Страсти по Анне
Шрифт:
— Ты же моя умница! Ласково потрепала я его по щеке.
— Отстань, — процедил Николка.
— Одевайся! — завопила я, тормоша брата. — Одевайся! Мне сегодня еще прическу делать. Я не прощу тебе, если из-за тебя мне придется копаться дольше положенного.
Николка с готовностью стянул сорочку через голову, скомкал ее и, оглядевшись, бросил в мое кресло. Насвистывая что-то легкомысленное и бестолковое — и откуда эта дурная привычка свистеть? — он начал перебирать все атрибуты пажеского наряда. Белые чулки вызвали бурю эмоций на лице младшего брата. После чулок
Я подошла к нему совсем близко и вдруг неожиданно почувствовала николкин запах — запах юного здорового тела. Он перебирал и скептически осматривал сорочку и плащ, а я обошла его и разглядывала, словно не видела долгие годы. Я смотрела на него и не могла оторваться — Николка уже давно стал выше меня на голову, плечи его раздались, и меня охватило желание прикоснуться к его подвижной спине, уловить под пальцами всю гибкость молодого животного. И я не стала сдерживаться.
Наверно, мои пальцы были слишком прохладными, Николка вздрогнул, но продолжил ворчать, что будет не пажом и даже не валетом, а придворным шутом. Я почти и не слушала его, рассматривая крохотное родимое пятнышко под его левой лопаткой, тихо рассмеялась, привстала чуть на цыпочки и прильнула губами к его коже. Николка замер, я рассмеялась про себя, уткнулась ему в спину, а он медленно обернулся ко мне.
Николка смотрел немного обиженно и отстраненно.
— Господи, — сказала я, — как ты вырос… Ты уже совсем…
Я не успела договорить, Николка шагнул на меня так, что пришлось попятиться, позади меня оказалась стена, а впереди стоял он, в потемневших глазах его не было и тени улыбки, губы были сжаты. Его пальцы скользнули мне в волосы, он приподнял мой затылок и резко поцеловал в губы. Я заметила, что на его груди проступили редкие капли пота, на своей шее ощутила его прерывистое дыхание. С каким-то странным остервенением он целовал мое лицо, даже не давая возможности шевельнуться или сказать слово. Я словно увидела себя со стороны — прижатой к стене, с растрепанными волосами и отчего-то радостную.
Его пальцы расстегивали мою блузку, теребили крохотные пуговицы, одна никак не поддавалась и была вырвана с куском ткани. Николка целовал мою полуобнаженную грудь, уже скользя рукою по гладкому чулку вверх, путаясь в кружевах нижней юбки. Стена за моей спиной дрогнула, и мы медленно спустились на пол.
В дверь постучались неожиданно и резко, я одернула юбку и замерла.
— Кто там? — спросил Николка будничным голосом.
— Таня, Николай Николаевич. Анна Николаевна у себя?
— Приди позже, мы заняты, — отозвался он, прикрывая мне рот ладонью.
Таня ушла. Растерянно я стянула блузку на груди, огляделась.
— Анненька, — позвал меня Николка.
Я встала, прижимая пальцы к вискам. Пошатнулась и снова прижалась к стене. Николка наблюдал за мною с усмешкой на губах.
— Мне надо идти, — сказала я, едва ли понимая, что нахожусь в своей спальне.
Он перехватил мое запястье и удержал.
— Пусти, — приказала я тихо. — Пусти меня немедленно.
— Анна, — зашептал он, — Анна, не уходи.
— Ты не понимаешь…
Он
— Мне надо причесаться… Скоро придет тапер. И Александр Михайлович тоже. …Николка, я тут кое-что придумала.
Он отчужденно и холодно взглянул мне в лицо.
— Что?
— Крутится у меня в голове один классический литературный сюжет!
— Литературный? — переспросил брат. — Посмотрим, на что ты способна…
Николка взял пажеский наряд и ушел в свою комнату.
К полуночи мы собрались в гостиной. Александр Михайлович ради моих именин вышел раньше из кабинета.
— Вы даже не переоделись, — упрекнула я мужа. Однако руку для поцелуя ему подала.
— Кто с вами, Анна?
— Как! — удивленно вскинула я брови. — Вы не узнали? Да это моя кузина — Наталья! Ташенька! Ты помнишь Александра Михайловича?
— Да, — кротко и тихо ответила она.
— Вы невнимательны, Александр Михайлович, — с упреком сказала я.
— Прошу меня простить, — поклонился он. — Но у моей милой супруги столько родственников!.. Иногда я просто теряюсь.
— Вас легко понять, — успокоила его Наталья.
— Танцевать! Танцевать! — воскликнула я и потащила их в зал.
Во время первого танца Александр Михайлович тихо сказал мне:
— Платье вашей родственницы мне что-то напоминает.
— О! Вы очень наблюдательны! Ташенька приехала только утром, я сразу начала соблазнять ее балом. Пришлось предложить ей мое, в котором я была два года назад на балу у Бек-Башиевых. Вы помните?
— Да, вам оно шло больше. И еще эта нелепая маска на молодом и свежем лице. Она совершенно не нужна.
— Ташенька захотела быть в маске! Когда лицо закрыто, нет ни знакомых, ни родственников, есть маска — дух карнавала.
— Вам надо было родиться в Венеции!
— Я с удовольствием туда бы съездила!
— Не надо принимать мои комплименты за предложение путешествовать.
Потом мы танцевали с Николкой, а Александр Михайлович — с Натальей. Мы едва не переломали себе шеи, чтобы понаблюдать за их танцем. Наталья танцевала великолепно — легко и уверенно, рука ее почти не касалась руки Александра Михайловича.
— Как бы твой муж не увлекся! — сказал Николка, прижимая меня к себе.
— Он умрет от стыда, когда узнает, что вальсировал с горничной.
Стоит ли говорить, что под маской скрывалась Таня! А кузины по имени Наталья у меня не было. Я придумала все верно, и мы начали уговаривать Таню помочь нам в нашей проказе. Она отказывалась, чуть не плакала. Но мы, как жестокие и расчетливые дети, упрашивали ее, умоляли, обещали даже денег. Зная, чем можно растопить лед Таниных отказов, я пообещала купить ей Библию в красивом и прочном кожаном переплете. Таня покусала губы и согласилась. Платье ей подошло идеально! И неудивительно, Таня его шила сама, знала здесь каждый стежок! Я же отдала ей маску, которую случайно купила в лавке всяческих редкостей, таким образом дополнив Танин костюм.