Страж. Тетралогия
Шрифт:
— Ну, о светлых клинках мы знаем ровно столько же, — ответил я. — Иначе бы давно научились делать их самостоятельно.
— Научимся, — с неожиданной уверенностью сказала Мириам. — Когда Братство найдет кузнецов, которых от нас прячут. Мы убедим… докажем им, что достойны их знаний и хотим лишь одного — сделать мир лучше, чем он сейчас.
Я промолчал и даже не смотрел на нее, суеверно опасаясь, что она прочтет в моем взгляде, что я сделал то, на что моя учительница потратила большую часть своей жизни — нашел светлого кузнеца, которого Церковь прячет в восточном Дорч-Ган-Тойне.
Я понимал, каково это, знать, что ты умираешь, не достигнув своей цели. Но также я не забывал о том, что Братство окажется под угрозой, если клирики хотя бы начнут подозревать, что мы в курсе, где живет светлый кузнец. В лучшем случае они перепрячут его. В худшем… об этом я старался даже не думать. У меня нет никаких сомнений в том, как поступит Риапано, чтобы не возвращать Братство на ту дорогу, по которой стражи шли до печальных событий в Прогансу.
— Ты намерена и дальше возить клинок с собой?
Она склонила голову набок, точно прислушиваясь, и я увидел, как стеклянная дверь балкона за ее спиной медленно и беззвучно раскрывается и появляется долговязый силуэт Пугала.
Прежде чем я открыл рот, чтобы предупредить Мириам о госте, она, не оборачиваясь, резко сказала:
— Только попробуй отмочить прежнюю шутку! У меня дурное настроение, и на этот раз стилет при мне. Клянусь всеми ветрами, я тебя прикончу!
Пугало на мгновение замерло, затем разочарованно ссутулилось, опечаленное тем, что его приход не остался незамеченным.
Оно прошло мимо Мириам, не глядя на нее, хотело коснуться чудесных часов, возможно, опрокинуть их на пол, но решило не дергать кошку за усы, поэтому просто уселось на диван рядом со мной, спихнув пару подушек вниз. Моя учительница и бровью не повела.
— Возвращаясь к твоему вопросу — да. Буду возить с собой. Я вплотную занялась историей времен Константина, а он с ней связан, раз уж существовал в то время.
— Что-нибудь узнала?
— В ней довольно много темных пятен. И то, что раньше казалось само собой разумеющимся, при пристальном изучении стало выглядеть… невероятным.
— Например?
Она задумалась, не зная с чего начать.
— Раньше стражей называли Темным легионом, или собирателями. Основателем этой силы был император Август, дед Константина. Он умер весьма странно. Говорят, что в него вселилась темная душа. Одна из тех, с которыми он боролся.
— Души не вселяются в тела живых людей. Это больше похоже на одержимость. Во всяком случае, я так сказал бы до тех пор, пока мы не повстречались с тем цыганом.
— И я о том же думаю, — согласилась Мириам. — Возможно, Августа ткнули темным клинком. И сразу после его смерти власть в империи перешла к Константину. Тогда он был молод.
— А сын Августа, отец Константина?
— Погиб за год до этих событий. Вел Шестой Железный легион через хагжитскую пустыню, чтобы завоевать Милту и выйти к Розовому океану. Умер в месте, которое сейчас носит название Хадабату аззилаль, что означает Каньон теней.
— Не слышал.
— Неудивительно. Это далеко на востоке, где земля плачет солью, и нет никого живого на лиги вокруг. Говорят, армия заблудилась и вместо цветущей долины Милты оказалась в долине смерти, не так уж далеко от открытых адских врат.
— Заблудилась?! Ничего себе. Это тысяча лиг в другую сторону. Да отсюда до Милты ближе, чем от того места, в котором они оказались.
Мириам развела руками:
— Некоторые источники утверждают, что наследник Августа, Аппий, как и многие его солдаты, скончался от болезней. Точнее, от одной болезни, о которой уже не вспоминали почти пятьсот лет.
— Юстирский пот. — Догадаться было не сложно.
— Верно. Несколько десятков уцелевших смогли вернуться обратно, и в Милте, а также в долинах Гипра, Сальве и Брене разразилась эпидемия. Иоанн, последний из оставшихся в живых апостолов Христа, справился с бедствием и спас наш материк. То есть это действительно произошло — появление мора примерно в то же время, когда исчезла армия Аппия, за год до странной смерти Августа. Но… — Она подняла палец, словно, как и в прежние времена, читала мне лекцию. — Насколько верны слухи о гибели полководца, я сказать не могу. Это лишь домыслы.
— Очень интересно. Но пока не понимаю, как все связано с темными кинжалами.
— Ты всегда был нетерпелив, — обвинила меня Мириам. — Дослушай. Другая легенда говорит, что Аппий, как и те, кто шел с ним, сошел с ума и умер от солнца, жажды и ядовитых испарений, которые источала соленая земля. Чему ты улыбаешься?
— Догадке. Ведь соль, лежащая на земле, похожа на снег? Если это нарисовано на фреске. — Я сказал, прежде чем успел подумать, и тут же ощутил себя болтливым Проповедником.
— Да. Наверное. К чему это? — нахмурилась она.
— Просто видел фреску в одной из церквей — земля вокруг адских врат белая, — как можно нейтральнее ответил я, не желая привлекать ее внимание к горному монастырю. — Тогда подумал, что это снег. Но соль на востоке, среди жары, скорее всего ближе к истине.
— Не отвлекайся. Итак, Каньон теней. — Мои слова ее совсем не заинтересовали. — Туда почти никогда не добираются хагжиты, и за последние полторы тысячи лет там, наверное, побывало лишь несколько заблудившихся караванов. Те, кто выжил после такого перехода, распространили невероятное количество слухов. Нехристи считают, что это земля ифритов и Газир прилетает за каждым вторым, кто осмелится туда прийти.
Пугало пошевелилось на диване, словно услышало нечто забавное.
— Ну, вполне разумно. Сотни людей погибли недалеко друг от друга. Мало того что лежащие на земле скелеты сами по себе источник страшных историй, так еще и шанс того, что там зародились темные души, убивающие живых, очень высок.
— Верно. К тому же, насколько я слышала, стены каньона из особого камня. Глаза серафима.
— Если это правда, люди действительно могли сойти с ума. Он должен сильно влиять на разум.
Мириам кивнула, соглашаясь со мной: