Стратагемы. О китайском искусстве жить и выживать. ТТ. 1, 2
Шрифт:
28.3. Биться, став спиной к реке
«На втором году правления [дома Хань] (205 до н. э.) [хань-ские войска] вышли за пределы застав и овладели землями вэй-ского [вана Вэй Бао], хэнаньского [вана Шэнь Яна], а ханьский [ван Чжэн Чан] и иньский [ван Сыма ан] сдались. Объединившись с силами [княжеств] Ци и Чжао, [ханьцы] напали на Чу. В четвертой луне ханьские войска достигли Пэнчэна, но, потерпев поражение, отступили и рассеялись. [Хань] Синь вновь собрал войска и встретился с Хань-ваном в Инъяне. [Они] вновь атаковали чусцев и разбили их между Цзин и Со. Из-за этого чуские войска так и не сумели продвинуться на запад. Когда ханьцы потерпели поражение и отступили под Пэнчэном, Сай-ван [Сыма] Синь и Ди-ван [Дун] И покинули Хань и сдались Чу, [правители княжеств] Ци и Чжао тоже выступили против Хань и замирились с Чу. В шестой луне вэйский ван Бао под предлогом посещения больных родственников уехал в свое владение. [После этого он] перекрыл сообщение между Хуанхэ и [заставой] Хэгуань, изменил Хань и заключил мирное соглашение с Чу. Ханьский ван послал господина Ли [И-цзи] уговорить [вэй-ского] Бао [остаться верным Хань], но безрезультатно. Тогда в восьмой луне, назначив [Хань] Синя цзочэнсяном, [Хань-ван] ударил по Вэй. Вэйский ван стянул значительные силы в Пуфань, перекрыл путь через заставу Линьцзинь. Тогда Хань Синь демонстративно выстроил войска на берегу, развернул суда, как бы намереваясь перейти реку у [заставы] Линьцзинь, а сам скрытно сосредоточил войска у Сяяна и стал переправляться через Хуанхэ на плотах с привязанными к ним [для устойчивости] глиняными кувшинами и неожиданно напал на Аньи. Вэйский ван Бао был захвачен врасплох, он повел войска навстречу [отрядам] Синя, но тот захватил Бао в плен, завоевал Вэй и учредил [там] область Хэдун. Затем ханьский ван объединил силы Чжан Эра и [Хань] Синя и направил их на восток. Они с севера напали на Чжао и Дай. В високосной девятой луне дайские войска были разбиты. Под Юйюем был взят в плен Ся Юэ. [Так] Синь покорил Вэй, разбил Дай. В это время [Хань-ван] прислал гонца с приказом собрать отборные части и выступить к Инъя-ну для отражения нападения со стороны Чу. [Хань] Синь и Чжан Эр с несколькими десятками тысяч воинов намеревались двинуться на восток, пройти Цзинсин и ударить по [княжеству] Чжао. Чжаоский ван и Чэнъань-цзюнь Чэнь Юй, узнав о том, что ханьские войска намереваются напасть на них, стянули свои силы к заставе Цзинсин (находится в одноименном современном уезде провинции Хэбэй), распустив слух, что будто бы они располагают двухсоттысячным войском. Правитель Гуанъу [по имени] Ли Цзо говорил Чэнъань-цзюню: «Я слышал, что ханьский военачальник Хань Синь переправился через Сихэ, взял в плен вэйского вана, схватил Ся Юэ, потопил в крови Юй-юй. Сейчас ему помогает и Чжан Эр, их цель — захватить Чжао. Это войско, увлеченное победами, покинуло свои пределы и ведет дальние бои, они не смогут сражаться стойко. К тому же говорят: «Когда армия снабжается провиантом за тысячи ли, у воинов всегда голодный вид, им приходится собирать хворост и солому, чтобы приготовить себе пищу; у войска нет ни нормальной еды, ни ночлега». Кроме того, дороги через Цзинсин такие, что там не разминутся две повозки, не пройдет строй конников. [Когда войска] идут по таким дорогам несколько сотен ли, запасы продовольствия оказываются далеко позади. Прошу вас дать мне на