Стражи Кремля. От охранки до 9-го управления КГБ
Шрифт:
Бенкендорф энергично привлекал способных армейских офицеров и образованных молодых аристократов в ряды своего корпуса. Вначале, благодаря идеалистическому подходу к созданию этой организации, а также выделяющейся униформе, ему в какой-то степени удалось набрать немало приличных людей. Но вскоре, разобравшись, что к чему, те покинули ряды жандармерии. В результате корпус, несмотря на яркую форму и красивые флаги, стал набираться главным образом из второстепенных армейцев. В последнем десятилетии XIX столетия это соединение получило новое название — Специальный жандармский корпус, что, впрочем, не сказалось на его основных функциях.
В конце царствования Николая I корпус разросся за счет региональных полков и достиг общего состава примерно в восемь-девять тысяч человек, а в дальнейшем увеличился еще больше. В него включили кавалерийские части, которые
Третье отделение не отличалось большими размерами, хотя и имело весьма важные функции. Как и у жандармов, у него был весьма привлекательный фасад. Согласно не совсем достоверным сведениям, когда Бенкендорф попросил дать ему инструкции для только что созданного. Третьего отделения, Николай протянул ему белый носовой платок со словами: «Вот мой приказ вам, берите этот платок и утрите слезы моего народа». Но такое благостное пожелание императора Бенкендорф оставил без внимания. Третье отделение унаследовало без всяких угрызений совести все приемы допросов и пыток от своих предшественников и совершенствовало их дальше. Оно продолжило также нескончаемую российскую цензуру почты и литературы. Отделение содержало секретных агентов, соглядатаев и доносчиков в дополнение к информации, собираемой более мелкими сошками такого, же рода, работавшими на жандармерию. Такие тайные агенты не ограничивались только работой внутри страны. После польского восстания 1830–1831 годов их все в большем количестве направляли за границу. Вначале агентов внедряли для сбора информации в польские группы борцов за независимость, потом сферу их деятельности расширили, они стали присматривать за путешествующими русскими и вообще за всеми лицами, которые могли иметь потенциальную угрозу для царя. Третье отделение усовершенствовало надзор, который охватывал не только местных жителей, но также и посещавших страну иностранцев. Так, один американский дипломат сообщил президенту Эндрю Джексону, что большая часть его персонала из местных жителей Санкт-Петербурга являются тайными агентами полиции. Ирония истории: Третье отделение — и его правопреемники — часто само становилось объектом слежки. Ревнивые соперники — из Министерства внутренних дел, местных полицейских департаментов и личной охраны последнего царя — всегда с недоверием относились к вышестоящим полицейским чинам и всегда, когда было можно, шпионили и следили за ними. Это порождало конфликты и неразбериху в управлении, что в конечном итоге привело к плачевному результату для последних Романовых.
При Николае I Третьему отделению повезло. Этот правитель умер в своей кровати естественной смертью. Во время его царствования не возникала и мысль об убийстве правителя или о свержении автократии.
Бенкендорф взял в качестве своего заместителя по Третьему отделению прибалтийского немца Максима фон Вока; гражданского руководителя политической полиции в Министерстве внутренних дел, а только что произведенного в генералы Леонтия Дубельта — тоже иноземного происхождения — назначил начальником штаба жандармерии. Фон Вок скончался в 1831 году — возможно, польское восстание оказалось для него чрезмерным бременем, а утонченный и проницательный Дубельт (подлинный мозговой центр Третьего отделения при Николае I) занимал вторые позиции как в жандармерии, так и в Третьем отделении вплоть до выхода в отставку по собственной просьбе в 1856 году. Сам Бенкендорф скончался в 1844 году, не дождавшись настоящей проверки на деле своего детища.
Александр Бенкендорф лично изучал доклады от растущего числа информаторов и тайных агентов Третьего отделения. Особой опеке он подверг интеллектуалов. Как многие другие шефы органов безопасности после него, добропорядочный граф искренне верил, что сможет объяснить интеллектуалам их ошибки и направить заблуждающихся на путь истинный. Он лично уделял
Интересно отметить, что во времена Бенкендорфа-Дубельта никто из интеллектуалов-дворян не подвергся высшей мере наказания. Причем многие инакомыслящие выехали за границу, то есть воспользовались привилегией, которая давным-давно стала совершенно недоступной диссидентам в условиях диктатуры пролетариата. Но не следует забывать, что крестьяне и другие подданные низших сословий испытали на себе в полной мере пытки и казни за протесты против своей участи. В то время их не считали за людей. И хотя число пострадавших никто не фиксировал, можно уверенно сказать, что они не составляли и ничтожной доли миллионов мученических жертв при Сталине и его последователях. Поэтому ради справедливости отметим, что Третье отделение, хотя его и называли в то время «страшным», нынешние граждане России, без всякого сомнения, предпочли бы КГБ.
, Вскоре после восшествия на престол Александра И двойной пост шефа жандармерии и Третьего отделения был предложен Дубельту, Но тот собрался в отставку и отказался от повышения. В какой-то степени из-за нехватки желающих пойти на эту работу вакансия досталась князю Василию Долгорукову, бывшему военному министру, в сущности добропорядочному и благородному чиновнику. Но назначенный Долгоруковым заместителем по Третьему отделению граф Петр Шувалов был человеком Совершенно иного склада; он оказался наиболее подходящей для России фигурой деятеля политической полиции. Однако, к несчастью для Александра, жесткость Шувалова ограничивалась мягкотелостью и нерешительностью самого царя.
С наступлением шестидесятых годов XIX столетия и в обстановке, подогреваемой польским восстанием 1863 года, стала нарастать политическая угроза режиму со стороны формировавшейся в то время группы населения, которую стали называть интеллигенцией. Назвали неправильно, потому что эта мешанина из молодежи, аристократов, рабочих и крестьян по общему развитию интеллекта не выходила за рамки школьного образования и умения читать, писать и считать.
Молодые русские 1860-х годов и следующего десятилетия, стремясь покончить с очевидным злом своего времени, взамен обычно предлагали не лучшие системы, а такие формы организации общества, которые были еще более репрессивными и невыносимыми.
Число этих молодых радикалов стало распространяться и множиться на территории всей России, почти как раковая опухоль. Они образовали движения народников, анархистов, организаций «Земля и воля» и «Народная воля». Их вдохновители сильно отличались друг от друга, с одной стороны, подлинные интеллектуалы — Александр Герцен, Дмитрий Писарев, Николай Чернышевский, с другой — чокнутые типы вроде Сергея Нечаева.
Третье отделение, напуганное польским восстанием и крестьянскими волнениями, вместо того чтобы позволить остыть молодым крикунам, что стало бы естественным ходом развития событий, обрушились на них с суровыми и неуклюжими мерами.
Вначале оно арестовало или выслало за границу ряд радикалов. Это превратило молодежные причуды в идеологию, а ее носителей в мучеников. Дальше — больше. Из-за того, что политические заключенные рассматривались тогда в качестве тепличной разновидности уголовников, многим из них позволили посылать на волю письма, памфлеты и даже наборы книг, которые разжигали пламя недовольства и мятежей. Наконец, Третье отделение не предприняло никаких новых усилий для охраны личности и местопребывания правителя, несмотря на то, что оно хорошо информировалось тайными агентами, двойными агентами и доносчиками практически о всех планах, вынашиваемых революционерами. И поэтому задним числом можно сказать, что разделаться с царем раньше, радикалам помешали их бестолково подготовленные операции, а не деятельность Третьего отделения.