Шрифт:
ЧАСТЬ 1. ФОМИН
Вместо заключения
— Куда делся труп?!
Все произошло так стремительно и оглушительно, что он очнулся, в буквальном смысле этого слова, уже в казенном кабинете того самого учреждения, что не дай бог!.. На стуле.
— Обкуренный?
— Да он придуривается!..
— Может, выпил?
— Не успел!
— Ну, дай ему… прийти в себя!..
Глумливый смех… Удар…
Он был словно в целлофане — душно, вместо лиц размытые пятна, в ушах — вата. Ему что-то говорили,
— Куда вы дели труп?
— Я?! Труп?! — Действительность ворвалась в сознание ошеломляюще.
Фома, конечно, мечтал, как и все, чтобы его жизнь стала интереснее и богаче событиями, но не настолько же!..
— Какой труп?!
— Труп Алексея Баринова.
— Какого Баринова? Я не знаю никакого Баринова!
— Бармена бара «Три коня», где вы…
— Лешу?! Труп Леши? Вы серьезно?
— …устроили погром вчера, среди бела дня.
— Вы с ума сошли!.. Разве я похож на погромщика?
— Здесь вы все похожи на мокрых… петухов!
Молодой старший лейтенант хохотнул и с неприязненной и пренебрежительной усмешкой откинулся на спинку стула. Он был тучен не по годам и здорово страдал от жары, темные разводы под мышками и совершенно мокрый платок выдавали степень его маеты. Вежливое «вы» говорило только о его отношении к себе сегодня, к тому, кого он играл перед собой, но никак не касалось Фомы, к которому у него было вполне законченное и оформленное отношение.
— Сумели натворить, умейте же отвечать, наконец!..
Полдень. Солнце било в открытое окно со всей мощью зенита. Фома молчал.
— Вась! — негромко сказал лейтенант.
Удар пришелся по ключице. Правая рука отнялась. Фома попробовал повернуться.
— Сидеть!..
Новый удар по тому же месту. Боль прошила всю правую половину тела и занозой застряла в голове. Оборачиваться было нельзя. Сквозь боль доходили слова:
— Свидетели… а их у нас более чем достаточно, уверяю вас… показывают, что вы устроили погром в баре, ломали столы и стулья, а потом, напав на Баринова, куда-то с ним исчезли… Где он? Куда вы его дели?
— Откуда я знаю, где он?! Никуда я его!.. Я вообще в первый раз об этом слышу!
Фоме все казалось настолько нереальным, что он всерьез надеялся, что вот-вот отворится дверь и скажут: все, на сегодня снято, всем спасибо!..
Но дверь не открывалась и старший лейтенант совсем не шутил. Его тело горячим белым тестом вылезало из коротких рукавов и воротника форменной рубахи и казалось, что лейтенанта становится все больше и больше, в то время как смысла в происходящем все меньше.
«Розыгрыш?» Правда, удары не совсем вписывались в это, впрочем, Фома готов был «вписать» и их, черт с ними, лишь бы все кончилось! Но обшарпанная обстановка кабинета не говорила о какой-либо изысканной фантазии розыгрыша, наоборот — о страшной и уродливой гримасе его жизни.
Фома посмотрел на следователя: может быть, хватит? — молил весь его вид.
— Вы исчезли вместе с Бариновым, это показывают свидетели, много свидетелей, повторяю. Вы что очной ставки хотите?
— Да! — почти закричал Фома. — Я хочу очной ставки!.. Я хочу знать, черт побери, почему меня обвиняют в том, чего я не делал?!
Он каждой клеточкой ждал удара, но Вася бил только по команде.
— Пожалуйста! — усмехнулся лейтенант.
Достав протокол допроса свидетеля, он вкратце пересказал его содержание. Вчера Фома, выпив две бутылки коньяка, вдруг стал громко разговаривать с Бариновым, а потом стал швырять столы и стулья в него и посетителей. Вдобавок ко всему, он что-то взорвал и пока персонал приходил в себя от взрыва, исчез вместе с барменом. Сегодня же он имел наглость, как ни в чем не бывало, заявиться в бар снова, где и был опознан работниками вышеуказанного заведения и задержан милицией в… тра-ла-ла-ла-ла-ла!..
Фома точно знал, кто-то сошел с ума!.. Да, действительно, он не успел толком сесть на свое место, как у него были вывернуты руки, ноги, шея — все, что можно было вывернуть, а потом еще дали по голове за сопротивление, когда он поинтересовался, в чем, собственно, дело. Он потерял сознание.
— Бред какой-то! — мотнул головой он. — Да вы издеваетесь! Что я там мог взорвать?.. У меня страшнее зажигалки никогда ничего не было!.. И зачем же мне было возвращаться в таком случае?
— Нух! — выдохнул лейтенант. — Преступник обычно чувствует себя безнаказанным, пока не попадется. Его тянет на место преступления!
— Преступник?.. А-а… — Фому, действительно, каждый день тянуло в бар и он на самом деле чувствовал себя там абсолютно безнаказанным, пока его не привезли сюда и не вывалили на него все эти помои. Вернее, он там не чувствовал себя виноватым в чем-либо, ну может быть, кроме того, что пил и этим портил жизнь Ирине. Вот и все его преступления!.. Какие могут быть трупы? Да еще Леши, тем более!..
— Ну, так что будем сознаваться? — достал лейтенант бумагу.
Было видно, что ему абсолютно все равно: куда делся Баринов или его труп, кто — его?.. В руках у него был Фома — реальный шанс повысить отчетность, остальное дело техники.
— Нет, не будем! — поспешно возразил Фома, и опасаясь дубинки, добавил как можно убедительнее. — Вы знаете, этого не может быть!.. Это мой друг!
— Все так говорят! — вздохнул лейтенант, бросая ручку. — Ну что ж, тогда очная ставка и скорый праведный суд. Я вам обещаю!..
Лейтенант хладнокровно издевался над ним. Потому что скорый и праведный суд в народе уже прочно ассоциировался только со скоростью, при которой на собственно правосудие времени не остается…
— Я ничего такого не помню!..
Фома никак не мог взять тон виновного, то есть оправдывающегося человека, это раздражало лейтенанта, к тому же он спешил — конец рабочего дня, святое!
— Конечно, вы были пьяны — две бутылки коньяка! И свидетели это показывают.
— Но не настолько же, чтобы украсть человека! Или… убить… — Фома едва выговорил это страшное слово.
— Ну, знаете ли, убить человека, тем более, сейчас, это у нас за милую душу! — услышал он. — Очень просто, знаете ли!
— Но я…
— У нас, знаете ли, был тут один такой деятель, — продолжал делиться с ним лейтенант, внимательно посмотрев на часы. — Два года похищал и убивал людей, а вспомнил только сейчас, когда мы его спросили по-хорошему!.. Вы хотите, чтобы мы и вас так же хорошенько спросили?