Стражи Красного Ренессанса
Шрифт:
Наконец, они поднялись и вышли на воздух. Стоял яркий солнечный день, и с непривычки Роберт зажмурился. Когда глаза адаптировались к свету, звеньевой увидел, что его ведут к огромному левимагу. Раза в два больше того, который доставил стражей из Новосибирска на Аляску. На боку летательного аппарата было написано Immortal Owl — бессмертная сова. Роберту тут же вспомнился бредовый сон. На душе сразу появилась тяжесть. Впрочем, это лишь досадное совпадение. Вэки любят давать названия тяжелым левимагам в честь разных хищных птиц.
Возле летательного аппарата стояли под
— Итак, — с плохо скрываемым торжеством произнес агент Хосман, — один из ваших соратников согласился сотрудничать.
Сердце звеньевого сжалось. Неужели Влад мог так поступить? Влад Черноземов?! Нет… уловка… либо вэк лжет, либо…
— Я рад, что среди вас, — продолжал агент Хосман, — есть здравомыслящие и рациональные люди. Этим и отличается успешный человек от неудачников.
— Куда нас везут? — спросил угрюмый Джохар.
Агент остановился, но ответить не успел, поскольку в этот момент Марик втянул в себя воздух через нос, издав булькающий звук, и смачно харкнул в сторону ненавистного вэка. Несмотря на то, что Хосман находился почти в четырех метрах от заключенных, плевок, описав дугу, попал агенту на пепельную шевелюру — чуть выше уха.
— Товарисч Назаренко, вы ведете себя неконструктивно, — агент достал платок и вытерся.
Один из охранников, облаченных в экзоскелет, подошел к Марику и пнул его кулаком под дых. Марик беззвучно согнулся, повалился на бетон.
— Мудило злоебучее, — с трудом выговорил он, — сними свои блядские латы, и пиздец тебе настанет, захуярю в два счета.
По всей видимости, охранник русского языка не знал и потому вернулся на место, никак не прореагировав на оскорбление. Зато Роберт сразу же понял, почему у Марика побито все лицо.
— Великий и могучий язык, — голос Хосмана стал слащавым, — единственное, чем могут восхищать русские, так это своим матом. В остальном говно — народ. Я-то знаю, мои предки были родом из этой страны, и им пришлось бежать.
— Твои предки были пидорасами, а ты родился из жопы, — при всей плачевности положения, Марик продолжал нарываться.
— Ничего, — Хосман подхихикнул, — скоро, товарисч Назаренко, вы заговорите по — другому.
Роберт обрадовался тому, что Марик не выдал своих настоящих данных. И вэки считали его не Верзером, а мифическим Назаренко.
На взлетной площадке появился молодой белокожий парень, лет двадцати от роду. Одет он был в черные штаны и рубаху жемчужного цвета. Шагал он уверено, излучая оптимизм, широко улыбаясь, обнажая белые идеально ровные зубы. Следом за молодым парнем шел бритый наголо
— Хай, Леонард, ну что все окей? — спросил улыбчивый парень по — английски.
— Да, мистер Рэдбаклер, — голос агента Хосмана сразу же стал заискивающим, а сам он как будто съежился, — сейчас погрузим заключенных и можно отправляться.
Молодой человек критически оглядел стражей.
— Очень интересные экземпляры, — сказал он, — очень подготовленные. Что ж, очень хорошо. На нашей базе во Флориде им будут очень рады.
Рэдбаклер и негр исчезли в проходе левимага. Вскоре туда же погнали пленников. Стражей заперли в грузовом отсеке в индивидуальных клетках.
— Во время полета не переговариваться, — сказал охранник строгого вида. Был он одет в самый обыкновенный камуфляж с эмблемой совы на рукаве. Экзоскелета на себе не имел. Лицом и повадками — типичный бравый военный янки.
— А как насчет поцеловать меня в задницу? — спросил на неплохом американском английском Марик. Это было последнее, что он произнес.
Охранник выхватил из кобуры пулевой электрошокер в виде пистолета — выстрелил сквернослову в грудь. Того швырнуло в дальний угол клетки.
— Во время полета не переговариваться, — спокойно повторил янки и сел на лавку.
Роберт почему-то не испытывал злости, отвращения, презрения или какого-либо другого негативного чувства к охраннику. Вероятно от того, что у надзирателя было осмысленное человеческое лицо в отличие от боевых зомби в экзоскелетах. Вполне возможно, в глубине души этот парень ненавидел вэков. Хотя бы за развал своей страны на десятки враждующих анклавов. Но жить-то на что-то надо? Вот и пришлось перейти от службы на благо американского народа к лакейству во славу Всемирной Корпорации.
Впрочем, сейчас Роберту было не до этого. Он сел по — турецки на пол. Закрыл глаза, попытался расслабиться, вслушиваясь в мерное гудение двигателей левимага. Но сбежать на волнах дельта — ритма, как удачно выразился агент Хосман, у него не получилось. Перед внутренним взором постоянно появлялась Маша. Она улыбалась. Легкое платьице трепетало на ветру, обнажая стройные ноги, и сердце Роберта сжималось до нестерпимой боли.
"Как ты могла? — говорил он ей. — Как же ты могла так поступить?"
Но Маша лишь улыбалась — чисто, открыто, искренне. Роберт хотел было мысленно сжечь образ возлюбленной, но у него не хватало на это духа. Так он и промучился почти два часа.
Очнуться его от садомазохистских видений заставил резкий толчок и надрывно взвывшие двигатели левимага. Роберт открыл глаза и увидел разбитое в кровь лицо охранника. Видимо, не удержался, расшиб себе нос о лавку.
— Что за херня в ваших самолетах! — послышался возмущенный голос Марика.
Роберт поднялся, но левимаг тряхнуло с такой силой, что страж подлетел чуть ли не на метр в высоту и со всей дури бахнулся головой о пол — кандалы помешали сгруппироваться. Последнее, что услышал звеньевой, проваливаясь во тьму забытья, это истерический крик охранника: