Стражи Хейвена
Шрифт:
— Такова наша работа, — ответил Хок. — Мы не придумываем законы, мы только проводим их в жизнь. Даже такие, с которыми не согласны. Не все Стражи в Хейвене подкуплены. Хотя без взяток и коррупции дело не обходится — мы же живем в Хейвене. Но в целом Стража добросовестно относится к своей работе. Иначе нельзя — в противном случае Совет наймет на наше место других людей. Чрезмерная коррупция вредит бизнесу, вдобавок элита не любит, когда нарушается ее спокойствие.
— Но во что вы верите? — спросил Медлей. — Вы и капитан Фишер?
Хок пожал плечами.
— Моя жена практически не интересуется политикой. Верно, Изабель?
— Верно, — подтвердила Фишер, протягивая Адаманту пустой бокал за новой порцией. — Я знаю только один предмет, который воняет сильнее, чем политик, — недельной
— Я не обиделся, — ответил Адамант.
— Что касается меня… — Хок наморщил лоб. — Мы с Изабель родом с Далекого Севера. Мы оба выросли при абсолютной монархии. Там все было по-другому, и нам понадобилось много времени, чтобы привыкнуть к хейвенской демократии. Я не думаю, что мы когда-нибудь примиримся с идеей конституционной монархии. В общем, мне кажется, что вне зависимости от политической системы у власти в конце концов оказываются одни и те же люди, но при демократии по крайней мере возможны какие-то перемены. Вот почему я поддерживаю скорее реформаторов. Консерваторы не желают никаких перемен, потому что по большей части они богаты, занимают привилегированное положение и стараются сделать все, чтобы так продолжалось вечно. Бедные люди и простые горожане должны знать свое место, — Хок усмехнулся. — А вот я никогда не хотел знать свое место.
— Но что касается данных выборов, то мы строго придерживаемся нейтралитета, — добавила Фишер. — Наша работа — защищать вас, сэр Адамант, и мы постараемся справиться с этой задачей. Не тратьте время на то, чтобы переменить наши политические взгляды. Мы пришли сюда не для этого.
— Естественно, — согласился Медлей. — Мы понимаем. Все же вам придется из-за нас испытать много неприятностей. Вы станете мишенями только потому, что находитесь рядом с нами. Кстати, позвольте нам с Джеймсом выказать вам свое расположение и дать немного денег на текущие расходы? Всего по пятьсот дукатов каждому…
Он сунул было руку в карман за бумажником, но замер, увидев лицо Хока. В комнате наступила тишина. Переведя взгляд с Хока на Фишер, Медлей еще больше смутился. На лицах Стражей проступил холодный гнев и едва сдерживаемая ярость. До него только сейчас дошло, как и почему Хок и Фишер заслужили свою репутацию. Теперь Медлей верил каждому слову об их подвигах.
— Вы предлагаете нам взятку? — мягко спросила Фишер.
— Почему именно взятку? — Медлей пытался улыбнуться, но шутку никто не оценил, и он почувствовал, как его лоб покрылся потом.
— Оставьте в покое свой бумажник! — приказал Хок.
— Мы не берем взяток, — заявила Фишер. — Никогда. Люди доверяют нам, потому что знают: нас никто не сможет купить.
— Мой консультант не хотел вас оскорбить, — поспешил вмешаться Адамант. — Он просто не привык иметь дело с честными людьми.
— Вот что сделала с вами политика, — заметила Даниель.
— И все же признайтесь, что ваше поведение довольно необычно для жителей Хейвена, — продолжил Адамант.
— Для жителей Хейвена мы просто дураки, — сказала Фишер.
Хок усмехнулся.
— Точно.
Медлей разгладил пиджак, хотя он не нуждался в этом, и поглядел на изящные часы на камине.
— Мы опаздываем, Джеймс. Скоро начнут прибывать наши верные сторонники, желающие послушать твою программную речь.
— Конечно, Стефан, — Адамант поднялся и улыбнулся Стражам. — Пойдемте. Вам будет интересно.