время тридцать тысяч лучших воинов, я пойду окольными путями [и] прерву их снабжение, а вы тем временем насыплете высокие валы, выкопаете рвы, построите прочные укрепления, но не будете вступать с ними в бой. Так противник, двигаясь вперед, не сможет вступить в сражение, а двигаясь назад, не сможет вернуться [домой]. Мои воины отрежут его тылы, мы запрем его в местах, где нечем будет поживиться. Не пройдет и десяти дней, как головы обоих ханьских военачальников будут лежать под вашими знаменами. Прошу вас, правитель, внимательно обдумать мое предложение, иначе мы станем пленниками этих двух военачальников». Чэнъань-цзюнь [Чэнь Юй] был истым конфуцианцем, он всегда считал, что войска, сражающиеся за правое дело, не прибегают к коварным замыслам и хитрым планам (отклонив предложенные вкупе стратагемы 19 и 22). [Поэтому он] ответил: «Я слышал, что законы войны гласят: «Если у тебя сил в десять раз больше, чем у противника, окружи его со всех сторон, если у тебя сил больше вдвое, то сражайся» (см. 22.1). Сейчас Хань Синь утверждает, что у него в войсках насчитывается несколько десятков тысяч человек, но фактически их не более нескольких тысяч. Чтобы напасть на нас, ему пришлось преодолеть тысячу ли, его войско уже на пределе своих сил. Если сейчас укрыться и не вступать в сражение, то, когда в будущем появится более мощный противник, как мы будем ему противостоять?! Ведь в этом случае чжу-хоу сочтут нас трусливыми и захотят напасть на нас». Он не прислушался к соображениям Гуанъу-цзюня. Планы Гуанъу-цзюня не были использованы. А Хань Синь послал своих лазутчиков узнать, как идут дела в стане противника. Они узнали, что советы Гуанъу [-цзюня] не приняты. Когда его люди, вернувшись, доложили ему [об этом], он очень обрадовался и осмелился спустить свои войска с перевала вниз. Не дойдя тридцати ли до заставы Цзинсин, он остановил войска на ночевку. В полночь он отдал приказ действовать. Было отобрано две тысячи легковооруженных конников, каждый из них держал в руках красный [ханьский] флаг. Им было приказано пробраться глухими горными тропами и наблюдать за чжаоской армией.
В [отданном] распоряжении говорилось: «Когда чжаосцы увидят, что мы отходим, они непременно бросят свои укрепления и станут преследовать нас; тогда вы стремительно ворветесь в чжаоские бастионы, сорвете знамена Чжао и водрузите наши ханьские красные стяги». Одновременно [он] приказал своим помощникам — младшим военачальникам выдать воинам очень немного пищи для укрепления сил, сказав при этом: «Сегодня же разобьем чжаосцев и устроим пир!» Никто из военачальников не верил в успех, но с притворной решительностью [они] ответили: «Так оно и будет!» Другим командирам [Хань Синь] сказал: «Чжаосцы уже заняли выгодные позиции на местности и построили свои укрепления, кроме того, не обнаружив на нашей стороне флага и барабана старшего военачальника, они не станут нападать на наши головные части, они будут бояться, что мы, достигнув неприступных гор, повернем обратно». После этого [Хань] Синь послал десять тысяч воинов в качестве передового отряда, и они, выйдя из горного прохода, заняли свои позиции, став спиной к реке. Чжаоские воины, издали наблюдая [за этими построениями], громко смеялись. На рассвете Синь водрузил знамя и барабаны старшего военачальника и под барабанный бой вышел из горловины горного прохода Цзинсин. Чжаосцы распахнули ворота крепости и бросились в атаку. Ожесточенный бой продолжался долго. Тогда