Страшные сказки для дочерей киммерийца
Шрифт:
Эпизод 2. Начало интересных времен
…А вечерок-то явно удался!
Лайне сидела под столом на корточках и с восторгом смотрела, как идущий по столу цыгу режет бритоголовых, словно жертвенных ягнят. Они и есть ягнята — сбились в кучу и жалобно блеют! Даже удрать — и то не способны, не то чтобы достойное сопротивление оказать.
Дурачьё!
Когда отец таким вот толстым голосом кричит: «ЛОЖИСЬ!!!» — надо ложиться. Прямо там, где стоишь, и как можно более шустро. А не блеять о том, что земля жёсткая, камни острые, а грязь пачкается. Это все знают.
Сама она, например, скатилась под стол моментально. И сестру бы за собой стащила, если бы не эта коза старая, которая с завидной прытью не только сама куда-то дёрнула, но ещё и Атенаис уволокла. Впрочем, если баронесса и дальше
Заваленный обрубками тел внутренний дворик асгалунского замка выглядел куда интереснее скучных танцев, которыми сегодня всё предполагалось завершиться. Мечущиеся люди, дёрганые всполохи факелов — свежая кровь так красиво блестит в их неверном мерцающем свете. И только безголовое тело подло убитого Зиллаха продолжает сидеть во главе пиршественного стола, словно ничего не случилось, и кровь его почти незаметна на алом королевском конасе. На земле кровь тоже почти незаметна, быстро впитываясь в пыль и превращаясь в чёрную грязь. А вот на коже и светлых рубашках-ханди убитой прислуги её видно хорошо. Она красным королевским плащом накрывает каждое из разбросанных тел, словно уравнивая последнего раба с бывшим царем Асгалуна. Это что же выходит, на Серых Равнинах все — цари? Надо будет спросить у папы. Потом. А пока…
На окружённой столами арене живых уже не было — кроме взбесившегося стражника, что отомстил за своего короля, и застывшего от ужаса хлыща. Того самого, которого она чуть до истерики не довела во время дневной с ним прогулки. Тоже королёк какой-то местный, как же его зовут… а, да! Селиг. Стражник с неприятным хрустом выдрал мечи из спины убитого им воина и пошёл прогулочным шагом, небрежно ими вертя, к впавшему в оцепенение хлыщу. Но не дошёл. Внезапно остановился. Обернулся. Сначала — повернул только голову, а потом развернулся всем телом. Наклонился вперёд — у него даже лицо перекосило от напряжения. Сделал шаг, словно преодолевая ураганный ветер. Потом другой.
И только тогда Лайне его увидела — этого странного человека в чёрном плаще с капюшоном. Он, оказывается, тоже стоял внутри отмеченного столами круга. Стоял неподвижно, как-то нелепо раскинув руки с растопыренными пальцами. Это выглядело бы, наверное, смешно, если бы не охватывающее всю его фигуру голубоватое мерцание и длинные синие искры, проскакивающие между пальцами. Это он, похоже, создавал тот невидимый ветер, с которым всё пытался совладать безумный стражник. Краем глаза Лайне заметила, что первый безумец тоже остановился, развернулся лицом к чёрной фигуре мага (конечно, мага! А кем он ещё мог быть?!) и теперь медленно поднимает руки с мечами, словно пытаясь защититься от чего-то, видимого лишь ему одному. Похоже, этот маг умудрялся какими-то своими колдовскими штучками удерживать их обоих.
А ещё Лайне увидела Атенаис…
— Что ты стоишь?! — маг не кричал, а скорее, шипел, но почему-то его было очень хорошо слышно. — Хватай девчонку и мотай отсюда! Я их долго не удержу!
Не обошлось.
Что случилось с баронессой, Лайне не знала, но Атенаис была одна. Она и не подумала спрятаться, стояла в полный рост, вжимаясь спиной в каменную стену, смотрела на происходящее широко открытыми глазами и, судя по цвету лица, вот-вот готова была рухнуть в обморок. Через столы уже лезли местные стражники, совсем не по-рыцарски начиная кромсать своих обезумевших бывших соратников прямо со спины. Те отмахивались довольно успешно, несмотря на магические путы. Хлыщ наконец очнулся — или это чародейское шипение подействовало? — и поспешил, прихрамывая, к сползающей по стенке Атенаис.
Э, нет, голубчик! Так мы не договаривались.
Крепко ухватившись левой рукой за дубовую ножку стола, Лайне правой вцепилась Селигу в недавно вправленную лодыжку. Сильно так вцепилась, с ногтями. А ещё и дёрнула впридачу, чтобы уж наверняка.
Сработало — рухнул он, как подрезанный.
