Страсть Селии

Валентайн Мицци Сцерето

После того как Колин насытился вволю — соки Мартины продолжали изливаться при каждом движении его языка, — ему потребовалась вся сила воли, чтобы не броситься в соседнюю комнату. Он хотел вывести ее обитательницу из послеоргастического сна, в который ее погрузили утехи с женщиной, используемой им в качестве бальзама для утоления страданий. Колин мечтал, чтобы Селия почувствовала запах флюидов другой женщины на его теле, отведала их с его губ и языка. Пусть она узнает, что он возжелал плоть, а также отверстия другой. Он расскажет неверной возлюбленной, какими пикантными на вкус показались оранжевые складки заднего отверстия Мартины и как внутри горел его язык. Он подробно опишет каждую деталь ткани и запаха. Он вознесет до небес похвалу способности танцовщицы доставать языком не только собственный клитор, такой красивый и ароматный, но и заднюю скважину, сок

которой он недавно впитывал. Закончив рассказ, Колин дальше непременно в ярких красках опишет Селии разврат с исполнительницей канкана, начиная с захвата ее атлетического сфинктера и кончая забавным выходом воздуха при извлечении члена. Он не пощадит уши возлюбленной подробностями, несмотря на их интимность или последующие слезы. Пожалуй, можно будет предложить Селии свой пенис, чтобы она могла насладиться плодами его стараний, а потом отправить ее в комнату для гостей подмести языком остатки удовольствия, которое он оставил на плоти танцовщицы. Каким сладким на вкус должно быть его семя, когда оно потечет из подвергшегося многочисленным набегам заднего люка Мартины. Да, он будет обращаться с Селией так, как его кузен, ибо этого она, похоже, больше всего желала.

Но Колин ничего такого не сделал. Он всего лишь вернулся в свою комнату, страшась того, что может принести следующее утро.

Незваный гость…

Селия не услышала грохот подъехавшего экипажа, когда тот остановился в конце дорожки. Она также не услышала последовавший за этим скрип входной двери. Селия стояла у окна и смотрела на цветущий сад; ее только что приготовили к вечернему представлению. Хотя она не знала подробностей, неожиданное появление сэра Джейсона говорило о том, что в этот чудесный весенний день ей не будет покоя. Совсем недавно сталь его бритвы устранила всякий след рыжеватых волос, портивших плоть ее вульвы и щели в задней части. Этим делом он предпочитал заниматься сам, что крайне унижало Селию.

Пока только что выбритая молодая женщина взирала на буйство красок внизу, в комнату ворвался ветерок, остужая жжение, вызванное лезвием. Селия посмотрела на свою лысую возвышенность и заметила набухший клитор. Его обдувал наполненный ароматом лаванды воздух, вынуждая бросающийся в глаза бутон расцвести от желания. Ничего не осознавая, она средним пальцем правой руки заняла привычное место и начала делать неторопливые круговые движения, левой рукой раздвинула окружающие желобки. Любой в саду мог бы понаблюдать за ней, пока она стояла у окна, а типичные круговые движения пальцев были бы понятны даже самому неискушенному прохожему. Сердце Селии колотилось от возбуждения, и вдруг девушку охватило чувство огромного стыда при мысли о том, что в салоне на первом этаже ее ждет неизвестная женщина. Ей не надо было видеть ее, Селия и так знала, что та будет очень красивой и, покрывшись влагой, станет ждать знаков внимания от представительницы собственного пола. Порочный сэр Джейсон ничего другого не мог бы придумать.

«Неужели этим неестественным встречам никогда не придет конец?» — воскликнула Селия, с неистовым отчаянием работая пальцем. Растущее удовольствие от ощущения и запаха собственной плоти пугало ее. Казалось, чудовищно несправедливо творить с их благоухающими телами то, что должен делать мужчина. Сейчас она поняла, что неудачный побег с Колином глубоко ранил сэра Джейсона и тот от огорчения решил унизить ее, заставить поплатиться за непостоянство. Подобное чувство Селия испытала сама, когда, не отрывая глаз, следила за вторжениями пениса сэра Джейсона в распущенное оранжевое отверстие между задними щеками Мартины. Его неутомимый пенис подарил танцовщице несчетное количество вторжений, каждое из них словно нож ранило сердце Селии. Однако какую изысканную боль она ощущала, когда после этого брала его плоть в рот и наслаждалась пенистыми дарами, приобретенными в ложбине другой женщины. В тот день извержение сэра Джейсона было более энергичным, чем обычно. Похоже, никому из них уже не вернуться к прежней жизни.

На пустоши Селию и ее похитителя связали прочные узы. Но, безрассудно поверив, что она снова сможет жить как любая обычная молодая женщина, Селия все испортила. Она лишь могла надеяться, что от этих уз кое-что уцелело. Конечно же, однажды сэр Джейсон найдет в своем сердце жалость и простит пленницу, когда его глаза насытятся зрелищами, а уши — звуками ее языка, раболепно лижущего между складок женщин, которых он ей поставлял.

