Страсть
Шрифт:
Вика стала похожа на пятнадцатилетнюю влюблённую дурочку, которая ищет любой удобный повод, чтобы посидеть рядом со своим объектом вожделения, вдыхать аромат, витающий вокруг, балдеть от случайных прикосновений. Диагноз — классическая болезнь под названием любовь. И что самое удивительное, ей не хотелось расставаться с этим новым, а может слегка подзабытым чувством, а наоборот, хотелось погружаться в него всё глубже и глубже. И уже ей было мало всего выше перечисленного. Душевные наслаждения стали уступать перед напором плотских.
Неожиданный приход Иштвана сбил с привычного ритма, и был похож скорее на инспекцию, чем на визит вежливости. Он с удовольствием отметил для себя, что Юдит сильно изменилась, похорошела, что ли, а вот
— Мне можно не волноваться, вы будете готовы к началу съёмок? — уходя поинтересовался он.
— Монти не переживай, — приободрила его Вика, — мы с Юдит прекрасно справимся.
— Почему я беспокоюсь? Есть небольшие изменения в графике. Тебе, Вика нужно будет улететь со второй группой в Мюнхен. Срочная работа. Я поехать не могу, а вот без тебя там не справятся. Так что Юдит останется здесь без твоей поддержки, только под моим присмотром.
Это информация сработала как спусковой крючок, и то, что ещё несколько минут назад вуалировалось, было в состоянии полунамёков и недосказанности, сейчас вырвалось на свободу, и когда их губы, наконец, соприкоснулись, вроде бы случайно, не по-настоящему, то обеих обожгло словно электрическим разрядом. Они стояли прижавшись друг к другу, боясь пошевелиться, чтобы вдруг не одуматься и не сказать в один голос — о боже, что мы делаем, какой ужас, но с каждой секундой мурашек, разбегающихся по коже становилось всё больше, и щемящее чувство блаженства брало в плен остатки сознания.
Они даже не заметили как оказались в спальне, не почувствовали как куда-то исчезла одежда, скрывающая их прекрасные тела, не обратили внимания на бешено колотящиеся сердца и на нехватку воздуха из-за непрерывающегося поцелуя, их пальцы скользили по нежной коже, взбираясь на округлости и огибая впадинки, как-будто исследуя что-то доселе неведанное.
Юдит впервые оказалась в женских объятиях и снова превратилась в слепого котёнка, только теперь милого и нежного, который неумело тыкался своим влажным носиком в разные места в поисках чего-то нового. Она с таким трепетом прикасалась к груди своей подруги, с такой нежностью ласкала её соски, касалась их губами, ну в точности как котёнок, которому захотелось вкусного материнского молока. Вике от этих прикосновений было щекотно, соски набухали и приятная истома растекалась внутри, устремляясь всё ниже и ниже, к тому месту, куда стремились проникнуть все. Но первый шаг пришлось всё-таки сделать ей. С трудом оторвавшись от ещё совсем девичьей груди, коснувшись губами миниатюрного пупка, скользнув щекой по гладко выбритому лобку, она ввела свой язычок между нежных, пышущих огнём складочек, и раздвинув их, обнажил бугорок возбуждённого клитора, Юдит слегка прогнулась, и язык вошёл в её дырочку, так глубоко, на сколько это было возможно. Она внутренне боялась этого, ведь раньше только грязный член отчима входил туда, и от этого было не только больно, но и противно. И вот теперь, вместо боли было блаженство, от обилия которого хотелось кричать, чтобы все вокруг знали на сколько ей хорошо. Вика улавливала эти мельчайшие импульсы и делал всё, чтобы не только продлить, но и усилить наслаждение. Но всё равно, как бы она не старалась, но полностью расслабить Юдит не удавалось, глубоко въелась в её сознание та мерзость, с которой ей приходилось так долго жить.
Вика не стала хвастаться, что кончила уже второй или третий раз, и с восторгом приняла ответные ласки, отдав себя в полное владение милой девчонки, которая урок освоила на столько быстро и качественно, что ждать очередного пика наслаждения пришлось совсем недолго.
