Стража Реальности

Евтушенко Алексей Анатольевич

– Величественная штука, – сказала Маша, задирая голову и прикрывая глаза ладонью. – Никогда ничего подобного не видела.

– И не увидите, – сообщил Оскар. – Второй такой, как вы выражаетесь «штуки», нет во Вселенной.

– Так уж и нет, – притворно не поверила Маша. – Вселенная-то небось большая!

– Смеетесь, – догадался Оскар.

– Ага, – весело призналась Маша. – Уж больно вы, Оскар, серьезный и торжественный. А я не люблю торжественности.

– Почему?

– Потому что за ней слишком часто скрывается фальшь.

– Я стараюсь быть искренним. – Мне показалось, что старик немного обиделся.

– Мы видим, Оскар, – я положил ему руку на плечо. – Не беспокойтесь. Мы это видим и ценим.

Тем временем пирамида – или, как Оскар, нам пора уже было говорить – Пирамида, с прописной буквы? – окончательно воздвиглась над озером и замерла во всей своей поражающей воображение грандиозности.

– А как мы туда попадем? – спросил Женька.

– Все-таки вы очень любите торопиться, – вздохнул Оскар. – Смотрите и ждите. Как у вас говорят? Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Все будет, имейте терпение.

В обращенной к нам грани, у самой воды, появилась темная, едва заметная точка и, медленно увеличиваясь в размерах, направилась к нам.

– Вот и кораблик, – обрадовалась глазастая Маша. – Славный! На блюдечко похож.

– Тогда уж суденышко, – со знанием дела заявил Женька. – Корабль – это, значит, военный. А судно всегда гражданское.

– Во-первых, я сказала не «корабль», а «кораблик», – немедленно парировала Маша. – Во-вторых, откуда тебе знать, может, на нем есть пушки и пулеметы? В-третьих, ты все равно очень умный и образованный, и я всегда это знала. В-четвертых…

Я смотрел на приближающееся транспортное средство, вполуха слушал дружескую перепалку Маши и Жени и старался думать о хорошем.

Но получалось не очень.

Меня одновременно манила и настораживала неизвестность впереди. И я никак не мог разобраться, чего во мне больше – радости или настороженности. С молодыми-то, Машей, Никитой и баламутом Женькой, было все ясно – вон как блестят глаза. Еще бы! Чудесное инопланетное Внезеркалье поступает в их полное распоряжение! Есть от чего загордиться и впасть в полный энтузиазм. Но мне и по возрасту, и по опыту, и по ответственности, которую я добровольно взвалил на себя, было положено смотреть дальше и понимать глубже. Я и смотрел. И чем больше я смотрел и старался понять, тем яснее становилось, что проблемы нас впереди ожидают нешуточные.

Потому что вшестером нам со всем этим нежданно свалившимся богатством и хозяйством не управиться. Ни за что. Значит, по-любому надо будет возвращаться в свой мир и набирать помощников. С учетом же того, что родной Приказ и Контора Марты были кем-то основательно разгромлены… Не говоря уже о том, что Стражники в других странах продолжали свою работу. И как только они узнают (а они обязательно узнают, шила в мешке не утаишь!) о том, что существует это место и заправляют в нем русские… Страшно подумать, что тогда начнется. Вот именно. Страшно, а надо. Ну, пусть не прямо сейчас, но все равно от этого никуда не денешься. А Марта? С ней и Альтеррой ее как быть? Дело, конечно, прошлое, но их Контора переиграла наш Приказ. Да, сейчас мы в одинаковом положении. Но кто даст гарантию, что Контора не возродится и не потребует своих прав на Внезеркалье? На совершенно законных основаниях, между прочим. Уф-ф-ф. А тут еще и наши отношения.

Я посмотрел на Марту. Она почувствовала мой взгляд, повернула голову и улыбнулась. На сердце стало тепло, и я подумал, что эту теплоту надо сохранить. Что бы ни случилось впредь.

– О чем задумался, детина? – негромко осведомился Влад, подходя.

– Седок приветливо спросил, – машинально продолжил я. – Ты, гляжу, бодр и весел. Молодец. А я вот что-то предвижу массу проблем. В том числе неразрешимых.

– Неразрешимых проблем не бывает, – усмехнулся Влад.

– Как это? По-моему, сколько угодно.

– Видишь ли, это старая еврейская притча. Суть ее сводится к тому, что бог знает наши силы и посылает только те трудности, с которыми мы можем справиться.

– А те трудности, с которыми мы справиться не можем, уже не наши по определению, – сказал Женька.

– Подслушивал, как всегда, – усмехнулся я. – Мудрая притча. Мне нравится.

– И вовсе не подслушивал, – сказал Женька. – Всего лишь рядом стоял. Да вы не переживайте, Мартин, справимся как-нибудь.

– Конечно, справимся, – согласился я. – Деваться нам все равно некуда. Кстати, Оскар, я забыл у вас спросить…

– Да? – обернулся старик.

– Что будет с этими троими, – я кивнул в сторону киркхуркхов.

– Ничего особенного. Раненого быстро вылечим, и всех троих отправим домой. Предварительно лишив памяти обо всем, что с ними происходило в эти дни.

– Гуманно, – сказал я.

Подошел корабль с Пирамиды.

Он действительно чем-то напоминал блюдце.

Такой же круглый и хрупкий на вид, накрытый сверху то ли почти идеально прозрачным куполом из непонятного материала, то ли каким-то, едва заметным глазу, силовым полем.

Сплошные блюдца, подумал я, куда ни плюнь. И пирамиды. Блюдца летающие, а пирамиды, как водится, полные тайн и загадок. Наверное, все-таки не просто так сии аналогии возникают. Должна быть какая-то связь. Впрочем, тебе ли не знать, что связь есть всегда. Всего и со всем. Стоит лишь как следует поискать.

Судно мягко ткнулось в песок и выпустило в нашу сторону длинный и в меру широкий пандус-трап.

– Прошу на борт, – пригласил Оскар.

– Есть хочется, – задумчиво объявил Женька. – У вас там, в Пирамиде этой вашей, пожрать что-нибудь найдется?

– Считайте, что это уже ваша Пирамида, – сказал Оскар. – И, значит, там найдется все, что вы пожелаете. Ну, или почти все.

– Что, и совершенно бесплатно? – ухмыльнулся Женька.

– Так не бывает, – промолвил Оскар. – Увы. Платить приходится всегда.

– Что ж, – сказал я, – тогда заплатим. Главное, чтобы цена оказалась справедливой. Впрочем, уж за этим мы точно проследим.

Я подхватил с песка сумку, перебросил ее через плечо и, не оборачиваясь, направился к трапу.

Совершенно точно зная, что мои друзья идут за мной.