Странствия
Шрифт:
Одно из важнейших событий в моей жизни с Дианой мы отмечали в 1984 году, в тот замечательный день, когда вышла в свет ее первая книга — “Подружка бродячего скрипача”. Праздник в ее честь устроил ее издатель лорд Уайденфелд в своей квартире в Челси. Диана, удивительная красавица и человек редких душевных качеств, таит их от постороннего взгляда. Как много на свете людей, которые стараются казаться лучше и интересней, чем они есть на самом деле. Диана им полная противоположность. Она всю жизнь отдавала себя без остатка — сначала балету, потом мужу и детям. Ее буквально пришлось умолять, чтобы она написала книгу.
“Подружка бродячего скрипача” полна свойственного Диане юмора, острого, озорного, — одно название чего стоит, она не раз говорила, что наша жизнь на колесах представляется ей чем-то вроде нескончаемого путешествия в служебном вагоне, прицепленном в хвосте длиннейшего американского товарного поезда; в нем есть и кондуктор, и грузчики, и бог знает кто еще. Диана всю жизнь была моим любящим, верным, преданным и мудрым спутником. Она всегда готова прийти на помощь, дать совет, разделить горе, поддержать в беде, встретить трудности, которые можно преодолеть только мужеством, терпением и верой. Она не только подарила мне верную, преданную любовь, единственную в ее жизни, искреннюю и нежную, но и сделала меня тем, кем я стал и еще могу стать; ее суждения, как эстетические, так и нравственные, неизменно направляли меня к высшей цели. К тому же она обладает необычайным, свойственным только ей обаянием — она излучает теплоту, понимание, сочувствие и в то же время проницательна, остра, рассудительна. У меня накопилась целая сокровищница воспоминаний о проявлениях ее сверхъестественной чуткости, неиссякаемой любви и доброжелательности, и каждое трогает меня до сокровенных глубин моего существа. Мне достаточно вспомнить какую-нибудь дату и место, где мы были вместе (а мы исколесили почти весь земной шар), и я мысленно слышу ее слова поддержки, понимания, участия.
До недавних пор она отдавала так много своей души мне и нашим близким, что у нее просто не было возможности заново прожить свою жизнь на бумаге. Наделенная от природы литературным талантом, она всю жизнь вела дневник и каждый день писала мне длинные письма до того, как мы поженились, и всякий раз, как мы расставались, уже став мужем и женой. Однако она редко обращалась к прошлому, насущные потребности нашей жизни поглощали ее целиком, и она всегда была устремлена в будущее. Публикация “Подружки бродячего скрипача” стала Дианиным триумфом. Книга имела огромный успех, особенно в Германии, где переиздавалась несколько раз. В результате издатели попросили ее написать еще одну книгу — рассказать о своей жизни до встречи со мной. Так появилось “Мимолетное видение Олимпа”, посвященное событиям, хронологически предшествующим “Подружке бродячего скрипача”. Эта книга вышла в 1993 году в Германии. И как же я счастлив, что в год моего восьмидесятилетия и почти пятидесятилетней годовщины нашей свадьбы мы решили одновременно опубликовать воспоминания о нашей жизни.
Многим моя полукочевая, в вечных разъездах жизнь кажется слишком напряженной, но я ничего другого себе и не представляю; меня словно толкает сила, которой я не могу противиться. Но вот для близких мне людей такая жизнь обременительна, и я прекрасно это понимаю. И, как всегда, самая тяжелая ноша выпала на долю моей жене, однако нам с ней всегда везло, потому что всю жизнь у нас были замечательные помощники. Некоторые с нами уже так давно и так хорошо знают меня со всеми моими недостатками, что мы считаем их членами нашей большой семьи. Понимая, что мой дом в Калифорнии, расположенный в необыкновенно живописном месте, находится слишком далеко от центра моей профессиональной деятельности и от нашей постоянно увеличивающейся семьи, мы с Дианой решили обосноваться в Европе и выбрали сначала Швейцарию, а в 1950 году переехали в город, который и моя семья, и я сам всегда любили, — в Лондон. Сначала жили в Хайгейт-виллидж, этом пригородном раю, где мальчики могли играть в саду, а из окон нашего дома в стиле эпохи королевы Анны можно было любоваться дивным пейзажем с суррейскими холмами вдали, но в 1984 году, когда мальчики уже вылетели из гнезда, а машин на дорогах стало слишком много, мы переселились поближе к центру, в наш нынешний дом в Белгравии.
