Стратагемы. О китайском искусстве жить и выживать. ТТ. 1, 2
Шрифт:
При этом с китайской точки зрения стратагемы вовсе не обязательно служат «злому», чтобы перехитрить «доброе». Очень часто возникают ситуации, в которых как раз добрый, но находящийся в более слабой позиции человек может достигнуть в высшей степени достойной цели исключительно с помощью стратагемы. Так было в классическом китайском обществе, в котором законы не служили защитой отдельной личности и никакой независимый суд не был способен помочь человеку в его праве. В древнем китайском обществе, где отсутствовала юриспруденция, служащая интересам личности, стратагемика (практическое знание уловок, необходимых для выживания в жизненной битве) должна была давать человеку жизненно необходимую опору.
Тем не менее естественным образом возникает вопрос об отношении стратагем к традиционной китайской, и в особенности к конфуцианской, этике. Публикации, появившиеся в КНР, проходят мимо этой проблемы, в противоположность, например, появившейся в Гонконге в 1969 г. книге «36 стратагем с примерами из древнего и нового времени».
Издатель, в частности, пишет:
«Стратагемы представляют собой полную противоположность конфуцианской человечности и добродетели. Тот, кто человечно и этично поступает с врагом, только вредит себе самому. Кто не сделает такого вывода из истории о событии, происшедшем в VII в. до н. э., рассказанной в классическом конфуцианском комментарии Цзо?
Князь Сян был владыкой государства Сун. В 638 г. до н. э. он пошел войной на сильное государство Чу. Войска Сун уже построились в боевые порядки, в то время как чуская армия должна была еще переправиться через реку. Один из сунских сановников знал, что у Чу большое войско, а у Сун — маленькое. Он предложил воспользоваться моментом и напасть на чуское войско, пока оно еще не все переправилось. Но князь Сян отвечал: «Это недостойный поступок. Благородный человек не может нападать на кого-либо, когда тот в затруднительном положении». Когда войска Чу переправились через реку, но еще не построились в боевые порядки, сановник вновь предложил напасть на чускую армию. Сян отвечал: «Это недостойный поступок. Благородный человек не нападает на войска, которые не успели построиться». Только когда чуские войска совершенно приготовились к бою, князь Сян дал приказ к наступлению. В результате государство Сун понесло тяжелое поражение, а сам князь Сян был ранен».
Поведение князя Сяна, над которым насмехался, в частности, Мао Цзэдун в своем докладе «О затяжной войне» в мае 1936 г., откомментировано автором из Гонконга следующим образом:
«Речи о человечности и добродетели могут использоваться, чтобы добиться чего-то от других. Но нельзя позволять провести себя с их помощью, по крайней мере не в сражении — физическом или духовном. Как говорится, «жизненный опыт — это вопрос образованности, а здравый смысл в обращении с людьми основывается на махинациях». Наше время провозглашает себя цивилизованным. Но чем цивилизованнее общество, тем больше в нем места занимают ложь и обман. В такой среде 36 стратагем представляют собой средство как защиты, так и нападения. Они несут в себе практическую мудрость, которая значительно ценнее пустых фраз морали и увещеваний».
В сущности, так полагают не только в Китае. Преподаватель Цюрихского университета эллинист В. Буркерт утверждает в своей книге «Homo necans» (Человек убивающий. Берлин, 1972):
«Агрессивность, насилие человека над человеком, проявляющиеся посреди нынешнего прогресса цивилизации и даже, по-видимому, связанные с ним, стали центральной проблемой современности».
Уже в религии древних греков, которых Буркерт берет в качестве представителей человечества, он обнаруживает очевидную тенденцию агрессии, которую формулирует следующим образом:
«Не только в благочестивом образе жизни, в молитве, песнопениях и танцах сильнее всего проявляется божество, но и в смертоносном ударе секиры, в льющейся крови, в сожжении кусков мяса».
Поскольку Буркерт связывает эту, по-видимому, имманентно присущую человечеству склонность к агрессии с многотысячелетним охотничьим образом жизни, кажется вполне реальным предположить, что к тем же временам человека охотящегося (по Буркерту, «hunting ape» — «охотничья обезьяна») относится и изобретение уловок. А возможно, они имеют и более древнее происхождение. В. Б. Дрешер пишет в своей книге «Формула выживания — как звери справляются с опасностями окружающей среды»:
«Самая древняя в истории эволюции форма сообразительности у животных — это сообразительность, относящаяся к врагу и добыче, то есть способность к уловкам, позволяющая избежать врага и настичь добычу. Для многих животных эта способность лежит целиком в области инстинктивного. Для других оказываются важными приобретенные знания».