Синь и Чжан Эр, делая вид, что бросают знамена и барабаны, стали отходить к войскам, стоявшим у реки. Строй разомкнулся, и их пропустили внутрь лагеря, а битва возобновилась с прежним ожесточением. В результате чжаосцы бросили свои укрепления, стали сражаться за ханьские знамена и барабаны, преследовать Хань Синя и Чжан Эра. Но Хань Синь и Чжан Эр уже успели скрыться в порядках армии, стоящей на берегу реки, и ханьские войска продолжали борьбу не на жизнь, а на смерть. Сокрушить их было невозможно. В это время две тысячи отборных конников, посланные [Хань] Синем в обход, в надежде развить успех, дождались момента, когда чжаосцы покинули свои позиции, и бросились на чжаоские укрепления. Они сорвали чжаоские знамена, [вместо них] водрузили ханьские красные стяги числом до двух тысяч. Чжаоские войска, не добившись победы и не сумев захватить [Хань] Синя и других, решили возвратиться в свои укрепления, но там уже развевались красные ханьские знамена. Среди чжаосцев наступило замешательство, они решили, что ханьцы уже захватили в плен вана Чжао и их военачальников. Они стали в беспорядке разбегаться. Чжаоские военачальники попытались рубить головы отступающим, но остановить бегства не смогли. Тогда ханьские войска взяли противника в клещи, армия Чжао была разбита и частично взята в плен. Чэнъань-цзюня [Чэнь Юя] убили на реке Чжишуй, а чжаоский ван Се был взят в плен. Затем Хань Синь издал приказ по армии о том, чтобы ни в коем случае никто не убивал Гу-анъу-цзюня [Ли Цзо], а тому, кто доставит его живым, была обещана награда в тысячу золотых. Нашелся в армии человек, который, захватив и связав Гуанъу-цзюня, доставил его к командующему. Синь развязал веревки у пленного, усадил его лицом к востоку, сам сел напротив, лицом к западу, и стал обращаться к нему как к наставнику. Военачальники приносили головы казненных и приводили пленных, поздравляли с победой. Они говорили Хань Синю: «В «Законах войны» сказано: «Располагай войска так, чтобы горы и возвышенности оставались справа и позади, а реки и водоемы находились спереди и слева». Ныне же вы, командующий, приказали нам развернуться спиной к реке и заявили: «Разобьем Чжао и устроим пир». Нам все это было не по душе. Однако в конце концов все окончилось победой. Почему так?» Синь отвечал им: «Все это есть в «Законах войны», только вы не осмыслили их как следует. Разве в них не сказано: «Бросай своих солдат в безвыходное место, и они будут жить, размести их в гиблом месте, и они уцелеют»? Кроме того, я, Синь, не располагал подготовленными и достойными мужами, и пришлось, как говорится, «посылать в бой людей с базарной площади». При таких условиях останется только поставить солдат в смертельно опасное место, там они будут биться за свою жизнь. Если же поставить их в безопасное место, они все разбегутся. Разве можно было распорядиться ими иначе!» [Сыма Цянь. Исторические записки. Пер. Р. Вяткина, т. 8, гл. 92, с. 112–116].
Хотя Хань Синь представляет свой головоломный план всего лишь как привлечение уже имеющейся китайской военной теории, Лу Утун превозносит его в пекинской газете для интеллигенции Гуанмин жибао от 28 августа 1998 г. в статье «Важнейшие достижения военной мысли при Западной Хань» [206 До н. э. — 24 н. э. ]: «В битве у заставы Цзинсин Хань Синь глубоко продвинулся по опасной местности и, расположившись спиной к реке, одолел чжаоское войско. Это был настоящий прорыв в военном искусстве китайской древности».