Диана устроила мне на самом верху великолепную студию, она вся обшита деревом и наполнена солнечным светом. Мне страшно нравится находиться там, в вышине, над городом. Я не знаю больше ни одной столицы в мире, где ты живешь почти в центре и при этом тебя окружает такая удивительная тишина.
В кабинете на первом этаже мои неутомимые помощники с утра до вечера читают письма, приходящие к нам каждый день неиссякаемым потоком; здесь же мой преданный и удивительно энергичный секретарь Вера Лампорт и наш изобретательный, отзывчивый архивист Ютта Шалл-Эмден каким-то образом умудряются — с помощью невозмутимой, собранной Джеки Хогендейк — разбираться в палимпсесте моей жизни и моих многочисленных интересов и организовывать их. Мой бывший секретарь, сдержанная и элегантная Элеонор Хоуп, вот уже около двадцати лет мой агент; вместе со своей помощницей Дейрдре Голден она занимается моими музыкальными ангажементами и гонорарами, а также выполняет сложнейшую работу по организации Гштадского фестиваля. Человек с невероятной интуицией и высочайший профессионал в своем деле, она в последние годы оказывает мне неоценимую помощь, структурируя мою музыкальную жизнь и выбирая направления для моей деятельности. У нас очень хозяйственная домоправительница Ники Какстон-Спенсер, молодая и очаровательная; при помощи энергичной Марии Лоренцо она держит в порядке все и вся. На днях в нашем доме поселилась ее новорожденная дочь — на радость счастливым родителям.
У вас может создаться впечатление, что организацией моей жизни занимаются одни только женщины, поэтому я упомяну Филиппа Бейли, который вместе с Тимом Куплендом часто сопровождает Диану и меня в наших поездках и помогает, как только возможно, и в литературных делах, и в практических.
Список членов моей большой семьи будет неполным, если я не включу в него Брюно Монсенжона. Это блистательный французский кинооператор-документалист, который много лет с удивительным мастерством и заинтересованностью фиксировал разнообразные стороны моей музыкальной жизни. Он ездил со мной в Россию и в Китай, снимая фильмы для французского телевидения, и так же, как и я, убежден, что кино можно и нужно гораздо больше использовать в образовательных и просветительских целях. Много лет я сотрудничал с писателями и кинорежиссерами, которые разделяли общие со мной убеждения и стремились к тем же целям, что и я, а именно: передать людям опыт и знания, которые я накопил как музыкант и как педагог.
Штаб-квартира, где планируются все наши операции — Лондон; второй наш дом — Швейцария, мы живем в Гштаде, когда там проходят ежегодные фестивали, да и вообще наезжаем туда время от времени. Однако нам пришлось недавно смириться с тем, что Миконос, этот рай без телефона, где мы больше тридцати лет прятались от шумного мира, с развитием массового туризма, который докатился до островов Греции, перестал быть тихим убежищем. Как чудесно было плавать в чистейшей воде, гулять на закате под фруктовыми деревьями, беседовать с удивительно приветливыми жителями острова, которые были — и остаются — нашими друзьями.
