Стратегии гениев. Том 3. Зигмунд Фрейд, Леонардо да Винчи, Никола Тесла
Шрифт:
В этом смысле цели и методы Фрейда напоминают стратегии анализа и дедукции, используемые великим детективом Шерлоком Холмсом.[06] В первом томе этой работы, в главе, посвященной Холмсу, мы установили, что “проблемное пространство” определяется частями системы, имеющей отношение к исследуемой проблеме. То, что вы считаете “проблемным” пространством, будет определять, какого рода события или обстоятельства вы ищете и какое значение вы придаете тому, что находите. Мы также определили несколько факторов, влияющих на точность, значимость и полезность выводов, сделанных относительно исследования конкретного явления.
1. Конкретная интерпретация значения события или входной информации.
Интерпретации включают в себя соединение и подстройку конкретного события или информации в другие схемы. Таким образом, для того, чтобы интерпретировать значение чего-либо, необходимо сделать предположения о проблемном пространстве, которым вы оперируете. Многие из интерпретаций Фрейда основаны на фундаментальных предположениях, таких, как влияние событий
Далее, проблема заключается в следующем: поскольку следствием интерпретации конкретной информации или события является заключение, что “их содержание замещается чем-либо иным”, сами интерпретации нередко оказываются основанными на других интерпретациях. Каждый дополнительный элемент в цепи интерпретаций открывает новый возможный источник ошибки в переводе.
2. Полнота/тщательность охвата проблемного пространства.
Поскольку всегда при придании чему бы то ни было смысла приходится делать предположения, можно задать вопрос: “Как свести к минимуму проблемы, вызываемые неправильными предположениями или ошибочными интерпретациями?” Значимость заключений соотносится с тем, насколько тщательно охвачено все возможное пространство проблемы. Фрейд, конечно, признавал, что сознательные ментальные процессы “являются лишь отдельными актами и частями единой психической целостности”. Всегда можно принять несколько различных перспектив любого конкретного паттерна поведения. Перспектива — один из ключевых элементов проблемного пространства. Временная рамка — другой ключевой элемент. Восприятие событий из разных временных рамок часто изменяет их значение. Как указывал Фрейд, конкретное поведение или событие может приобрести “важное значение благодаря последующим событиям”. Ключевым элементом аналитической стратегии Фрейда является его способность определять и включать возможные перспективы и временные рамки, которые могут составлять частью проблемного пространства.
“Интерпретация” конкретной детали или симптома включает в себя соотнесение с элементами, составляющими более широкое “проблемное пространство”
3. Порядок, в котором рассматриваются черты/элементы проблемы.
Последовательность, в которой делаются наблюдения и выводы также может влиять на заключения, которые при этом делаются. В особенности это справедливо в тех случаях, когда выводы вытекают один из другого. Некоторые выводы невозможно сделать до тех пор, пока не будут сделаны другие. “Состояния”, составляющие путь внутри проблемного пространства, располагаются в логической последовательности, неявно подразумевающейся в концепции “стратегии”. Мы уже определили последовательность макроуровня в процессах Фрейда, включающих в себя: а) формирование теории из набора доказательств; б) создание проекций, основанных на этой теории; в) поиск дальнейших доказательств, которые либо подтверждают, либо опровергают проекции, выведенные из теории. Фрейду, по-видимому, было свойственно двигаться от крупного к мелкому, в том смысле, что он стремился вначале обращать внимание на общности как на ключи к разгадке, дающие контекстуальную информацию, а затем он переходил к поиску деталей или особенностей действий или событий, которые могли бы подтвердить данный контекст или вписаться в него.
4. Приоритет среди элементов/черт проблемы.
В дополнение к последовательности приоритет, или акцент, придаваемый различным ключам и элементам, определяет их влияние на формирование вывода или заключения. Как уже говорилось ранее, Фрейд придавал особое значение вербальным ключам. Он подчеркивал всю важность значения различных элементов или черт в зависимости от его восприятия их отношения к исследуемому предмету или явлению — “все равно, было ли это так важно тогда или приобрело важное значение потом благодаря последующим событиям”. Например, одни ключи больше указывают на характер человека, другие — предоставляют больше информации о недавнем поведении человека, а третьи более важны при определении физического или социального окружения человека. Фрейд, как и Холмс, мог оценить всю важность значения мелочей, утверждая: “Разве невозможно, чтобы при некоторых условиях и в некоторые моменты очень важные вещи не выдавали себя в совершенно незначительных проявлениях? ” Подобно Холмсу, который указывал, что “странность почти наверняка является ключом” ( Артур Конан Дойль. Тайна Боскомбской долины), Фрейд в первую очередь стремился уделять внимание субъективным воспоминаниям и опыту, не вписывающемуся в ожидаемую или обычную картину. Он утверждал, что такие аномалии “скрывают бесценные свидетельства о наиболее важных чертах в психическом развитии”. Фрейда привлекло к себе “детское воспоминание” Леонардо да Винчи, потому что оно было “одним из самых странных… странным из-за своего содержания и возраста, к которому оно относилось” (Зигмунд Фрейд. Воспоминание Леонардо да Винчи о раннем детстве. В кн.: З.Фрейд. Художник и фантазирование. М., Республика, 1995).