От победы Хань Синя у Цзинсин пошла поговорка «Сражаться с водной преградой за спиной» («бэй шуй и чжань») в значении «отступать некуда, победа или смерть». «Ухань: прочь иллюзии, будем биться спиной к реке!» Такой вот заголовок носило сообщение о борьбе с наводнением, к которому в столице провинции Хубэй не отнеслись с должным вниманием (Китайская молодежь [Чжунго циннянь бао]. Пекин, 19.08.1998, с. 1). Раз данный фразеологизм в образной форме служит призывом к проявлению крайней решимости перед лицом грозящей опасности, то согласно исследователю стратагем Юй Сюэбиню он выступает иным выражением стратагемы 28. Под заголовком «Пекинский восточный квартал отправляет высокопоставленных чиновников в «битву спиной к реке» для улучшения методов работы полиции» пекинская Рабочая газета (Гунжэнь жибао) от 21 мая 1998 г. сообщает, что в данном городском районе отделение городской службы общественной безопасности отправило на места 33 высокопоставленных чиновников. Чиновники были распределены по одиннадцати полицейским участкам, занятым регистрацией жильцов и подобного рода работой. Сохраняя свои должности, они должны были в качестве «помощников начальника полицейского участка» устранить так называемые «четыре трудности». Местное население жаловалось на то, что трудно: 1. обратиться с просьбой; 2. встретить приветливые лица, 3· услышать приветливое слово и 4. добиться исполнения просьбы. Спущенным в низы чиновникам пригрозили, что если по прошествии некоторого времени люди все еще будут проявлять недовольство, они потеряют свои прежние должности и останутся работать простыми полицейскими.
28.4. Как возвести в императоры несговорчивого отца [395]
Деспотичным, жестоким, воинствующим и порочным предстает император Ян-ди (правил 605–618). При нем закончила свое правление недолговечная династия Суй (581–618). Разразились крестьянские восстания. Императорские войска стали выказывать непослушание. Видя все большую неразбериху в стране, двадцатилетний Ли Ши-минь (598–649) решил, что дни суйской династии сочтены. Он вынашивал далеко идущие планы: завоевание империи. Втайне он стал расставлять свои сети. Одному ему было не справиться. Требовалась поддержка отца Ли Юаня (565–635).
395
О восшествии на престол Ли Юаня с привлечением множества исторических китайских документов см. кн.: Попова И. Политическая практика и идеология раннетанского Китая. М.: Восточная литература РАН, 1999. —Прим. пер.
«Область Тайюань, куда Ли Юань был назначен наместником, занимала выгодное стратегическое положение. От Центрального Китая она была защищена горными цепями Тайхан-шань и Утайшань. Через областной центр Тайюань, лежавший на берегах притока Хуанхэ р. Фэньшуй (Фэньхэ), пролегали важнейшие пути из Центрального Китая на запад. Основным местом пребывания Ли Юаня стал уездный город Цзиньян. Именно здесь осуществлялась подготовка выступления против Суй. Анналы (бэнъцзи) династийных историй полностью приписывают инициативу Цзиньянского восстания Ли Ши-миню, который всегда мечтал о воцарении клана Ли в Поднебесной, но долго не мог убедить нерешительного отца начать действовать. Согласно «Синь Тан шу» [Оуяна Сю (1007–1072)], Ли Ши-минь разработал план восстания совместно с бывшим уездным начальником Цзиньяна Лю Вэнь-цзином. План заключался в том, чтобы из нескольких десятков тысяч человек, спасавшихся от «разбойников» в Тайюане, создать повстанческую армию. С этим планом к Ли Юаню был направлен помощник управляющего (фуцзянь) императорским дворцом в Цзиньяне Пэй Цзи (560–619), подкупленный Ли Ши-минем. Ли Юань решительно пресек разговоры о восстании (возможно, не пожелав посвящать Пэй Цзи в свои сокровенные замыслы). Тогда Пэй Цзи выкрал из цзиньянского дворца императора Ян-ди красавиц (или красавицу) и направил их (ее) в подарок от своего имени Ли Юаню. Через некоторое время Ли Ши-минь и Пэй Цзи явились, чтобы сообщить о серьезном преступлении — осквернении императорских наложниц — и о неизбежности восстания как спасения от кары. Ли Юань вначале упорствовал и Даже пригрозил сыну арестом, но все же был вынужден согласиться поднять войска [ «Синь Тан шу» (Новая история династии Тан). Пекин, 1986, цз. 1, с. 2–3]» [Попова И. Политическая практика и идеология раннетанского Китая. М.: Восточная литература РАН, 1999, с. 15–16].
