Стража Лопухастых островов
Шрифт:
В просторном вестибюле тоже никого не было. Только доносилась из-за стены глуховатая музыка динамиков. Ну, понятно, сеанс уже начался!
Прямо перед Игой на стене белели изогнутые стрелы указателей. Налево – «Синий зал», направо – «Зеленый зал». А в каком зале ребята и Степка? По звуку не различишь, в котором идет кино (а может, сразу в двух!)
Ига шагнул к дверям зеленого (как Степкина лента! – надо же как-то выбирать). Потянул дверь. Из-за нее ударил в глаза яркий свет экрана.
«А где я ее тут найду?» – мелькнуло у Иги. Однако ноги сами
Фанерный Выбор
1
Чего угодно ожидал Ига, но только не такого…
Некого здесь было искать. Зал был совершенно пуст. Яркое мерцание панорамного экрана освещало ряды, и над спинками стульев не было ни одной головы. Да и динамики гудели так, как бывает это лишь в безлюдных помещениях.
А фильм шел!
Это был черно-белый фильм с тяжелой сумрачной музыкой. И на экране все было сумрачно. Под пасмурными облаками уходило к горизонту поле с редкими корявыми деревьями без листьев. Она вздрагивало и качалось, будто перед глазами устало бегущего человека. Сквозь музыку Ига слышал, как хрустят под ногами сухие стебли.
Ига попятился. Но на экране все вздрогнуло, и ошарашенный Ига увидел Степку. Ее лицо! Громадное, во весь кадр! Оно придвинулось вплотную. С измученными глазами, с полосками слез на грязных щеках, с капелькой крови на нижней губе…
– Степка… – выдохнул Ига.
– Степка!! – заорал он, потому что лицо исчезло.
Но Степка не пропала совсем. Просто она стала очень маленькой и теперь бежала по полю. Ее видно было за спины. Порой она совсем скрывалась за прямыми высокими стеблями, потом показывалась опять и убегала, убегала к горизонту.
Ее вообще-то желтое платьице было серым в этом бесцветном кино…
Или не в кино?
Музыка заглохла, слышен был только хруст.
Ига всхлипнул и, совсем потеряв голову, бросился к экрану.
Проход между рядами был длинный, Ига бежал долго. Наконец ударился грудью о похожее на сцену возвышение. Подпрыгнул, оказался на помосте. Бьющие через пустоту зала лучи проектора упруго толкнули Игу в спину. И, конечно же, должна была возникнуть на экране его тень. Но не было тени! А полотно экрана дышало глубиной, которая пахла сухой травой и гарью. И… это было не полотно, а пространство.
И по этому пространству убегала вдаль Степка!
Ига бросился следом…
Вместо досок помоста под подошвами оказались комья земли и трескучие стебли высохшего тростника.
– Степка, подожди!
Стебли ломались на половине своей высоты. Из них вылетали хлопки пыли. Пыль была пепельная, но Ига знал, что на самом деле она горчичного цвета. Едко скребло в горле – уже не покричишь.
– Степ… ка… – прокашлял Ига. Она мелькала далеко впереди. Ясно было, что так ее не догнать. Но и остановиться Ига не мог – казалось, что в тот же миг порвется фильм и Степка сгинет без следа.
Справа, слева, впереди стали подниматься столбы взрывов – от снарядов или от мин. Они были беззвучные, только вздрагивала земля. «Лишь бы не в Степку…» Некоторые взрывы вставали совсем близко – тогда по лицу туго бил горячий воздух, над головой пролетали комья земли и горящие тростинки…
И вот что-то взорвалось прямо перед Игой! Белое пламя, черный дым! Хлестнуло по лицу, швырнуло назад! Ига, раскинув ноги, сел в травяном сухостое. Пыль и дым взрыва быстро осели. А за ними… над тростником стоял трехметровый рекламный щит. Почти такой же, как у входа в «Красную пирамиду», только не цветной, а словно громадное черно-белое фото.
Человек в каске смотрел прямо на Игу.
Потом человек шевельнулся. Убрал подбородок с рукояти меча. Снял каску и вместо нее надел блестящий цилиндр – как у Домби-Дорритова.
Ига мигал.
Человек чуть улыбнулся. Но это была никакая улыбка – просто движение губ. Затем он стал уменьшаться, словно отодвигался. И наконец сделался ростом с обыкновенного мужчину.
Ига смотрел почти без удивления. Ждал.
Человек в цилиндре шагнул с рекламного щита. Выволок за собой и аккуратно положил в тростник длинный меч. Разогнулся. Позади него на фанерной афише осталась дыра в форме человеческой фигуры (с цилиндром!).
Человек присел в двух шагах от Иги – видимо, там оказался в стеблях камень ростом с табурет.
Неподалеку опять выросли два бесшумных взрыва, но ни Ига, ни человек в цилиндре не обратили на них внимания. Длинное лицо странного человека было бесстрастным, а голос бесцветным. Этим голосом он сказал:
– Ну вот, Игорь, ваш кросс по пересеченной местности закончен.
– Нет! – Ига быстро встал. – Мне надо ее догнать! Степку…
– Вы не сможете.
– Почему?
– Таковы объективные законы данного пространства. На этом поле никого нельзя догнать… По крайней мере, пока не сделаете выбор.
– Какой выбор?.. – У Иги от пыли першило в горле и слезились глаза.
– У каждого он бывает свой. Сейчас объясню… – Человек шевельнулся, и тут Ига разглядел, что он – плоский. Как та фанера, на которой нарисован! Это почему-то очень испугало Игу.
– Вы кто? – шепотом сказал он.
– Я и есть Выбор. Главный Выбор, Необходимый Выбор, Последний Выбор – как угодно. Или, поскольку в данном случае я нарисован на фанере, то Фанерный Выбор. Так и можете меня именовать…
Ига глянул за плечо Фанерного Выбора. Далеко-далеко все еще мелькала среди сухих стеблей Степкина фигурка.
– Она бежит на одном месте, – разъяснил Фанерный Выбор. – И не станет ни дальше, ни ближе, пока вы, Игорь, выбираете…
Ясно стало, что у законов здешнего черно-белого мира – стальная безжалостность.
– А что мне надо выбирать… господин Фанерный Выбор?
– Один раз вы уже выбрали. Не очень разумно. Там, в переулке, когда выдернули из-под колеса мальчика Чарли. Мальчик вырос и теперь угрожает вашему городу – может быть, единственному городу на планете, где еще сохранились нормальные законы природы и нравов… Мальчика не следовало спасать.