5. Дополнительные сведения о проблеме, полученные из источников вне проблемного пространства.
Предположения, используемые для придания смысла ключам и чертам, часто выводятся из информации, содержащейся в знаниях, переносимых на проблему из схем и источников, прямо не связанных с проблемным пространством. Эта информация часто “проявляет свою связь с каким-то другим, бесспорно важным опытом”. Как мы увидим далее, Фрейд для своих выводов и заключений использовал не только знание о “данных личностной истории жизни” и “физических механизмах”, но также и знания о культуральных паттернах, литературные труды и исторические данные.
6. Степень участия фантазирования и воображения.
Другим источником знаний, который возникает вне пространства конкретной проблемы, является воображение. В то время как процесс “индукции” включает в себя обнаружение паттернов внутри кластеров эмпирических наблюдений, “интерпретация” содержит указание или предложение значения явления посредством установления связи его деталей с более широкой схемой или более общими принципами. Когда пространство проблемы очень широко и сложно, часто появляется много “пропущенных связей”. При столкновении с большим пробелом в информации многие люди воспринимают это как препятствие, опускают руки и отступают от проблемы как от “неразрешимой”. Именно тогда “гений” использует свое воображение для того, чтобы заполнить пустоту и двинуться дальше. Как и Альберт Эйнштейн, утверждающий, что “воображение важнее знания”, Фрейд также в своей работе по интерпретации использовал значительную дозу воображения и “свободного творчества”.
Собрав эти разные факторы, относящиеся к “воспоминанию” Леонардо да Винчи, Фрейд заключает, что взрослый Леонардо в самом деле “вспоминает” нечто из своего детства, но это не является воспоминанием о конкретном событии. Скорее, это воспоминание о ранней метафорической фантазии, символизирующей что-то еще, фантазии, “которую он сформировал позднее и перенес в свое детство”. Фрейд поясняет:
“Если мы посмотрим на фантазию Леонардо о коршуне глазами психоаналитика, она покажется нам отнюдь не странной; мы помним, что неоднократно, например, в сновидениях, обнаруживали нечто подобное, так что можем отважиться на перевод этой фантазии с ее своеобразного языка на общепонятный. В этом случае перевод носит эротически характер. Хвост, ‘coda’, — один из известнейших символов, замещающих изображение мужского члена в итальянском и других языках; фантастическая ситуация — коршун открывает ребенку рот и проворно двигает в нем хвостом — соответствует представлению о поцелуе полового органа, о половом акте, при котором член вводится в рот человека, который его принимает. Довольно странно, что эта фантазия сама по себе носит совершенно пассивный характер; она походит также на некоторые сновидения и фантазии женщин или пассивных гомосексуалистов (исполняющих при сексуальном общении женскую роль)…
…Исследование сообщило нам, что это так сильно преследуемое обычаями действие может возникать самым безобидным образом. Оно представляет собой всего лишь переработку иной ситуации, в которой все мы некогда чувствовали себя уютно, когда, будучи в грудном возрасте, брали в рот сосок материнской груди или кормилицы и сосалиег о… Мы толкуем эту фантазию как кормление грудью матери и считаем, что мать заменена коршуном”.
Таким образом, согласно Фрейду, птица является символическим представлением матери Леонардо; а хвост птицы представляет мужской фаллос. На первый взгляд, может показаться, что интерпретация Фрейдом странного “остаточного воспоминания” Леонардо мало проясняет его смысл и мало способствует установлению его отношения к художественному и научному гению. Хочется спросить, как это сделал Фрейд: “Откуда взялся коршун и как он попал на это место?”
Интересно отметить, что исторические и культурные доказательства, которые Фрейд использует для подтверждения интерпретации птицы как символа матери, основаны на неправильной интерпретации слова “коршун”, которое он упорно переводит как “гриф”.[07] Итак, хотя эта ошибка оказалась неудачной для Фрейда в смысле точности его выводов о воспоминании Леонардо да Винчи, на самом деле она может оказаться весьма полезной для нас. Поскольку нам уже не надо заботиться, а, следовательно, и отвлекаться на достоверность “содержания” исследования Фрейда, мы можем более полно сконцентрироваться на его “стратегии”.
Первоначальная интерпретация Фрейдом “воспоминания” Леонардо
Первый шаг, сделанный Фрейдом в интерпретации “воспоминания” Леонардо, высвечивает один из ключевых элементов его аналитической стратегии: восприятие симптомов и необычных психических явлений не непосредственно, а в качестве символов. Символ, по сути, является “поверхностной структурой”, и чтобы понять его смысл, необходимо обратиться к его “глубинной структуре”. Одна и та же глубинная структура может привести к возникновению ряда различных поверхностных структур — как это происходит в процессе “сублимации”. Например, Фрейд указал на то, что “в иероглифическом письме древних египтян образ матери был представлен изображением грифа”. Таким образом, для человека, знакомого с этой системой символов, глубинная структура “мать” превращается (сознательно или бессознательно) в поверхностную структуру — “мать” или “гриф”.