Подтолкнуть на такие действия своего отца Ли Ши-миню Удалось благодаря использованию стратагемы 28, считает исследователь стратагем Юй Сюэбинь. Воспользовавшись услугами императорских наложниц, Ли Юань тем самым совершил карающееся смертью преступление. Он оказался на «крыше». Совершенное им оскорбление царственной особы могло в любую минуту дойти до слуха императора, и тогда гибель очутившегося на «крыше» Ли Юаня была бы неминуемой. Он не мог обратить события вспять, так что «лестницы» спуститься с «крыши» у него попросту не было. Путь назад был отрезан, оставалось идти вперед.
Ли Юань восстал в 617 г., соединился с тюркскими племенами и двинулся к тогдашней столице Чанъань, где и провозгласил создание новой династии Тан (618–907), а сам стал императором Гао-цзу (618–626). Ли Ши-минь наследовал ему под именем Тай-цзуна (626–649).
28.5. Беседа, состоявшаяся между небом и землей
Лю Бяо, правитель Цзинчжоу (на территории нынешней провинции Хубэй), пригласил к себе своего дальнего родственника Лю Бэя. Он хотел посоветоваться с ним относительно будущего своего владения. Лю Бэя сопровождал его новый советник Чжугэ Лян (см. также 20.15). «В скором времени Лю Бэй откланялся и возвратился на подворье… [Вскоре] слуга доложил, что пришел сын Лю Бяо — Лю Ци. Лю Бэй велел просить его. Лю Ци поклонился и со слезами на глазах обратился к Лю Бэю: «Пожалейте и спасите меня, дядюшка! Моя мачеха ненавидит меня, и я утром не знаю, доживу ли до вечера!» — «Зачем ты обращаешься ко мне, дорогой племянник? — насторожился Лю Бэй. — Ведь это дело семейное». Чжугэ Лян, присутствовавший при этом, улыбнулся. Лю Бэй обратился к нему за советом. «В семейные дела я вмешиваться не могу», — сказал тот. Лю Бэй проводил Лю Ци. «Завтра я пришлю к тебе Чжугэ Ляна с ответным визитом, дорогой племянник, — шепнул ему Лю Бэй. — Поговори с ним, он что-нибудь тебе посоветует». Лю Ци поблагодарил. На следующий день Лю Бэй, сославшись на то, что у него колики в животе, послал Чжугэ Ляна навестить Лю Ци. Тот отправился. Лю Ци пригласил гостя во внутренние покои. Подали чай. После чая хозяин сказал: «Будьте так добры, посоветуйте, как мне спастись от мачехи, которая терпеть меня не может!» — «Я здесь всего лишь гость и в семейные дела других вмешиваться не могу, — возразил Чжугэ Лян. — Если об этом станет известно, пойдут неприятности». С этими словами Чжугэ Лян встал и начал прощаться. «Нет, нет, не уходите! — заторопился Лю Ци. — Раз уж вы пришли, я вас не отпущу без угощения!» Он увел Чжугэ Ляна в потайную комнату и стал угощать вином. «Умоляю вас, спасите меня от моей мачехи! — снова начал Лю Ци. — Она так ненавидит меня!» — «В таких делах я советовать не могу!» — отрезал Чжугэ Лян и хотел уйти. «Хорошо! Пусть будет так, — остановил его Лю Ци. — Но почему вы так торопитесь?» Чжугэ Лян сел. «У меня есть древняя рукопись. Не хотите ли вы ее посмотреть?» — предложил Лю Ци и повел Чжугэ Ляна на небольшую башню. «Где же рукопись?» — удивленно спросил Чжугэ Лян. «О учитель! Неужели вы ни слова не скажете, чтобы спасти меня?» — Лю Ци поклонился, и слезы