Страсти Евы
Шрифт:
Готова поклясться, выражение моего лица сейчас непередаваемо. Гавриил же весьма доволен собой. Как ни в чем не бывало он разминает шею круговыми движениями, надевает маску босса-тирана и по внутренней связи приглашает помощницу зайти в кабинет.
С появлением Алены я даю отпор чересчур настойчивому желанию босса-тирана закормить меня на убой вкусностями, которыми набит их холодильник, и обзавожусь чашкой бодрящего кофе с лимоном. Через некоторое время Алена вновь оставляет нас одних. Гавриил расслабленно вытягивает свои длинные ноги вперед крест-накрест и делает большой глоток дымящегося эспрессо.
– Хочешь
– интересуется он, но на ответ времени не хватает…
Его Высокопревосходительство Гений Перевоплощений Злой Рок запускает программу вещего сна!
В приемной раздается грохот ломающейся мебели и визг Алены. От удара байкерского сапога со шпорами деревянная дверь переламывается и по частям влетает к нам в кабинет.
– Дернешься - я с-снесу тебе башку!
– застает врасплох Гавриила «маньяк» целившимся ему в голову «Макаровым», дуло второго пистолета он наводит на меня.
– Хочешь, чтобы мелкая с-сучка и дальше тебе отсасывала, тогда держи руки на с-столе.
Пока наемник держит нас на прицеле, я незаметно обшариваю глазами кабинет в поисках подручных инструментов защиты и, по удачному стечению обстоятельств, замечаю, что Гавриил тихонько нажимает коленом на ножку стола. Из образовавшейся выемки беззвучно выезжает кинжал, который я осторожно прячу под низким подлокотником кресла. В моем положении оплошать нельзя, потому что против пули в голову влияние целительства бесполезно.
С отдачей самортизировавшей пружины я вскакиваю с кресла и с лету мечу в наемника кинжал, но, к великому горю, промазываю.
– Редкос-стная дрянь!
– злобно картавит фантом, нажимая на спусковой курок.
Гавриил успевает сбить прицел «Макарова» пультом от стереосистемы, и выпущенная пуля попадает в стеклопакет. Ощетинившийся фантом из двух пушек принимается палить очередью. Каждый из нас бросается в укрытие. Шальные пули одна за другой разбивают панорамное остекление, и холодящий штормовой ветер со снегом врывается на двадцатый этаж.
Уворачиваясь от пуль, я оступаюсь на разбитом стекле и соскальзываю на самый край карниза, но каким-то чудом успеваю зацепиться руками за металлические балки. В полувисячем положении я гляжу вниз с высоты птичьего полета на заасфальтированную площадь и содрогаюсь от смертельного ужаса. На морозе мои прилипшие к железу пальцы слабеют с каждой секундой. Я все дальше и дальше сползаю животом по мокрому карнизу вниз.
Гавриил кидается спасать меня, предварительно достав из тайника перевернутого письменного стола (столешницу, оказывается, не берут пули) крупнокалиберный «Десерт Игл». Отстреливаясь от загнанного в прилегающий медкабинет наемника, он одним рывком вызволяет меня из верной гибели и по пути к пуленепробиваемой столешнице заслоняет собой.
– С-споем за упокой крас-савца архонта!
– выкрикивает из убежища фантом.
Мы слышим, как он чиркает спичкой для перекура.
– Я никуда не с-спешу, - смолит он сигаретой, не к добру затаившись.
– С-спокойно покурю и подожду, пока ты с-сдохнешь от потери крови.
Только сейчас я замечаю растекающуюся под Гавриилом лужу.
– О нет, ты ранен… - сквозь ком в горле причитаю я.
– Силы небесные, пуля задела легкое!
Немедленно я включаю в себе рациональный подход хирурга и двумя пальцами пережимаю Гавриилу его простреленный
– Из тебя выйдет первоклассный врач, ангел мой, - явно старается держаться Гавриил, сплевывая кровь.
– У меня для тебя есть две новости. С какой начать?
От страха меня колотит, но я пытаюсь сохранять спокойствие и не зацикливаться на хлюпающей под моими пальцами горячей артериальной крови.
– С хорошей, - лепечу я.
– Пожалуйста, потерпи. Все будет хорошо. Скоро прибудет подмога.
Не расставаясь с пистолетом, Гавриил зарывается носом в мои завившиеся от снега влажные локоны, словно мечтает унести с собой в могилу самый драгоценный для него аромат.
– Я люблю тебя, Ева, - его признание пронзает меня в самое сердце.
– На этом свете нет никого прекрасней тебя. Ты возродила меня к жизни и подарила счастье. Ты навсегда останешься в моем сердце. Я всегда буду любить тебя, ангел мой.
– И я всегда буду любить тебя, Гавриил!
– накидываюсь я на него с поцелуями, но взрываюсь рыданиями, когда чувствую в его слюне металлический привкус крови.
– Пожалуйста, только не умирай. Как же я буду без тебя, любимый. Не смей оставлять меня.
Гавриил превозмогает боль в грудной клетке и нежно целует меня в краешек губ.
– Не надо… не плачь… я не умру, - в его голосе проскальзывает обманная уверенность.
– Ангел мой, настало время плохой новости.
– Нет, нет и еще раз нет!
– неврастенически трясу я волосами, отклоняя его подготовку на случай скоропостижной кончины.
Гавриил безапелляционно вкладывает мне в руку заляпанное кровью тяжеленное огнестрельное оружие, в другую руку - стилет.
– Ева, слушай меня очень внимательно, - строже наставляет он, самостоятельно пережимая пальцами простреленный сосуд.
– Я скоро потеряю сознание. Этот сукин сын только и ждет, что я отключусь. По моим расчетам у нас обоих осталось по одному патрону. По крайней мере, я не слышал, чтобы он перезаряжал ствол. Запасного магазина у него, судя по всему, нет. Наемнику дали задание - убить меня. Кровь ему моя не нужна. Следовательно, до прихода спецназа он выскочит из укрытия и застрелит меня. Затем он уберет тебя, как свидетеля. Чтобы всего этого не случилось, ты будешь следить за ним в специальное отверстие в углу стола, куда вставишь дуло пистолета. Ты когда-нибудь стреляла?
– Из автомата «Калашникова» на учебном полигоне, - утвердительно киваю я, убирая ему со лба липкие от холодного пота волосы.
– Управлюсь и с пистолетом.
Гавриила все сильнее одолевает боль в легких. Он закатывает глаза с хриплым грудным кашлем и с усилием продолжает:
– В медкабинете в жестяном кейсе ты найдешь капсулы с вакциной черного цвета. Их надо ввести мне внутривенно. Вводи капсулы одну за другой до тех пор, пока я не очнусь. Спасателям скажи, что другой способ меня не спасет. Везти в реанимацию и оперировать - бесполезная трата времени. Если я не отправлюсь на тот свет, то от вакцины пули выйдут сами. Мое влияние целительства при ранении в жизненно важные органы действует очень медленно. Мне нужно четверть суток на полное исцеление. Ангел мой, запомни, у тебя только один патрон. Меться ублюдку в голову. Я люблю тебя.