В пользу экзистенциальной укорененности хитрости в человеке говорит тот факт, что о ней задумывались с древнейших времен.
Еще в XVIII в. до н. э. ассирийский владыка Шамши-Адад поучал своего сына Ясмах-Адада: «Измышляй уловки [Hibqu], чтобы побить врага и иметь возможность маневра. Но и враг будет изобретать уловки и маневрировать. И так вы, как борцы на арене, будете применять друг против друга уловки».
В Ветхом завете, в «Книге притч», встречаются фразы вроде: «Хитростью выиграешь ты битву, и победа придет».
Я уже ссылался на собрание стратагем Фронтина, к которому присоединился бы любой политик второй половины II столетия до н. э. Происходящий из Исландии сборник древней северной поэзии «Эдда» содержит советы типа: «Тому, кто отправляется в путь, нужна сообразительность». Или: «Шутку за шутку должны принимать люди, а обман — за обман».
Немецкие пословицы говорят: «Кто ведет себя как овца, того пожрут волки»; «Хитрость торжествует над силой»; «Чего силой не добьешься, то обманом унесешь». Древние греки восхищались «хитроумным Одиссеем». Можно уже и не говорить о «Государе» Макиавелли. Или о предназначенном для политиков и придворных «Ораторе» иезуита Балтазара (1601–1658). По-видимому, менее известен «индийский Макиавелли» Каутилья (IV в. до н. э.), написавший руководство по искусству управления «Артхашастра» («Наука о выгоде»). Интересовались этой темой и древние арабы. Еще Магомет (570–632) сказал: «Война — это хитрость».
За 100 лет до Макиавелли появилась книга «Raqa'iq al-hilal fi daqa'iq al-hiyal» [71] («Плащ из тончайшей материи искусных хитростей»; которая вышла во французском переводе в 1976 г. в Париже под заглавием «Le livre des ruses — La strat'egie politique des Arabes» («Книга хитростей — политическая стратегия арабов»). Еще старше посвященный стратагемам труд Ибн Зафера, сицилийского араба, жившего в XII в., переведенный Майклом Амари под заголовком «Solwan or Waters of Comfort» («Успокоение или Воды Утешения»). Юридические стратагемы составляют важную часть исламского права и его практического применения. Об этом повествуют такие книги, как «Al-hiyal fi as-sari'ah al-islamiyyah» («Хитрости в исламском праве») Мухаммеда абд ал-Ваххаба Бухайри (Каир, 1974), «Al — hiyal al-mahzur minha wal-masru» («Дозволенные и недозволенные хитрости») Абд-ас-Салама Дихни (Каир, 1946) и «Al-hiyal fi al-mu'amalat al-maliyyah» («Хитрости в области имущественных отношений») Мухаммада ибн Ибрагима (Тунис — Триполи, 1983).
71
При передаче названий арабских книг использована система транслитерации, разработанная академиком И. Ю. Крачковским и проф. Н. В. Юшмановым и А. А. Ромаскевичем (В. М.).
Устав касательно законов и обычаев наземной войны (Гаагское соглашение о наземной войне) от 1907 г. в статье 24 объявляет военные хитрости допустимыми. В заключительном протоколе Женевского соглашения от 12 августа 1949 г. «О защите жертв межнационального вооруженного конфликта» (Протокол I), с одной стороны, находим запрет на вероломство (ст. 37, пункт 1), с другой — перечень допустимых военных хитростей, например камуфляж, ложные позиции, отвлекающие операции и ложная информация (ст. 37, пункт 2). Американский армейский справочник (Field Manual 27–10, «The Law of Land Warfare», 1956) также содержит список «допустимых военных хитростей» (Stratagems permissible). Сюда причисляются неожиданное нападение, ложные наступления, отход или бездействие, введение в заблуждение путем отдачи ложных приказаний, использование радиокодов, паролей и сигналов противника, введение в заблуждение относительно наличия живой силы, техники и оружия, устранение войсковых знаков различия с формы и введение в заблуждение посредством ложных сообщений и пропаганды.