И хорошо. Падающую Атенаис подхватила знакомая широкоплечая фигура. Закарис! Прекрасно. Лучше уж Закарис, чем этот хлыщ. Атенаис слишком романтична, нельзя ни в коем случае позволить хлыщу её спасти — она ведь, чего доброго, ещё и замуж за своего спасителя сразу бы и выскочила! Она же не знает, что на неё саму хлыщу
Как много, оказывается, можно увидеть из-под стола.
Правда, чёрная фигура нездешнего боевого мага с раскинутыми руками уже почти не видна — его трудно рассмотреть, так, просто крестообразный сгусток теней посреди двора, слишком чёрных для того, чтобы быть естественными. А вот Закариса видно хорошо — у него белая ханди и плащ тоже белый, и белым золотом отливают пластины на войлочном кидарисе, более похожем на шлем. Атенаис давно у него на плече, пора уходить в безопасное место, так чего же он ждёт?! Медлит и всё оглядывается вокруг, словно ищет кого. У Лайне даже язык чесался, так хотелось крикнуть «Беги же, глупец!». Похоже, у личных стражников асгалунского военачальника чесались не только языки — вдвоём они довольно успешно оттеснили его куда-то в темноту, и Лайне вздохнула с облегчением.
Тем временем мерзкий Селиг встал на четвереньки. Посмотрел на Лайне так, словно прикидывал, с какой стороны её удобнее начать душить. Потом глянул в ту сторону, где раньше стояла Атенаис. Ничего утешительного там не обнаружил, и снова посмотрел на Лайне — теперь уже совершенно иным взглядом.
Улыбнулся даже.
И тут же цепко схватил её за руку — увернуться в замкнутом подстольном пространстве Лайне не успела.
— Всё будет хорошо, маленькая госпожа! — крикнул он ей, безумно оскалившись. Наверное, в его теперешнем понимании это означало милую улыбку. И выволок из-под стола — хорошо ещё, что выволок с внешней стороны, где было посвободнее. Те, кто догадался разбежаться, были уже далеко, а тут как раз рвущиеся в бой стражники все, как один, поперли на внутреннюю арену. Попадающуюся на пути мебель они предпочитали не перепрыгивать, а опрокидывать, так что, пожалуй, вытащили её из-под стола очень даже вовремя…
Вскидывать её на плечо, как сделал это Закарис, хлыщ не стал, поволок за собой просто за руку. И всё время кричал что-то — визгливо, почти бессвязно. О том, чтобы она не беспокоилась, потому что всё будет хорошо, и клялся при этом, поминутно поминая всех трёх шемитских богов и называя её маленькой госпожой.
Наверное, он представлялся сам себе очень грозным и сильным, а она — испуганной маленькой девочкой, которую надо обязательно успокоить и спасти. На деле же испуганным был именно он, и именно себя успокаивал визгливыми призывами то к благосклонности Иштар, то к хитроумию и ловкости бога воров Бела, которому доводилось целым и невредимым ускользать и не из таких передряг. О, как же он был испуган тогда, славный король Шушана, когда его глупый раб от излишней старательности прямо на середине праздничного пира перед Днями Единства снёс голову хозяину приютившего их замка королю Асгаллуна Зиллаху, уже почти что провозглашенному еще и королем всего Объединенного Шема! И личная стража убитого, которой горе и боги помрачили рассудок, начала очень шустро рубить в мелкую крошку всех присутствовавших на празднике. Так стряпуха на заднем дворе ловко и быстро шинкует овощи для жарки перед приездом большого количества гостей — Лайне видела это как-то, ещё в Тарантии. И могла бы поклясться, что огромные тесаки летали почти с такой же скоростью. Так что это именно шушанский король Селиг был испуган тогда до икоты, а вовсе не она.
А она — она тогда просто злилась.
Потому что бежать за длинноногим перепуганным шемитом было трудно, потому что мешалось неудобное тяжёлое платье, потому что не дали досмотреть, в конце-то концов!
Вот об этом и будем помнить.
Он был испуган до полусмерти. А она — просто злилась.
В конюшню Закариса буквально втолкнули. Хьям был уже в седле и держал в поводу осёдланного закарьевского жеребца. Это оказалось неожиданной удачей — то, что лошадей своих асгалунская гвардия всегда держала отдельно. Иначе вырваться бы не удалось — охраняющий общую конюшню цыгу тоже сошёл с ума после смерти своего господина и короля, и теперь крушил всё подряд. Предупреждали же брата — цыгу слишком опасны для личной стражи, они в бою хороши, но не во дворце. Нанимать их в мирное время — всё равно что вешать над собственным ложем остро заточенный меч на тоненькой нитке. Только когда он слушал предупреждения, если шли они вразрез с тем, что казалось наиболее безопасным ему самому? Он отлично соображал в делах купеческих, а вот в вопросах безопасности был сущий ребёнок. То-то и оно…