Страсть Тёмного принца
Шрифт:
На второй день я узнала, что девицу зовут Дари, и она выполнит любую мою просьбу, связанную с хозяйством, если это не угрожает безопасности его высочества.
Полагаю, именно её стараниями в комнате появилась вся необходимая мебель. И наверняка она же развесила в шкафу и расставила по полочкам мои немногочисленные пожитки, которые доставили слуги принца, так что вокруг стало почти уютно...
Почти.
Обязанности ассистента тоже оказались вполне приемлемыми. Я должна была убирать на места все книги и устрашающие инструменты, которые Рэйвен использовал в работе – как правило, запираясь в одной из десятка комнат, – начисто переписывать его заметки, сделанные до того торопливо, что порой на расшифровку одной фразы уходил час, и медитировать над обрывками круговой схемы в попытках её восстановить.
С последним пунктом я даже немало продвинулась, зарисовав уже целый сектор. Воспоминания мои нельзя было считать надёжным источником, всё же вспыхнувший круг я видела не дольше пары секунд, потому у того или иного символа я рисовала вопросительные знаки – знаки сомнения. И всё же получающаяся схема казалась логичной, и принц Рэйвен вроде как был доволен.
Настолько, что даже облагодетельствовал меня отсутствием внимания со своей стороны.
Мы редко находились в одной комнате дольше минуты и ближе, чем на расстоянии в пару метров, а если такое и случалось, то рядом всегда кто-то был. Принц словно вёл какое-то параллельное исследование не только нашей связи, но и того, как на неё влияют посторонние. Стражи в голубых мундирах, лакеи с посланиями и донесениями, какие-то крючкотворцы с бумажками, «на которые его высочество должен немедленно взглянуть». Все они действительно чуть понижали градус страсти и помогали нам вести мало-мальски продуктивные беседы.
А в остальное время мы просто держали дистанцию, и, похоже, это стало главной ошибкой. По крайней мере, так утверждали не только мои жаркие сны, в которых мы с Рэйвеном Гресслингом отнюдь не поливали цветочки, но и два символа, восстановленные мною на пятый день из нескольких обрывочных линий на рисунках принца.
– Этот я знаю, – нахмурился он, когда я бросила на стол свои заметки и отскочила подальше. – Усиление. А это что?
За плечом его высочества стоял тот самый мундир-колбаска, допрашивающий меня в ночь заключения, и он тоже склонился над листком, но на пухлом лице не промелькнуло ни тени узнавания.
– Да, первый – это усиление, – подтвердила я. – А второй и третий, кажется, условия. Я нашла похожие начертания в одной из ваших книг. В эпоху Лидароков некоторые маги пытались совершенствовать свои чары, вплетая в формулы искажённые литеры мёртвых языков, и хоть практика не прижилась, их наработки не исчезли совсем. И вон тот вон хвостик, и вон та спираль – прям копия знаков из проклятья эпохи Лидароков.
– Проклятье внутри заклятья. – Рэйвен потёр лоб и откинулся на спинку кресла. – Ну и что это за условие?
– Условия, – поправила я. – Итак... символ усиления, как понятно, гарантирует усиление тяги, если мы... удерживаем дистанцию, исключаем физический контакт и...
Произнести последнее не поворачивался язык, и я просто стояла перед принцем, наверняка красная как рак, и хлопала глазами.
– И? – подтолкнул он, подаваясь вперёд.
Мундир за его спиной смущённо отвернул голову и разве что насвистывать не принялся, дабы продемонстрировать свою полную незаинтересованность в разговоре.
– И если мы... совсем не предаёмся страсти, – всё же выдавила я.
Почти прошептала.
Рэйвен удивлённым не выглядел, скорее раздосадованным. Он помолчал, пожевал губу, повертел листок с моими каракулями и так, и сяк, и наконец обратился к стражу:
– Коск, вели подготовить большой экипаж. Госпожа Тайтер едет с нами.
– Так точно, – щёлкнул каблуками Коск и невероятно бодро для его комплекции удалился.
– И куда едет госпожа Тайтер? – с опаской уточнила я, когда мы остались наедине.
Жажда тут же подняла свою уродливую голову, и пришлось приложить все силы, чтобы она не проявилась ни в жестах, ни в голосе.
– На Совет. Братцы хотят что-то обсудить, а я не прочь посмотреть, как они отреагируют на твою персону. – Рэйвен усмехнулся, медленно поднялся и уже через пару шагов стоял передо мной. – К тому же, совместная поездка исправит пункты про дистанцию и физический контакт. Разрешаю себя трогать. Полагаю, присутствие стражников не даст тебе сильно распоясаться.
«А если всё же даст, – мысленно закончила я за него, – то о третьем пункте тоже можно будет не беспокоиться».
Прелестно. Всю жизнь мечтала предаться страсти в экипаже на глазах у слуг, как какая-нибудь куртизанка.
Глава 6.2
Глава 6.2
«Большой экипаж», конечно, и впрямь оказался большим, но места мне катастрофически не хватало.
Во-первых, потому что в поездках по столице от Рэйвена не отставала стража, и если часть из них передвигалась самостоятельно, то Коск и ещё несколько мундиров забились внутрь с нами. Первый вполне комфортно восседал подле принца, а остальные облепили меня на скамье напротив. Я понимала, что, скорее всего, их присутствие призвано усыпить заклятье, но тут вступало в игру пресловутое «во-вторых».
Ибо во-вторых, Рэйвен без конца задевал меня ногой. То ли осуществлял «физический контакт», то ли проводил очередной эксперимент, то ли просто издевался. Меня бросало то в жар, то в холод, а сволочному некромагу хоть бы что. На надменном лице не сокращался ни один мускул, а пронзительные глаза отслеживали каждую мою реакцию.
В ответ дико хотелось схватить его за коленку, тем более что разрешение «трогать» мне вроде как дали, вот только вряд ли все мундиры в курсе. Я искренне опасалась, что любой мой выпад в сторону принца будет воспринят как попытка убийства, потому сидела тихо, не шевелилась и стойко переносила все тяготы пути.
– Коск, что на повестке? – лениво поинтересовался Рэйвен, когда экипаж свернул с оживлённого проспекта Малгаканов, где возвышалась башня, на не менее людную улицу Познания.
Коск зарылся в бумажки, что-то бормоча себе под нос, и наконец выдал:
– Игры, ваше высочество. И... договор со светлыми. Принц Алрэй полагает, что пришла пора предложить им брачное соглашение.
– Даже так? – Рэйвен изогнул губы не то в улыбке, не то в гримасе недовольства и уставился в окно. – И кто же станет жертвой?