Страж осени
Шрифт:
На спинке кресла шевельнулось что-то ярко-красное. Алекс подошёл ближе.
Всего лишь бабочка. Она вспорхнула с кресла и доверчиво села ему на ладонь. Алекс подошёл к окну и распахнул его. Бабочка слетела с его руки и исчезла в саду.
Алекс ещё немного постоял у раскрытого окна, а потом сел за стол. Достав из ящика чистый лист бумаги, он заточил карандаш и принялся писать.
Тайна с шуршащей корочкой
Вот мы и остались с ней наедине. Дни тянулись и бежали вприпрыжку, и пока опадали листья, мы стали привыкать друг к другу.
Мы садились рядышком и давали волю откровениям за чашкой чая. Мы разбросали по дому тёплые клетчатые пледы и напекли гору тыквенных оладушек.
Мы сблизились. И тогда я решилась задать ей вопросы, которые томились в бумажной клетке блокнота.
Где ты берёшь эти безупречные краски? Как тебе удалось подобрать ключи к моему сердцу? Кто нашептал тебе рецепт хрупкого счастья, которое вот-вот вспорхнёт с ладошек, оставив лишь тонкую корочку льда?
Она надолго задумалась. И не ответила ни на один.
Потом зашуршала ворохом листьев под метлой дворника и выдохнула единственное слово.
Тайна.
На следующий день она послала мне листопад.
– Твори свою душу, пока я стою на страже, – шепнул он.
Я села за стол и открыла чистую тетрадь.
Осень, написала я.
Между мной и тобой всего одно слово – тайна.
Беззвучная звёздная. Морозная по утрам. Греющая в полдень. Манящая тёплыми лавочками в парках. Зовущая нетронутой голубизной неба. С шуршащей корочкой.
А утром под дверью я нашла записку:
«Давай встретимся под фонарями и будем весь вечер бродить по городу. Твоя осень».
Мотылёк
Однажды ночью ко мне залетел мотылёк. Он долго порхал вокруг оранжевого торшера, под которым я читала.
Наконец я не выдержала и закрыла книгу.
– Чего ты хочешь? Выкладывай, я жду.
– Потанцуй со мной, – ответил он, глядя на меня своим яснооким взором.
– Ты же знаешь, что я не умею, – вздохнула я.
– Ты научишься, – заверил меня мотылёк. – Нужно лишь немного усилий и капельку терпения.
– Тебе просто говорить, – проворчала я. – Ты такой лёгкий. А у меня ноги словно в тюремных оковах, и мне никак не освободиться.
– Всё дело в воображении, – сказал мотылёк. – Если представишь, что ты невесомая, как пёрышко, то сама собой окажешься в воздухе.
– И тогда мы сможем хоть недолго побыть вместе? – спросила я с надеждой.
– Да, – кивнул мотылёк. – И нам будет весело.
Я отложила книгу. А что, если и правда попробовать?
Я крепко зажмурилась и…
– А что будет потом? – спросила я, открывая глаза.
– Когда потом? – не понял мотылёк.
– Когда моё воображение устанет, – пояснила я.
Мотылёк задумчиво колыхнул рыжую бахрому абажура краешком крыла.
– Я упаду? – представила я самое страшное.
– Ты слишком много сомневаешься.
– Я должна знать, – настаивала я.
– А зачем? – удивился мотылёк. – Зачем знать, что будет потом?
– Чтобы не было больно, – прошептала я.
Мотылёк ничего не ответил. Он сел на верхний краешек абажура и осторожно заглянул внутрь.
– Мгновение прекрасно, – молвил он наконец. – А ты его не замечаешь, размышляя о том, что будет потом.
В моём сознании мелькнул ночной город. Я скольжу по ветру, раскинув руки. Миллионы огней проплывают подо мной, словно по течению невидимой реки.
Вздохнув, я снова взяла в руки книгу.
– Кажется, нам с тобой не по пути, – сказала я, пытаясь напустить на себя равнодушный вид.
Мотылёк нетерпеливо сел на страницу.
– Раньше ты не была такой скучной, – сказал он. – Помнишь, как мы порхали над сонными крышами и ловили зазевавшиеся звёздочки в ладошки?
– Ты меня с кем-то спутал, – пробурчала я, уткнувшись в книжку.
– Ты держишь её вверх ногами, – подсказал мотылёк.
– Слушай, – возмутилась я, – ты чего ко мне пристал? Мне и без твоих полуночных танцев неплохо живётся.
Мотылёк только хмыкнул, вспорхнув со странички.
– Может быть, тебе и воображение больше не нужно?
– Я давно им не пользуюсь.
– А книжку читаешь…
– Это задачник по математике, – буркнула я, захлопывая книгу.
Тонкие крылышки мотылька дрогнули.
– Может, ты и меня не хочешь видеть? – спросил он.
– Может быть, – буркнула я, отвернувшись к стене.
Стало очень тихо, лишь старые часы с трудом передвигали тяжёлые стрелки. Когда я повернулась, мотылька в комнате уже не было. Я бросилась к распахнутому окну, уронив книгу на пол. Темнота равнодушно смотрела мне в глаза.
Я почти не спала всю эту долгую ночь. Одеяло накрыло меня свинцовой тяжестью, и я всё металась под ним, не в силах освободиться из его пут.
Утром на меня напала апатия. Я сидела в кресле, держа в руках книгу, но читать не могла. Лишь губы продолжали беззвучно твердить одну и ту же фразу: «Он больше не вернётся».
Так продолжалось несколько дней.
То утро было похоже на предыдущие. Туманная мгла за окном. Плотный аромат сирени в стакане. Неподвижность времени на часах. Сидя в кресле, я невидящим взором смотрела прямо перед собой.