Страсти в сентябре
Шрифт:
— Это с какой стороны посмотреть… Ну ладно, Максим, ты на меня зла не держи, вот и все дела.
Луговой сел в свою иномарку и отбыл по месту службы. Романов усмехнулся, вернулся к посуде. Отнес ее в кухню, потом накормил свиней, обе хрюшки были рады увидеть своего кормильца, какую из них придется забить, он еще не решил. К животным тоже привыкаешь, потом жалко… А что делать?
В доме Романов оделся, как подобает директору школы — в костюм с галстуком. Взял дипломат и вышел на крыльцо. Машины у него не было, да и надобности особой в ней не чувствовал, до школы минут пятнадцать ходьбы. За калиткой стоял Кеша-гармонист, которого вчера Луговой не пригласил на торжество. Ему было сорок пять, хотя на вид можно было дать все шестьдесят, работал трактористом в агропромфирме, с весны по осень работы у него было много, а вот зимой совсем туго приходилось, если учесть, что копить Кеша не умел и попивал крепко. Одна надежда была на гармошку. Особенно если приглашает солидный человек, — и денег даст, и выпить на халяву можно.
— Привет, — сказал Романов, подходя к своей калитке. — Чем могу быть полезен?
— Не пригласил меня этот жлоб Луговой, — пожаловался Кеша. — И что за народ пошел, сплошные жлобы!
— А ты на себя надейся, Кеша. Да пей поменьше.
— Оно конечно… Слушай, Макс, это я могу быть тебе полезен, — сказал Кеша. — Ты повздорил с Луговым, так?
— Было дело. Так он приехал, извинился, все в порядке.
— Думаешь? А чего ж он сидит в своем «мерсе» в Озерном переулке и смотрит на свой дом? Ждет, когда ты придешь к его бабе!
— Да перестань, Кеша, я что, похож на идиота? — спросил Романов. — Меня его жена абсолютно не интересует. Извини, в школу пора.
— А он думает по-другому.
Озерный переулок с левой стороны перпендикуляром вонзался в улицу Степную, на которой были дом Романова и дом Лугового, а к заводу и школе нужно было ехать вправо. Ехать — Луговому, Романов ходил в школу пешком. Получалось, Луговой сделал круг и остановил свой «мерседес» в Озерном, чтобы наблюдать за своим домом? Так поверил, что супруга изменяет ему с директором школы?
— Ты уверен, Кеша? — спросил Романов.
— Проверь сам. С тебя бутылка, Макс. Ты сходи на Озерный, позырь сам. Про бутылку не забудь.
Кеша исчез так же стремительно, как и появился. Романов пожал плечами, вышел за ворота своего дома и… пошел влево, по направлению к Озерному переулку, с которого открывался вид на дом Лугового. Едва свернув на Озерный, увидел знакомый черный «мерседес» Лугового и хозяина в нем.
— Еще раз добрый день, Павел Иванович, — сказал Романов, наклоняясь к окошку машины. — Не подбросите ли к школе, раз уж нам по пути?
Им по пути было, когда Луговой приехал с извинениями к дому Романова. А теперь… С Озерного можно ехать куда угодно.
А вид на собственный дом для Лугового был просто замечательный. Ради этого он и сидел в своей иномарке в этом переулке.
Но теперь… какой смысл? Вот же чертов директор школы! И домой не вернешься, жена ничего такого не позволит, когда он дома, и на работу ехать нельзя, а вдруг он попрется к Марине?
Вот же гад какой, все испортил! Не иначе, направлялся к ней, но заметил машину. Завтра нужно будет затаиться где-то в другом месте, чтобы ему видно было все, а его никто бы не заметил. На улице Ватутина, с другой стороны. Он купил участок, который соприкасался с его двенадцатью сотками огородами, а «лицом» выходил на параллельную улицу Ватутина. Сломал все строения, что там были, и посадил вишневый сад, где приятно и шашлыки летом устроить, и просто посидеть на скамейке, отдохнуть душой. Вот из сада и можно будет наблюдать за женой.
— Садись! — рявкнул Луговой. — До школы подброшу!
Романов сел в «мерседес» на заднее сиденье (хозяин сидел на переднем, рядом с водителем), и машина стремительно сорвалась с места.
— Самое дурацкое дело — подвозить кого-то до работы, — проворчал Луговой, когда «мерседес» остановился у ворот школы. — Ну да тебе не могу отказать… Ладно, ступай, руководи… учебным процессом. А мне заводом надо руководить.
— Спасибо, Павел Иванович, — вежливо поблагодарил Романов.
Глава 2
В школе Романов не только был директором, но и преподавал историю в старших классах. В 11-м «Б» проходили новейшую историю России.
— Итак, в прошлый раз мы говорили с вами о ГКЧП, — сказал Романов, войдя в класс. — Есть желающие подтвердить, что знания были усвоены правильно?
Все девчонки, а их было в классе большинство, пятнадцать, тут же подняли руки. В крупных городах старшеклассницы влюбляются в известных футболистов, хоккеистов, в общем, спортсменов, или в бандитов, о которых говорят. В Левобережной старшеклассницы были влюблены в своего директора. Все знали, что два года назад от него ушла жена, все считали ее дурой невероятной и втайне мечтали занять ее место. И все учились только на «отлично» по его предмету, ведь так приятно было ответить домашнее задание и заслужить его одобрительную улыбку!
Разумеется, местным, парням не нравилось, что их все время сравнивали с импозантным директором, и они особой симпатии к нему не питали. Но уважали.
— Максим Игоревич, вы лучше расскажите самую новейшую историю, — сказал Федя Батистов, сын директора свинофермы.
— Что ты имеешь в виду, Федя? Встань, пожалуйста.
Высокий, угловатый подросток нехотя поднялся со своего места, посмотрел на друзей, жалея о том, что брякнул. Просто так болтать все горазды, а сказать это прямо Романычу, так за глаза величали директора, боятся.
— Извините, Максим Игоревич… Я имел в виду то, что вчера вы набили морду нашему олигарху Луговому. И правильно сделали, он обнаглел… совсем…
— Тебя неверно информировали, Федя, — спокойно сказал Романов. — Да, вчера Павел Иванович решил побузить, но… поскользнулся и сам упал.
— Как же, упал! — сказал Батистов. — Вы же чемпион Краснодара по каратэ! Да и тут вас уважают все, даже дебилы всякие.
— Федя, мы отвлекаемся. Если не веришь мне, спроси самого Лугового. И все, эта тема закрыта. Что ты скажешь мне про ГКЧП, Федя?
— Да чего… были какие-то козлы…
— Садись, двойка. И впредь прошу тебя выбирать выражения, когда говоришь об известных политиках. Не важно, хорошие они или плохие. Кто еще может сказать нечто более существенное, чем Батистов? Юля, прошу тебя.
Полноватая симпатичная брюнетка вскочила со своего места, решительно сказала:
— Максим Игоревич, путч так называемого ГКЧП случился в августе девяносто первого года, когда демократия в России была еще слаба и существовала вероятность все повернуть вспять. Несколько известных политиков, воспользовавшись отсутствием президента Горбачева…