Стражи времени
Шрифт:
Слежки не было. Доехав до нужной станции, Василий неторопливо поднялся наверх. «Хорошо, что всё находится рядом. Дом, где живёт Дадуа расположен недалеко от дома Бородина и Зубарева. Сегодня это обстоятельство сослужит хорошую службу» — коварно подумал Мигун, проходя мимо дома Вахтанга. Ещё издали Василий заприметил чёрный автомобиль охраны, дисциплинированно стоявший у подъезда. Сейчас там находился сержант Игумнов, поджидавший своего напарника и старшего наряда, которым и являлся Мигун.
Нужно сказать, что сам Дадуа относился к мерам предосторожности, связанным со своей персоной, с видимым безразличием, но перечить
Будь на то воля самого Вахтанга Дадуа, он никогда бы не заселился в подобные апартаменты. Находясь в собственной отдельной, со всеми удобствами квартире, Вахтанг чувствовал себя, как подопытный кролик, за жизнедеятельностью которого наблюдают несколько пар глаз учёных и лаборантов. Единственное, что удалось отменить Вахтангу, это навязчивые телефонные звонки раз в три часа. Раздающиеся и днём и ночью прозвонки могли сделать параноиком, кого угодно. И обычно терпеливый Вахтанг, доведённый подобным режимом охраны до белого каления, один раз позвонил другу Лаврентию прямо посреди ночи, умоляя прекратить назойливую проверку связи. После этого звонки прекратились, но отменить ночные дежурства было не в силах Дадуа.
Утром, отправляясь на службу, Вахтанг принципиально пользовался своим авто, лично руля по улицам Москвы. За ним на почтительном расстоянии следовала машина с охранниками. Приезжая в институт, Вахтанг обычно заставлял телохранителей помогать учёным и лаборантам в их опытах. Охранники безропотно подчинялись, мыли колбы, смешивали реактивы, таскали тяжёлые ящики с оборудованием, и даже не гнушались мыть полы в лабораториях. Попробуй, сачкануть, когда начальник работает рядом с тобой, делая всё тоже самое.
Вечером, отвозя Линке в новую, специально полученную для профессора квартиру, и позже, возвращаясь домой, Дадуа чувствовал за своей спиной две пары внимательных глаз, отслеживавших каждое его движение. Подъезжая к дому, Вахтанг выходил из авто и неторопливо шёл к подъезду. По пути Дадуа обгонял один из сопровождающих и, несмотря на наличие в подъезде дежурного гебиста, лично проверял путь к квартире, в которую предстояло подняться Вахтангу. Знакомые женщины Дадуа, приходившие порой в гости и остававшиеся до утра, сначала находили такие меры предосторожности забавными. Однако, спустя какое-то время, дамы предпочитали забывать дорогу в дом симпатичного грузина, ища расположение менее значимых персон.
Впрочем, месяц назад в Москву из солнечной Грузии приехала поступать в ВУЗ дочь давнишней знакомой Вахтанга. Семнадцатилетняя Мадина поселилась у него в квартире, плотно оккупировав одну из комнат. Готовясь сдавать экзамены в институт иностранных языков, девушка целыми днями зубрила английскую и французскую грамматику, не забывая при этом кормить Дадуа вкуснейшими завтраками и ужинами.
Несколько раз, поддавшись на уговоры Мадины, Вахтанг даже возил её на своём авто на рынок, где та покупала продукты. Этим поездкам предшествовал целый ритуал, лично разработанный Вахтангом. Девушка выходила из дома загодя и ждала Дадуа в условленном месте. Вахтанг, сев в авто у самого дома, старался уйти от собственной охраны. В случае удачи, он подъезжал к условленному месту, сажал девушку в машину, и они ехали за покупками. Домой следовало возвращаться тоже порознь. Девушка приходила раньше, покидая машину задолго до подъезда к дому. Вахтанг появлялся позже, судорожно вытаскивая из авто свёрки с провизией и корзину с овощами.