Растрёпанные, усталые, но счастливые они лежали на растерзанной любовью кровати, Вика задумчиво смотрела в потолок, а Юдит, свернувшись калачиком, и положив голову ей на плечо, спала. Ей снились розовые слоны, купающиеся в прозрачной воде спокойного
— Тебе что-то приснилось? — ласково спросила Вика, поправляя ей волосы.
— Какай-то кошмар… Как-будто я утонула… Долго я проспала?
— Провалилась на минутку… Давай я тебя укрою, а то дрожишь вся.
— Ну да, — улыбнулась Юдит, — вода была холодная.
— Ты без меня не будешь бояться?
— Постараюсь… Но с тобой мне было бы легче, — она помолчала немного, а потом спросила. — Мы ничего плохого не сделали?
— Ну что ты такое говоришь, — Вика приподнялась, и обняла Юдит. — Наоборот, всё было прекрасно и будут ещё лучше.
— А можно я останусь с тобой? — она уселась рядом, сбросив себя одеяло. — Навсегда.
Вика смотрела в её бездонные голубые глаза, и не могла отделаться от чувства, что любовь не просто живёт в ней, тайком щекоча душу изнутри, а уже выбралась наружу и приобрела весьма осязаемые очертания. Может быть это и есть то, чего она так долго ждала?
Она не хотела лететь в Лос-Анджелес, ей было так хорошо дома, рядом с Юдит, с каким бы удовольствием она поприсутствовала на съёмках, раздавая советы и успокаивая если милой девочки что-то не получалось бы так как нужно. Но лететь всё равно пришлось. И виной всему был первый киношный партнёр Вики по прозвищу Боб, или вернее Тибор. Он прожужжал все уши своему шефу, что есть девушка в Восточной Европе, которая за пояс заткнёт любую местную звезду. Тот потребовал подтверждения, и после просмотра фильма, где Вика работала с Тибром, дал добро.
Первым делом её познакомили с режиссёром. Иштван перед отъездом уверял, что Дэвид настоящий гений. Но гений оказался мерзким типом с надменным оценивающим взглядом и «факом» через каждое слово. Он тут же заставил Вику раздеться и показать себя. Обмацал всю своими лапами. Цокал языком и недовольно качал головой. И снова: «фак… фак… фак», будто других слов не было, чтобы выразить свои эмоции. Неужели она была так ужасна? Вроде нет. До этого всем нравились её ножки, её мягкий животик, обласканная постоянным массажем попка, что уж говорить про груди, небольшие, но настоящие. Потом выяснилось — он просто сбивал цену. Не очень приятно начинать с такого. Но когда Вика узнала, что этот тип будет не только снимать, но и сниматься, у неё вообще пропало всякое желание работать, а когда увидела раскадровку, и его имя рядом со своим — даже не удивилась…
Вообще этот Дэвид оказался завидным жеребцом. Не известно чем он накачал свой член, но тот стоял, даже когда его хозяин отвлекался от основного процесса и бегал к монитору отсматривать снятую сцену. Как он раздражал своей деловитостью и постоянными придирками, из-за которых каждый эпизод приходилось переснимать по пят-шесть раз. То не так посмотрела, то поза не слишком выразительная, то что-то не понравилось в причёске, то ласки не слишком эротичные. Достал, одним словом. И не просто достал, затрахал. И Вика, как нормальная баба, решила отомстить, и отомстить самым жестоким способом.
В последней сцене, когда нужно было имитировать душераздирающий оргазм, Дэвид выпучив глазищи начал активно работать тазом, словно пытаясь разжечь огонь внутри её задницы. И вот он в очередной раз вытащил свой член, чтобы снова с разгона всадить его, но Вика со всей силы сжала мышцы и его «мощный аппарат», уткнувшись в «захлопнувшуюся дверь», сложился пополам и громко хрустнул… Дэвид упал на спину, словно в него попала пуля, и жалобно заскулил, схватившись за моментально обмякший член:
— Что же ты, сука, наделала…