навернулись у него на глаза. Чжугэ Лян вспыхнул и хотел спуститься с башни, но лестницы не оказалось. «Дайте мне совет, — не унимался Лю Ци. — Может быть, вы боитесь, что нас кто-либо подслушивает? Здесь можно говорить смело. Ваши слова не дойдут до неба и не достигнут земли! То, что сойдет с уст ваших, войдет в мои уши…» — «Ну что я могу вам посоветовать? — перебил его Чжугэ Лян. — Не могу же я сеять вражду между родными!» — «Что же мне делать? Если и вы отказываетесь дать совет, то судьба моя решена! Я умру тут, перед вами!» — Лю Ци выхватил меч и хотел покончить с собой. «Постойте! У меня есть предложение!» — остановил его Чжугэ Лян. «О, говорите, говорите!» — вскричал Лю Ци. «Вы что-нибудь слышали о деле Шэнь Шэна и Чжун Эра? — спросил Чжугэ Лян. — Помните, как Шэнь Шэн остался дома и погиб, а Чжун Эр уехал и жил спокойно? Почему бы вам не уехать в Цзянся, подальше от опасности. Ведь после гибели Хуан Цзу (152–208) там некому нести охрану». Обрадованный Лю Ци трижды поблагодарил Чжугэ Ляна за совет. Затем он приказал поставить лестницу и свести Чжугэ Ляна с башни. Гость попрощался и покинул дом. Вернувшись на подворье, он обо всем подробно рассказал Лю Бэю. Тот был очень доволен. На другой день Лю Ци заявил отцу, что хочет ехать охранять Цзянся. Лю Бяо решил посоветоваться с Лю Бэем. «Я думаю, что ваш сын как раз подходит для этого, — сказал ему Лю Бэй. — Цзянся очень важное место, и нельзя, чтобы его охраняли люди посторонние. Пусть ваш сын займется делами юго-востока, а я займусь делами северо-запада». Лю Бэй распрощался с Лю Бяо и вернулся в Синье. Вскоре по приказу отца Лю Ци с тремя тысячами воинов выехал в Цзянся» [ «Троецарствие», гл. 39: Ло Гуанъчжун. Троецарствие. Пер. В. Панасюка. М., 1954, т. 1, с. 481–484].
28.0. Одним приемом побороть застенчивость
«Сокурсник Ли с факультета китайского языка был блистателен во всех отношениях, только был слишком замкнутым. Ничто его так не пугало, как выступление перед аудиторией. За это над ним частенько подтрунивали.
Однажды его хороший приятель Чжан попросил о помощи. Ему хотелось поучаствовать в университетском диспуте, однако составить дельный доклад сам он не мог. Не сделал бы это за него Ли, которому подобное ничего не стоит? Ли с готовностью согласился и тотчас принялся за дело. Он обзавелся нужной литературой и целиком отдался работе. Через три дня все в его голове выстроилось, так что, сев за стол, он одним махом написал статью в несколько тысяч знаков. Вот теперь у приятеля будет неплохой доклад, думал он, довольный собой.
Спустя несколько дней приятель опять пришел к нему, он был расстроенный и сказал: «На поданной в комитет рукописи стояло твое имя, и там мне сказали, что с чужим докладом я не имею права выступить на диспуте. Поэтому придется идти тебе самому». Ли был крайне удивлен, поскольку не знал о подобных правилах, да, по правде говоря, не мог припомнить, что подписывал свою рукопись. Но раз дело обернулось таким образом и его внесли в число участников диспута, придется выступать. И он с утра до вечера стал готовиться к предстоящей речи.