужчине, о любви художника к своему делу, о любви к творчеству и искусству.

Острая личная драма – обязательный элемент в любом произведении Владимира Аленикова – на сей раз развёртывается на фоне размышлений о том, совместимы ли гений и злодейство.

Речь в ней идёт о талантливом и успешном российском фотографе Андрее Берге, который, ища новых источников для вдохновения и творчества, встречает в Москве совсем ещё юную девушку из провинции, Марину Сокольскую. Между ними завязываются отношения художника и натурщицы, учителя и ученицы, которые развиваются и переходят в сложную, но крепкую связь. Что происходит с Андреем и Мариной в дальнейшем, читатель узнает сам, а мне осталось поделиться собственными впечатлениями и обратить ваше внимание на некоторые особенности этой необычной книги.

Жанр «Странников терпенья», наверное, проще всего определить как триллер. Все конфликты, коллизии и перипетии в романе возникают из-за людей – разрешаются ими же, без какого-либо сверхъестественного вмешательства. Но во время чтения меня не покидало стойкое ощущение, что некая высшая сила на этих станицах всё же присутствует. Не сразу, но я понял, что это – искусство. Владимир Алеников, будучи настоящим художником, постоянно возвращается к извечной проблеме: где проходит граница между искусством и жизнью и способно ли первое изменить вторую? Печальной действительности эпохи застоя противостоит своим лиризмом первый фильм режиссёра – «Сад», советской школе и пионерлагерям – «Приключения» и «Каникулы Петрова и Васечкина», национальной розни и жестокости – «Война Принцессы». Примеры можно множить, но суть остаётся прежней: Владимир Алеников верит в преображающую силу искусства. В «Странниках терпенья» показана обратная сторона творчества: художник может сам перепутать настоящую жизнь и вымышленную реальность.

Появление этой книги в наши дни тоже далеко не случайно. Писатель устами главного героя не только делится своим огромным творческим опытом, но и говорит об опасностях, угрожающих сегодня подлинному искусству со стороны жёстких условий рынка и государственной идеологии. Размывание границ ведёт к потере ориентиров, смешиванию добра со злом, к утечке смысла жизни. Наш современный мир, воспроизведённый в «Странниках терпенья», узнаваем буквально в каждой мелочи, начиная от айфонов и заканчивая работой полиции. Благодаря этой сверхсовременности и сверхнасыщенности деталями перед глазами читателя всё время стоит картинка происходящего, словно он смотрит кино, от которого невозможно оторваться, а точное и экспрессивное описание фотографий Андрея Берга позволяет как будто побывать на выставке его фоторабот.

Что есть во всех книгах Владимира Аленикова – и «Странники терпенья» очередной тому яркий пример – это саспенс. С первой же страницы романа автор предлагает нам уникальную возможность целиком погрузиться в жизнь своих героев и провести в их обществе незабываемую неделю. Писательское мастерство Владимира Аленикова проявляется по-разному: и в напряжённом действии, и в сценически живых диалогах, и в размышлениях об искусстве, которыми пропитана ткань всей книги – впервые герои встречаются на мастер-классе выдающегося мима современности (в котором, возможно, кто-то узнает Марселя Марсо, а кто-то – Славу Полунина), вместе смотрят классику мирового кино, а главное, вместе идут по извилистому и трудному пути творчества. Именно на нём, создавая новые и талантливые произведения искусства – и рискуя жизнью, – они и становятся «странниками терпенья».

Наверное, каждому художнику необходимо время от времени делать остановку и ставить очередную мету на пройденном пути. «Странники терпенья» – именно такая книга. Впечатление достоверности и убедительности происходящего на страницах ещё раз говорит нам о выдающимся таланте Владимира Аленикова, и мы с радостью выбираем его в качестве проводника на неторных тропах кино и литературы.

Сначала из черноты возник звук.

И-У! И-У! И-У! И-У!

Неясный, раздражающий, скрипучий звук деревянного настила. Доски ритмично отзывались этим саднящим поскрипыванием на чьи-то лёгкие шаги.

Потом появились ноги, детские ноги в белых носочках, обутые в коричневые пыльные сандалии с узорчатыми дырочками на мыске.

Сразу добавился ещё один непонятный звук:

ТУНК! ТУНК! ТУНК! ТУНК!

Вскоре прояснился и он – в выкрашенную масляной терракотовой краской стенку мерно ударялся ярко-оранжевый, размером с абрикос, резиновый мячик.

Андрей открыл глаза, поморщился. Звуки исчезли мгновенно, вместе с изображением, оставив какой-то неясный, раздражающий сознание осадок. Кроме этого, мешала изжога, не проходившая уже третий день. Андрей решительно мотнул головой, как бы отбрасывая от себя всё неприятное, потянулся, взглянул на часы – и тут же, сообразив, что проспал, рывком вскочил с кровати. Сунул ноги в мягкие замшевые тапки и поспешил в ванную.

Из зеркала на него глянуло слегка заспанное, небритое, но при этом (что он с удовлетворением отметил!), безусловно, не лишенное шарма лицо сорокатрёхлетнего мужчины (ну, положим, выглядит он максимум на тридцать пять, больше не дашь!). Длинные светлые волосы в сочетании с пронзительно голубыми глазами и тонким носом создавали ощущение возвышенной одухотворённости, а хорошо очерченный подбородок с ямочкой делал его лицо особенно выразительным. Такое лицо могло принадлежать либо художнику, либо музыканту.

На худой конец фотографу!

Андрей несколько секунд внимательно всматривался в своё отражение, потом внезапно рванулся обратно в спальню, где на столике лежал его любимый NICON, с которым он никогда не расставался.

Схватив аппарат, он вернулся в ванную и, задержавшись только на мгновение, быстро сделал несколько снимков. Потом укрупнил, чуть сдвинулся влево и щёлкнул ещё пару-тройку раз.

Чёрт его знает, этот утренний автопортрет может и пригодится…