Она

не могла взять в толк, как ему удается находить их и заманивать в этот порочный дом за городом. Ни одна из них не выразила своего удивления двусмысленным присутствием Селии, не говоря уже о распутных действиях, которые вскоре начнутся. Каждая без стеснения сбрасывала одежды, нисколько не смущаясь Селии и двоих мужчин. Эти женщины не выказывали ни малейшего волнения, когда надо было занимать нескромные позы, столь необходимые для совершения действий, которых от них требовал хозяин. Возможно, их естественный женский самоконтроль ослаблялся присутствием локонов на лобках, и этого естественного атрибута сэр Джейсон давно лишил Селию. Хотя при раздевании видно было, что большинство женщин пользовались либо ножницами, либо лезвием, но никакое парикмахерское искусство не могло идти в сравнение с полным оголением, которому подверглась Селия, и будет подвергаться до тех пор, пока останется в пределах досягаемости сэра Джейсона.

Из этих женщин, в чьи интимные части были посвящены ее глаза, пальцы и язык, Селия, помимо Мартины, казалась единственной, нижние губы которой были избавлены от всякой растительности. Благодаря бритве сэра Джейсона им пришлось демонстрировать собственное величие, открывая взору то, что должно быть тщательно скрыто от посторонних глаз. Даже робкая щель ее задницы претерпела точно такое же обращение, сталь убрала последние остатки скромности, которая когда-то, должно быть, была ей присуща. После всех этих месяцев рутинной стрижки Селия все еще не могла свыкнуться с непристойным видом мясистого розового языка, выдававшегося из-под робкого шва ее срамных губ. Однако сэр Джейсон предпочитал именно этот непристойный спектакль и он никогда не жалел сил, чтобы реализовать свои желания и наглядно избавиться от всяких мешающих взору помех.

И часы после недавней встречи Селии с прибором, остригшим ее, ничем не отличались от прежних. Позднее, в тот день, когда Селия исполняла лесбийский ритуал позора для мужчины, которого оскорбила бегством с его младшим кузеном, она почувствовала какую-то перемену в салоне, отчего ее проняла дрожь, хотя светило весеннее солнце. Возможно, причиной были незнакомые женские складки, которые пара пальцев веером протянула ей, чтобы ими легче было пользоваться. Селия обнаружила, что каждая леди источает уникальный аромат, который подстрекал к продлению или даже учащению подобных оральных исследований. Пока ее язык продолжал выполнять приказы сэра Джейсона, она никогда не ощущала себя такой обнаженной, хотя появлялась в подобной виде на множестве представлений.

В конце концов тревога заставши Селию оторвать губы от влажного пространства между бедрами женщины с черными, как смоль, волосами, которая извивалась под ней… Девушка обнаружила, что в комнате присутствует еще кто-то. В кресле с высокой спинкой, которое обычно занимал организатор ее позора, расположился незнакомец. На мгновение Селия подумала, что ей померещилось и что захвативший ее вкус выливавшегося на язык нектара лишил глаза способности глядеть в одну точку. Когда она наконец рискнула бросить еще один взгляд на кресло сэра Джейсона, из ее горла вырвался крик от нахлынувшего позора и заглушил стоны партнерши.

На фоне окна, окрашенного заходившим солнцем в кроваво-красный цвет, четко вырисовывался силуэт мужчины. Свет уходящего дня сверкал на его каштановых локонах и соответствующих им карего цвета глазах. Небольшое углубление раздваивало его подбородок, но от напряженного взгляда оно казалось глубже. У мужчины был тот тип рта, уголки которого смотрели вниз, невзирая на настроение. Назвать незнакомца прекрасным значило бы преуменьшить значение этого слова. Улыбающийся сэр Джейсон стоял рядом с ним, по-дружески положив руку ему на плечо. «Дорогая Селия, позволь мне представить тебя графу д'Арси, моему доброму другу».

Вероятно, неожиданное появление этого гостя побудило сэра Джейсона вести себя более непристойно, когда он делал наставления. Или же ему просто хотелось более наглядно продемонстрировать свою власть над дрожавшей на полу молодой женщиной, чтобы его другу в голову не пришли дурные мысли. По непонятной причине граф после каждого приказа, отданного Селии, глубоко втягивал воздух, что, разумеется, входило в намерения сэра Джейсона. Сдержанный Колин задыхался от негодования, ибо такая преднамеренная демонстрация его невесты другому мужчине была не только беспрецедентной, но и вызывала тревогу. «Покажи графу д'Арси свой клитор!» — приказал сэр Джейсон охрипшим от горячности голосом человека, привыкшего командовать другими ради собственного удовольствия.