Странствия убийцы [издание 2010 г.]

Хобб Робин

Когда Чейд уехал, шут отдал мне седельную сумку, которую тот оставил для меня. Внутри были ножны с мечом, небольшой кошелек с деньгами и набор ядов и целебных трав, включавший щедрый запас эльфийской коры. Маленький пакетик с семенами карриса был бережно завернут и снабжен указанием использовать их с величайшей осторожностью и только в случае крайней необходимости. В потертых кожаных ножнах оказался простой, но удобный короткий меч. Я ощутил внезапный приступ ярости, которую не мог объяснить.

— Это так похоже на него! — воскликнул я, бросая сумку на стол, чтобы шут мог засвидетельствовать это. — Яд и нож!

Вот что он обо мне думает… вот кем он до сих пор меня считает. Все, что он может предложить мне, — это смерть.

— Я сомневаюсь, что он хотел, чтобы ты использовал это против самого себя, — кротко заметил шут. Он отложил нож, которым вырезал марионетку. — Может быть, он думал, что тебе это понадобится для защиты?

— Как ты не понимаешь! — воскликнул я. — Это подарки для мальчика, которого Чейд учил быть убийцей! Он не видит, что я давно уже перестал им быть. Он не может простить мне желания пожить собственной жизнью.

— Да и ты не можешь простить ему, что он перестал быть твоим добрым и снисходительным наставником, — сухо заметил шут. Он привязывал нитки ваги к ногам и рукам марионетки. — Не слишком приятно видеть, как он разъезжает повсюду, радостно подвергает себя опасности во имя того, во что верит, флиртует с женщинами и вообще выглядит так, словно наконец зажил собственной жизнью?

Это было как ушат холодной воды. Я почти признался себе, что завидую Чейду из-за того, что он просто взял и схватил то, что так долго ускользало от меня.

— Ничего подобного! — огрызнулся я.

Марионетка, над которой работал шут, с укором погрозила мне пальцем. Шут ухмылялся над ее головой. Это напомнило мне о Крысике.

— Я вижу только, — сказал он, не обращаясь ни к кому в частности, — что у него на лбу не олень Верити. Нет, знак, избранный им, больше похож на тот, который принц Верити выбрал для своего незаконного племянника. Ты не замечал сходства?

Я молчал некоторое время.

— Что из того? — угрюмо спросил я.

Шут поставил марионетку на пол, и костлявое создание жутковато пожало плечами.

— Ни смерть короля Шрюда, ни предполагаемая смерть Верити не выгнали эту выдру из норы. И лишь когда он поверил, что тебя убили, ярость разгорелась в нем достаточно сильно, чтобы он перестал притворяться и прятаться и заявил, что еще увидит истинного Видящего на троне Шести Герцогств. — Марионетка снова погрозила мне пальцем.

— Ты хочешь сказать, что он делает все это для меня, ради меня? Когда я меньше всего хотел бы видеть, как на троне окажется мой ребенок?

Марионетка скрестила руки и задумчиво покивала головой.

— Мне кажется, что Чейд всегда делал только то, что считал лучшим для тебя, нравилось оно тебе или нет. Может быть, он распространяет это и на твою дочь? Кроме всего прочего, она его внучатая племянница и последняя из его рода. Не считая тебя и Регала, разумеется. — Марионетка сделала несколько танцевальных па. — А что может такой старый человек сделать для ребенка? Вряд ли Чейд надеется жить вечно. Возможно, он считает, что она будет в большей безопасности, сидя на троне, чем если кто-нибудь переедет ее по дороге к нему.

Я отвернулся от шута и сделал вид, что собираю одежду для стирки. Мне понадобится много времени, чтобы обдумать его слова.

Я беспрекословно принял выбор Кетриккен

в отношении одежды и палаток для экспедиции и даже нашел в себе силы быть благодарным за то, что она позаботилась и о моей экипировке. Я не мог бы винить ее, если бы она вообще исключила меня из своего окружения. Вместо этого в один прекрасный день нас навестила Джофрон, чтобы отдать мне груду одежды и белья, а также снять с меня мерку для сапог-чулок, которые так нравятся горцам. Она оказалась веселым гостем, и они с шутом все время обменивались игривыми шутками. Он владел языком чьюрда гораздо свободнее, чем я, так что временами мне становилось тяжело следить за беседой — я не понимал и половины каламбуров шута. Мне было интересно, что происходит между ними. Когда я только что появился в Джампи, мне казалось, что Джофрон что-то вроде его ученицы. Теперь я подозревал, что она демонстрирует интерес к игрушкам лишь затем, чтобы быть поближе к шуту. Прежде чем она ушла, она смерила ногу шута и спросила у него, какой цвет и отделку он предпочтет для сапог.

— Новые сапоги? — спросил я после ее ухода. — Ты так мало бываешь на улице; я бы не сказал, что они тебе очень нужны.

Он прямо посмотрел на меня. Недавнее оживление ушло с его лица.

— Знаешь, я иду с вами, — спокойно сказал он и странно улыбнулся. — Как ты думаешь, зачем еще мы вместе оказались так далеко? Только совместные действия Белого Пророка и Изменяющего могут вернуть время на предназначенный ему путь. Я верю, что, если мы преуспеем, красные корабли будут изгнаны от побережья Шести Герцогств, а Видящий наследует трон.

— Это подходит к большей части пророчеств, — согласилась Кеттл из своего угла у очага. Она довязывала последний ряд на толстой рукавице. — Если «муки голода безумных» — это «перековка» и вам удастся прекратить ее, вы исполните другое пророчество.

Манера Кеттл по любому поводу приводить предсказание начинала раздражать меня. Я сделал глубокий вдох и спросил шута:

— А что говорит королева Кетриккен по поводу твоего присоединения к отряду?

— Я не обсуждал это с ней, — весело ответил он. — Я ни к кому не присоединяюсь, Фитц. Я следую за тобой. — Мечтательное выражение появилось на его лице. — Я с детства знал, что нам придется вместе сделать это. Мне и в голову не приходило спрашивать, можно ли мне пойти с тобой. Я готовился к этому с того дня, как ты появился здесь.

— Как и я, — тихо заметила Кеттл.

Мы оба повернулись и уставились на нее. Она притворилась, что не заметила этого, занятая примеркой варежки.

— Нет, — резко сказал я.

Хватит того, что мне пришлось смириться с неминуемой гибелью целого стада животных.

— Я думаю, вы можете остаться здесь, в моем доме, — гораздо мягче предложил шут. — Здесь хватит дров на остаток зимы, и небольшой запас еды, и…

— Я собираюсь умереть в дороге, если это вас утешит. — Старая женщина сняла рукавицу и положила ее к другой такой же. Потом небрежно проверила, что осталось от мотка шерсти, и начала набирать петли. Пряжа без усилий скользила между ее пальцами. — А до того вам незачем беспокоиться обо мне. Я запасла для себя провизию. Небольшой обмен, и у меня уже есть еда и все необходимое. — Она поглядела на меня поверх спиц и тихо добавила: — У меня есть все, что нужно, чтобы проделать этот путь до самого конца.