Страж раны
Шрифт:
— Половина восьмого! Полчаса у нас еще есть… Интересно, что там впереди?
Глазастый Степа всмотрелся и неопределенно пожал плечами:
— Гора… Или две… Надо бы поднажать, чердынь-калуга! А вдруг повезет? Эх, если б не мины!
— Здесь их, наверное, уже нет, — предположил Арцеулов, прикидывая пройденное расстояние. — Едва ли оборона полигона тянулась так далеко.
— Точно! Так что, ежели чего — сворачиваем за холмы — и ищи нас!
— Найдут! — поморщился Арцеулов. — Холмы невысокие. Пара конных патрулей — и баста! Нет, надо к горам. Генерал не зря говорил про ущелье…
— Ага, не зря! — хмыкнул Косухин. — Он тебе подскажет! Ладно, чего там! Увидим…
Солнце уже успело наполовину вынырнуть из-за горизонта, когда они добрались до подножия ближайшей горы. Невысокая горная цепь едва возвышалась над вершинами окрестных холмов. Склоны были покрыты сухим колючим кустарником, произраставшем между большими, изъеденными ветром, камнями.
Внезапно Степа остановился, упал на тропинку и приложил ухо к земле. Встав, он машинально отряхнул шинель и неохотно проговорил:
— Скачут… Версты за полторы. Рысью идут — не спешат…
— Быстрее! — скомандовал Арцеулов. — Вперед.
Тропа начала сворачивать влево, огибая пологий склон. Идти стало труднее — дорога шла наверх, вдобавок камни по пути встречались теперь заметно чаще. Арцеулов внезапно почувствовал, что боль вновь возвращается. Пришлось закусить губу, чтобы не дать вырваться невольному стону.
Косухин, казалось, занятый исключительно дорогой, внезапно что-то почувствовал и, остановившись, вопросительно взглянул на капитана. Тот отрицательно помотал головой — задерживаться было явно не ко времени. К счастью, боль отступила быстро — почти сразу, как они поднялись наверх и оказались у небольшого перекрестка.
— Так, — растерянно произнес Степа, оглядывая окрестности. — Ну, и куда теперь?
Арцеулов вытер проступивший на лбу пот — боль не прошла не даром.
— Тривиум, — пробормотал он.
— Чего? — вяло отреагировал Степа.
— Перекресток трех дорог, — пробормотал Ростислав.
Мудреное латинское словцо было употреблено всуе. Дело было и так ясное — тропинка раздваивалась. Одна дорога тянулась дальше, к подножию следующей горы, теряясь за склоном. Другая — резко сворачивала вправо и шла куда-то вниз.
— Если генерал говорил правду об ущелье, то это направо, — решил Ростислав. — Рискнем?
— Ущелье… — с сомнением заметил Косухин. — Эх, не верю я этой контре! Ладно, все одно, в степь не уйдешь — нагонят…
Он решительно кивнул и свернул направо, Ростислав поспешил за ним по тропе, которая шла вниз, делая резкие повороты. Внезапно отвесные склоны расступились, и открылось глубокое ущелье, тянущееся куда-то вдаль, к югу. Степа на миг задержался, окидывая взором увиденное. Затем неодобрительно бросил:
— Попались, чердынь-калуга! Не скроешься.
Тут он оказался прав. Тропа шла между двух склонов, становившихся чем дальше, тем отвеснее. Скрыться было действительно негде, — даже если бы удалось подняться выше, беглецов легко было заметить и снять первыми же выстрелами. Арцеулов молчал, но взгляд его не отрывался от склонов — капитан искал выход.
— Генерал говорил о том, что нам должен помочь Бог. Нет, не так… Мо сказал: «Если вы верите в Бога Христа или в других богов, то они помогут вам…» Если мы верим… Что он имел в виду?
— Гляди! — внезапно крикнул Степа, останавливаясь и указывая куда-то вправо, на узкую тропу, ответвлявшуюся от основной дороги. Она уходила вверх по склону, петляя между острых камней причудливой формы.
— Снова тривиум, — негромко, самому себе, проговорил Арцеулов. — Если мы верим в Бога…
— Ты чего? — не понял Косухин. — Погляди — какая-то дыра! Пещера вроде…
— Это не пещера, — всмотревшись, покачал головой Ростислав.
Действительно то, что они видели, не было похоже на обычную пещеру. Тропинка, забравшись сажен на сто вверх по склону, пропадала у ровного четырехугольного отверстия, высеченного в скале. Снизу было трудно разглядеть подробности, но капитан все же заметил четко обозначенный порог и что-то похожее на грубо выбитое изображение над входом.
— Храм! — вдруг осенило его. — Если мы верим в Бога Христа или других богов…
— Да причем здесь… — возмутился Степа и осекся. — А ведь верно… Выходит, не зря говорил… Ну, чего, рискнем, твое благородие?..
Арцеулов прислушался. Где-то сзади, возле невидимого за поворотом тропы входа в ущелье, послышался стук копыт. Рассуждать было некогда.
— Наверх! — решил он. — В любом случае — есть шанс отсидеться.
Степа не спорил. Встречать врагов на верхнем краю почти отвесной тропы ему нравилось больше, чем бежать от них по ущелью. К тому же, убежать удалось бы совсем недалеко.
Арцеулов взбирался первым. Тропа стала почти отвесной. Приходилось время от времени цепляться руками за камни, и капитан боялся, что новый приступ боли заставит его остановиться. Но боль исчезла, в голове стало чисто и ясно, и даже сил, казалось, прибавилось. Ростислав поднимался быстро, опередив чертыхавшегося Степу на добрый десяток сажен. У Косухина дело не ладилось — пару раз камни вырывались из-под ног, да и вообще, лазить по горам он не умел и не любил.
Тропа, свернув вправо, внезапно кончилась, выведя на небольшую ровную площадку. Арцеулов с удовольствием остановился, переводя дух, затем поглядел вниз.
Оставленное ими ущелье было пустым и безлюдным, но откуда-то слева, где находился первый перекресток, слышались голоса и негромкое лошадиное ржание. Капитан поглядел направо — ущелье тянулось дальше версты на три, но затем резко обрывалось, упираясь в отвесный склон. Выходит, впереди тупик.
На площадку вылез недовольный и слегка запыхавшийся Степан. Он отряхнул с рук сухую холодную пыль и тоже поглядел вниз. Слева послышался стук копыт.
— Присядь! — скомандовал Арцеулов, но Степа и сам сообразил, опускаясь на корточки. И вовремя — в ущелье въезжал патруль. Их было пятеро, в уже хорошо знакомых шинелях с меховыми воротниками. За плечами у всадников болтались короткие кавалерийские карабины.