Странный приятель. Тайна Врат

Чекрыгин Егор

Глава 5

– Слушай, Готор, а что такое параллельный мир?

Ренки и сам не смог бы вспомнить, с чего это он так расхрабрился, чтобы задать подобный вопрос. Наверное, обстановка была такая – располагающая к откровенности.

Светлая ночь при полной луне, да еще и посреди моря. Несильный, но уверенный ветерок наполняет паруса и дает ощущение прохлады… Ренки в такие ночи обычно всегда плохо спалось, и потому он выбрался на палубу корабля, следующего в Фааркоон, чтобы подышать немного прохладным ночным воздухом и полюбоваться безбрежными просторами неба и океана, прежде чем возвратиться в

свою крохотную душную каютку.

Тут же он застал и Готора, который сидел на канатной бухте, неспешно прихлебывал из бутылки и любовался луной и океаном.

– Тоже не спится? – поинтересовался друг.

– Ага, – ответил Ренки, пристраиваясь рядом на каком-то ящике. – Мне в такие ночи обычно всегда не спится. Знаешь, еще там, дома, в полнолуние я частенько пристраивался у окна и чуть ли не всю ночь смотрел на луну и звезды, засыпая только под утро. А потом получал трепку от отца за то, что на занятиях двигаюсь как сонная муха.

– Он тебя хорошо гонял, – одобрительно кивнул Готор. – А я вот, признаюсь, в детстве был жутким лентяем, особенно по утрам. Сколько меня ни заставляли делать зарядку, так и не смог пересилить свою лень. Отец, а он у меня тоже был из военных, жутко злился. Поначалу-то я и заниматься начал всякими такими вещами, только чтобы отца умаслить. А потом как-то втянулся. Но встать с утра пораньше и хотя бы отжаться полсотни раз для меня до сих пор тяжкая мука.

– Ну-у-у… – дипломатично высказался Ренки. – Зато ты очень умный и много знаешь.

– Эх, если бы, – с печальной улыбкой человека, простившего себе все недостатки, ответил приятель. – Был бы умный – не назначили бы лабораторной крысой.

– Кем? – удивился Ренки.

– Да не важно. Долго объяснять, – лениво махнул рукой Готор.

Они помолчали какое-то время, любуясь удивительной картиной огромных белых парусов, плывущих сквозь звезды.

– И все-таки я не понимаю, – прервал молчание Ренки. – Почему ты отказался от майорского чина?

– Первый лейтенант – тоже неплохо! – ответил Готор. – Ты ведь тоже вроде от капитана отказался?

– Я отказался, потому что ты отказался. Мне выше тебя по званию быть не положено. Так почему?

– А смысл? – спокойно спросил Готор. – Чем выше взлетаешь, тем больший груз приходится тащить и тем уже тропинка под ногами. И глубже пропасть по краям тропы, и гуще стаи стервятников, мечтающих тебя в эту пропасть сбросить. Мне кажется, мы и так с тобой взлетели просто фантастически. Надо притормозить, а то еще лоб расшибем.

Ренки невольно вспомнил торжественное построение Шестого Гренадерского полка. При развернутом знамени, охраняемом отрядом ветеранов-капралов с ритуальными протазанами в руках. С капральством барабанщиков и трубачей впереди, отдающих боевые сигналы безупречно исполняющим строевые команды солдатам в отчищенных по такому случаю от зарданской грязи зелено-красных мундирах и с отполированным до блеска оружием в руках.

Рядом со знаменем Шестого виднелись и знамена Четвертого, Седьмого и Четырнадцатого мушкетерских полков, формально тоже участвовавших в сражении. Хотя даже если сложить весь наличный состав этих полков, из них едва ли можно было бы сформировать полноценный батальон. Еще чуть дальше выстроилась абордажная команда матросов. Своего знамени у них, конечно, не было, но и они смотрелись достаточно торжественно с сияющими от гордости физиономиями.

Военный

министр Риишлее принял доклад полковника оу Дезгоота как командира отличившейся части. А затем – доклады полковников трех мушкетерских «полков» и второго лейтенанта оу Дарээка, командовавшего абордажной командой. Под накатывающееся волной «ура» министр обошел воинский строй, вглядываясь отеческим взором в лица солдат и ловя на себе их почтительно-восторженные взгляды.

Ну а потом, естественно, началось самое сладкое. Все четыре полка, участвовавшие в осаде, получили булаву на знамя. Булавы на погон удостоились и полковники. Офицеры же и унтер-офицеры получили по топору. Простым солдатам пообещали денежную премию и тройную порцию отличного вина.

А матросы и солдаты, отличившиеся в абордаже, были награждены специальным морским значком – якорем, перекрещенным с мушкетом и абордажной саблей, соответствующим армейскому топору.

Наконец, дошла очередь до главных «именинников». Готор получил вторую булаву, Ренки – высший флотский знак – сломанную мачту, перекрещенную с парой сабель, аналог армейской булавы, а сержанты – по топору. Плюс офицеры были повышены в звании и теперь стали первыми лейтенантами. А сержантам, которым, ввиду их простонародного происхождения, повышаться уже было просто некуда, отныне торжественно пообещали платить двойной оклад.

И в конце, когда Ренки уже почти было обиделся на то, что их неоценимый «полководческо-административный» вклад в победу остался незамеченным, Риишлее приколол на их с Готором офицерские погоны по маленькой короне – знаку королевского доверия.

Что означал этот значок? Ренкии то не смог сразу вспомнить. Вроде бы он давал даже право требовать личной аудиенции короля. Или подчинять себе чиновников всех иных ведомств королевства, стоящих наравне или ниже в табели о рангах. Значком этим награждали так редко, что мало кто вообще помнил, какие привилегии это дает. Но все знали, что это и впрямь очень и очень почетно!

На этом дождь наград не закончился. И уже позже, с глазу на глаз, Риишлее объявил им, что каждому офицеру выделяется поместье, причем не где-нибудь в диких западных джунглях, а во вполне обжитых окрестностях Фааркоона с его чудесным климатом и плодородными землями. Сержанты, в свою очередь, могут рассчитывать на фермерские участки в тех же краях. Более того, Риишлее пообещал, что все эти земли будут находиться по соседству.

Затем военный министр, не без сожаления посмотрев на качающегося от слабости оу Готора, сообщил, что всей команде дается отпуск для дальнейшего излечения, который и следует провести в Фааркооне, в своих новых поместьях.

Потом они отобедали втроем, что тоже было немалой честью. И за время обеда Риишлее старательно выспрашивал их мнение по поводу ведения дальнейших боевых действий. Впрочем, Готор был осторожен с советами, постоянно ссылаясь на недостаток информации. А Ренки хватало ума следовать его примеру, так что разговор не задался.

Лишь в самом конце Готор предложил что-то конкретное, как он сам это назвал: «стратегию непрямых действий» и «партизанскую тактику». Которая, как понял Ренки из пояснений друга, в основном сводилась к операциям, подобным тем, что они проводили в позапрошлом году вместе с ротой Бида. К нему, как и к полковнику оу Дезгооту, и следовало обратиться в случае необходимости как к большим специалистам по этой части.