Читатель уже, конечно, догадался, что многим моим современникам, живущим на этой грешной земле, кажется, будто я помешан на здоровье. Мой интерес к здоровью вызван естественным любопытством и желанием понять человека во всей возможной полноте. Мой образ жизни, сам по себе требующий жесткой дисциплинированности, не позволяет мне часто предаваться удовольствиям, которые доставляют вино, роскошная еда и прочее приятное потакание своим слабостям. Человеку всегда хотелось хоть на время полностью забыть о горестях и тяготах существования. Удовольствия, которые не ведут к опасной зависимости, вполне допустимы в умеренных дозах. Потребность найти удовлетворение, радость и чувство освобождения в условиях однообразной повседневной жизни неизбежна и в общем-то непреодолима. Для меня всегда спасением была музыка, но только психологически, физического же противовеса не существовало. В поисках этого противовеса я открыл для себя йогу, и мне сказочно повезло: это оказалось идеальное решение. Занимаясь ею, я обнаружил, что последняя асана — “полное расслабление”, которую выполняешь после дыхательных упражнений, упражнений на растяжение, равновесие, сгибание и прочее, прочее, прочее, дает восхитительное чувство погружения в нирвану. Тело достигает естественного состояния полного расслабления, еще более глубокого, чем во сне. Голова пуста, наступило полное освобождение от страхов, от желаний, есть лишь восхитительное ощущение ударов пульса в пальцах рук и ног, только оно и напоминает о том, что ты жив и осознаешь себя. Благодаря йоге я понял, что состояния нирваны можно достичь естественным путем, для этого не нужны искусственные стимуляторы. Глубокий, во всю полноту легких, но без напряжения вдох и столь же глубокий выдох дают огромное удовольствие, причем выдох здесь более важен, чем вдох, потому что вдох происходит автоматически, а поем мы и говорим на выдохе. И еще: такое счастливое состояние души и тела благотворнейшим образом влияет на пищеварение, все наши внутренние органы работают идеально. Самые простые физические упражнения: повороты корпуса, наклоны, растягивание, мах ногой от бедра, круговое вращение рукой от плеча — все это источник радости и здоровья. Я никогда не устану твердить об этом, потому что не находящая выхода физическая энергия часто выплескивается на других в форме насилия; я понял это, занимаясь йогой.
Я ни в коем случае не хочу преуменьшить достижения современной медицины в изучении причин болезней и коррекции органических нарушений. Хирургия достигла необычайных высот; врачи могут буквально слепить заново кисть руки, пересаживают внутренние органы, искусственные коленные и бедренные суставы возвращают нам подвижность молодости; опухоли, в том числе и злокачественные, успешно удаляются. У нас множество причин благодарить медицину, а у медицины — гордиться собой. И все же приходится вспомнить старую пословицу, что гордыня до добра не доведет. Как грустно и горько, что у представителей медицинских профессий ничуть не меньше спеси, чванства и невежества, чем у политических деятелей, музыкантов, священников и всех прочих. С каким трудом нам удалось добиться, чтобы медики наконец признали то, что они снисходительно именуют “альтернативной медициной”. Альтернативная медицина существует столько, сколько существует человек — еще древние народы Африки, Азии и обеих Америк умели лечить и даже делать операции. Традиции индийских массажей, поразительно разнообразных и действенных, восходят к глубочайшей древности. Например, массаж подошв ступней, который позволяет тщательнейшим образом исследовать организм во всей сложности и совокупности причин и следствий, чрезвычайно благотворно влияет на человека как здорового, так и больного. В Индии есть еще одна система воздействия на человека, когда к его телу почти не прикасаются и возникает лишь электрический контакт между руками или пальцами воздействующего и кожей пациента. Такая практика требует высочайшего искусства, потому что человек не знает, где находится рука массажиста (или массажистки), но чувствует ее благодаря магнетической реакции.
И по сей день в обществе существует сильнейшее предубеждение против гомеопатии. Мы так уверовали во всесилие больших величин, что забыли о могуществе тончайших нюансов и градаций и в музыке, и в медицине, и в человеческих отношениях. Наш рассудок должен смириться с тем, что очень небольшой объем растворенного вещества (в гомеопатической науке считается, что чем ниже концентрация вещества, тем сильнее его воздействие) может вызвать положительную реакцию у больного — конечно, если вещество подобрано правильно. Общеизвестно, что у некоторых животных так сильно развито обоняние, что даже самый слабый след запаха издалека приводит самца к его самке. Звук, распространяющийся в воде во всех направлениях и теряющий свою силу по мере удаления от своего источника, тем не менее улавливается китами и дельфинами на огромных расстояниях. Откуда же тогда упорное желание лечить болезни самыми грубыми, беспощадными методами? Мы пьем антибиотики и аспирин, которые глушат весь организм, а необходимо лишь воздействовать на какой-то один участок или орган. Здесь требуется точность и направленность лечения, а мы вызываем масштабную интоксикацию и разбалансировку.