Страсть Маргариты
Шрифт:
Ох, мамочки! Спокойно!
– сказала я сама себе, а потом Серафиму:
– Хватит. Ты получил то, что хотел, можно я теперь немножко приду в себя?
От того, что я начинала раздражаться, вопрос прозвучал немного грубо.
– Как пожелаешь, - ответил он, елозя носом по моей макушке, но убирая руки с плеч.
Фух, спокойно! Все хорошо... И повторяя это как мантру, я продолжила спуск по винтовой лестнице. Комната Серафима мало отличалась от моей, достаточно просторная, с огромной кроватью, но я толком не успела оценить ее убранство во всех деталях, спеша к выходу из его комнаты, спасаясь бегством от этого мужчины и
– Если ты не против, я пойду в свою комнату.
Но не успела я открыть дверь, как она тут же закрылась от руки Серафима, который оказался за моей спиной.
– Вот тут я против. Отдохнуть ты можешь и здесь, - и с этими словами я почувствовала, как он отпускает меня, толкая во тьму и подхватывая на руки мое оседающее тело...
В гневе
Покой и тишина... отсутствие сна, звуков и чувств... и это все закончилось с очередным закатом. Первый за сегодня вдох и первая боль, которая заставила меня выгнуть спину и глотать воздух. Но в этот раз боль прошла быстро, когда теплая мужская ладонь легла мне на солнечное сплетение, успокаивая и забирая себе это чувство. Открыв веки, я окунулась в серые волны глаз Серафима...
Это было странно. А именно - просыпаться вот так и видеть рядом этого мужчину. Как-то я не была к этому готова, отчего мне стало немножко неуютно, и я почувствовала себя не в своей тарелке... вернее, не в своей постели. А я и была не в своей постели, и рядом лежал Серафим.
Он ничего не говорил, он просто смотрел на меня, ожидая дальнейшей реакции на происходящее. А я смотрела на него в ответ, пытаясь понять, что во мне изменилось за прошедшую ночь. Но внутри был такой бардак, словно там прошелся торнадо, перевернув все с ног на голову.
Серафим наклонился к моему лицу, собираясь поцеловать, медленно и осторожно, будто спрашивая разрешения. И именно потому, что мне захотелось этого поцелуя, я остановила Серафима, прикоснувшись пальцами к его губам.
– Что происходит?
– сказала я.
– В смысле, что происходит с тобой и между нами? И у меня такое чувство, что случилось то, о чем меня не спросили.
Серафим обхватил мою ладонь, пальцы которой закрывали ему рот, и поцеловал ее, закрывая глаза. Моей ответной реакцией оказалась дрожь, от которой перехватило дыхание. И это было совсем не то, что я от себя ожидала.
– И что же ты хочешь услышать в ответ, Марго?
– Твои мысли, причем самые честные.
Серафим сильнее сжал пальцы, открыл глаза и посмотрел в мои:
– Случилось то, чего я хотел больше всего, и чего боялся, потому что прекрасно знал, если хоть раз почувствую хотя бы вкус твоего поцелуя, то больше не смогу остановиться.
От такой откровенности меня заколотило. Слышать такое от Серафима, чувствовать то, что с ним происходит - это не оставляло меня равнодушной. Только, как мне теперь ко всему этому относиться?
Забрав у него свою руку, я села, начиная нервно поправлять на себе черный халат, и попутно вспоминая, кому именно он принадлежит. От ткани до сих пор пахло Серафимом, и этот запах у меня сейчас нашел ассоциацию с сексом, пробуждая вчерашние картинки и ощущения. Тело вспыхнуло, а внизу живота резко закололо, словно у мурашек появились зубы, и они решили первым делом отведать моей плоти.
Да что же со мной
Серафим сел, оказываясь за моей спиной, да так близко, что уперся носом мне в затылок, а широкая ладонь погладила предплечье.
– Марго...
– прошептал он низким голосом возле моего уха, отчего я сразу напряглась, боясь растаять, - проси, что хочешь, но не отнимай теперь у меня хотя бы шанс быть вот так рядом.
Его пальцы сжали мою руку, наверняка оставляя на коже синяки. Хотя, какие там синяки. Я так давно пила живую кровь, что уже почти вся высохла, о чем все настойчивее начал напоминать голод. Чтобы отвлечься, я попыталась сосредоточиться на его словах.
– В этот раз твое предложение звучит заманчивее. И что же ты готов мне дать за этот шанс? Не боишься, что я запрошу слишком много?
– Я знаю, чего ты хочешь, и я в состоянии на это согласиться.
– Ты согласен вернуть мне Лео и Юлиана?
– спросила я, едва сумев подавить в себе бурную радость надежды.
– Если ты попросишь, - ответил он, целуя меня в макушку, - и позволишь быть рядом.
От изумления, я открыла рот и повернулась к Серафиму:
– Ты согласишься быть третьим мужчиной?
– спросила я, только сейчас понимая смысл сказанных слов и сама же ужасаясь им.
– Нет, подожди, для меня это слишком.
Я отползла на край постели и встала с нее. Поведение Серафима меня нервировало, потому что оно мне нравилось, а этого быть не должно. Как-то не правильным мне казалось все происходящее. И совершенно не правильным мне казалось иметь троих мужчин. Я с двумя то едва справлялась. И что вообще мне могут сказать на это Лео и Юлиан? Они друг друга то едва терпели. А еще, у меня в голове появилась грустная мысль - захотят ли мои любимые мужчины быть со мной? Мне казалось, что я не видела их вечность, и за эту вечность произошло слишком много событий, чтобы все могло оставаться так, как хотелось бы мне одной. И чего я вообще хочу сама?
Ох, черт! Я запуталась окончательно, и запустив пальцы в волосы, начала ходить по комнате. Единственное, в чем я была уверенна, это то, что мог голод скоро начнет выходить из-под контроля.
– Радий сейчас приведет кого-нибудь, чтобы ты смогла утолить голод, - ответил Серафим, ощутив мое состояние.
Я остановилась и посмотрела на него. Серафим лежал на кровати, опираясь на один локоть. На нем был черный халат, такой же, как и на мне, и он был достаточно распахнут, чтобы можно было созерцать верхнюю часть твердой груди, и желать увидеть большего. Стоит только подойти ближе и запустить руку под ворот халата, потянуть за шелковый пояс... Я так явно себе это представила, что даже в ушах прошелестел такой звук, который слышится, когда шелк скользит по шелку. А когда мой взгляд уловил очертания выпуклости под тканью на самой интересной мужской части тела, я вздрогнула и подняла глаза к лицу Серафима, на котором с недавних пор появилось слишком много эмоций. Он был доволен тем, как я на него реагировала. И от этого во мне поднялась злость, достигая пика за пару оборотов. Мне под руку попалась изящная белая ваза, которая стояла на тумбочке. Схватив ее, я с размаху кинула этот антиквариат в Серафима.