Хок угрюмо прислонился к стене. Ему хотелось, чтобы начался хоть какой-нибудь беспорядок. Последователи Адаманта заполняли зал, все были веселы, возбуждены и в прекрасном настроении. Они беспрекословно подчинялись распорядителям и без возражений шли туда, куда им указывали. Хок не мог поверить своим глазам. Обычно в Хейвене место политического митинга можно легко узнать по разбитым бутылкам и пробитым головам. Последователи Адаманта выражали готовность идти за вождем хоть на край света, но в то же время, судя по всему, совершенно не собирались проклинать врага и желать его гибели. Казалось, что им гораздо интереснее обсуждать разные проблемы. Хок покачал головой. Как будто на выборах в Хейвене это имело какое-нибудь значение. Он мог бы поспорить на крупную сумму, что люди Хардкастла не тратят времени на дискуссии. Более вероятно, что они планируют убийства и кровопролития. Хок бросил взгляд на Фишер. Судя по ее виду, ей было так же скучно, как и ему. Он снова взглянул на толпу. Хоть бы кто-нибудь упал в обморок в толчее. Какое-никакое, а развлечение. Капитану казалось, что сейчас он обрадовался бы даже эпидемии чумы, лишь бы кончилась скука.
Он с надеждой поглядел на Адаманта, но тот явно не спешил выходить к собравшимся. Кандидат спокойно сидел в кресле, стоявшем тут же, на лестничной площадке, укрывшись от глаз сторонников за плотными бархатными драпировками, чтобы в нужный момент эффектно появиться на верхней ступеньке лестницы. Политик выглядел совершение расслабившимся, его руки лежали на коленях, глаза — затуманенные и рассеянные. Медлей же, напротив, шагал взад и вперед как заведенный. В руке он сжимал толстую пачку газет, перетасовывая их, как игрок в карты, терпящий неудачу. Он беспрестанно давал советы, хотя было очевидно, что его никто не слушает. Даниель время от времени бросала на Медлея раздраженный взгляд, но, пожалуй, гораздо больше ее интересовало собственное отражение в большом зеркале, висевшем на стене.
Толпа внизу шумела все громче и громче. Видимо, собравшиеся начали терять терпение. Хок слегка передвинулся к зеркалу, чтобы с его помощью рассматривать зал, оставаясь невидимым, — идея принадлежала Медлею.
Обычный парадный зал особняка, но из-за огромного количества людей он казался больше, чем был на самом деле. Множество люстр и свечей ярко освещали его. На стенах висели портреты предков владельца дома, выглядевших очень респектабельно. Хок ухмыльнулся. Если бы они были живы, то умерли бы от разрыва сердца при виде того, что творится в их доме. Сторонники Адаманта заполнили зал битком, опоздавшие теснились у дверей, а тех, кто стоял впереди, вытеснили на нижние ступеньки лестницы, ведущей на второй этаж, цепочка слуг не давала им подняться дальше. Несколько наемников Адаманта двигались через толпу, выискивая оплаченных провокаторов и вообще подозрительных незнакомцев. Они казались очень одинокими и уязвимыми. Собравшиеся в зале считались друзьями Адаманта, но Хок не доверял большой толпе. Да, пока что все вели себя прилично, но он, много повидавший, знал, что любая толпа может моментально выйти из-под контроля. Сомнительно, чтобы в таком случае наемники Адаманта могли что-либо сделать. У них даже не было мечей. Хок фыркнул. Чтобы сдержать толпу, одними добрыми намерениями не обойтись.
Хок оглянулся, когда Адамант пошевелился в кресле, но кандидат просто принял более удобную позу. Он по-прежнему выглядел спокойным, вялым и совершенно расслабленным, как будто его ожидало не первое настоящее испытание своей популярности, а обычное рядовое мероприятие. Капитан думал, что это просто поза, маска, за которой скрывается беспокойство, но ничто не выдавало в Адаманте внутреннего волнения. Хок бросил взгляд на Фишер, которая слегка кивнула, подтвердив, что тоже все заметила. Может, Адамант и был новичком в политике, но, видимо, он уже знал основное правило: политики могут накалять страсти, но сами не должны им поддаваться. Другими словами, Адамант способен стать хладнокровным сукиным сыном, когда это станет необходимо. Мысль, достойная того, чтобы ее запомнить.
При взгляде на Медлея казалось, что он может взорваться в любой момент. Лицо покрылось потом, руки дрожали, волосы спутались, и он расчесывал их пальцами, как гребешком, полагая, что никто этого не видит. Наблюдая в зеркале за толпой, шумевшей все громче, Медлей продолжал свой бесконечный монолог, который становился все более назойливым. В очередной раз перечислял он детали, которые Адамант ни в коем случае не должен забывать, оказавшись перед толпой.
Даниель, как и прежде, время от времени бросала на Медлея мрачные взгляды и затем продолжала прихорашиваться перед зеркалом. Ее наряд был элегантен и безукоризнен, но она, судя по всему, нуждалась в постоянном подтверждении этого факта. Хок подумал, что каждый человек по-своему справляется с расходившимися нервами. Сам он, например, предпочитал в подобные моменты заниматься каким-нибудь делом.