— Ты, что стесняешься меня? — Удивлялась Мадина. — Почему ты не хочешь, что бы твои охранники знали, что я временно остановилась у тебя? В Москве считается зазорным приютить знакомых, приехавших из других мест? Почему мы должны всех обманывать?
— Так надо, — коротко отвечал Дадуа, не вдаваясь в подробности.
Справедливости ради, надо сказать, что таким нехитрым способом Дадуа мог обмануть только собственную охрану. Гебисты, дежурившие в подъезде, были прекрасно осведомлены о приезде в одну из квартир девушки из Грузии. Дом был ведомственный, и поселиться здесь просто так было невозможно. Другое дело, что охрана дома и телохранители Дадуа не общались между собой. Такова была специфика отношений в системе МГБ. Именно это успокаивало Дадуа, которого действительно выбило из колеи внезапное появление Мадины.
В первое время после приезда девушки, Вахтанг относился к ней, как ко временному неудобству в своей неустроенной холостяцкой жизни. Мол, поступит в свой институт и съедет в студенческое общежитие. Однако прошёл предстоящий вступительным экзаменам период, и Дадуа поймал себя на мысли, что ему не хочется отпускать от себя Мадину. Прошедшие дни наполнились для него каким-то новым, неизвестным ранее смыслом. Приходя после службы домой, Вахтанг чувствовал присутствие человека, день ото дня становившегося для него всё родней и желанней. Он уже не ждал окончание вступительных испытаний, а, наоборот, с горечью вычёркивал каждый оставшийся до оглашения результатов день, жалея, что он прошёл и больше не вернётся. Он уже хотел, чтобы месяц тянулся бесконечно долго. Вахтанг начал проявлять интерес к успехам своей подопечной, предлагая Мадине в случае затруднений, позвонить нужным людям, с целью устранить возникшие проблемы. Но вмешательства заступников не потребовалось. Мадина с успехом прошла все испытания. Сдав экзамены на «отлично», она была зачислена на первый курс. Вместе со студбилетом девушке была предложена койка в студенческом общежитии. Узнав о поступлении Мадины, Вахтанг испытал двойственные чувства. С одной стороны, он искренне радовался успехам девушки, с другой — не хотел отпускать её от себя.
В день, когда стало известно о поступлении, Мадина накрыла стол, приготовив любимые Вахтангом хинкали. Вернувшись со службы, Дадуа, увидел светящиеся от счастья глаза девушки, всё понял и, вымучив на лице улыбку, поздравил Мадину с поступлением в ВУЗ. Но девушка, мягко взяв Вахтанга за руку, провела его в комнату к празднично накрытому столу. Дадуа послушно уселся за стол, как был, в галифе и китиле без погон.
Другой одежды у Дадуа отродясь не водилось. Китель, галифе и шинель служили Вахтангу круглый год. Когда было слишком жарко, он носил летнюю форму старшего офицерского состава МГБ. Форма не имела знаков различия и была сшита в спецателье.
Мадина, одетая в красивое белое платье, осторожно коснувшись плеча Вахтанга, повлекла его в спальню, где стояла железная солдатская койка Дадуа. Раньше его ложе, приводившее в ужас знакомых дам, вполне устраивало самого Вахтанга. Сейчас Дадуа стало стыдно за убогую обстановку своего жилища. Он поднял взгляд на платяной шкаф, помнивший ещё первую мировую войну. Внутри него лежали две смены белья, да выцветшая на солнце будёновка Вахтанга. Сейчас на вешалке, зацепленной за чуть приоткрытую дверцу шкафа висел новый тёмно синий костюм, небесного цвета рубашка и такого же цвета галстук. Внизу стояла пара коричневых полуботинок на шнурках. Дадуа вопросительно взглянул на Мадину и, подойдя к вешалке, осторожно потрогал мягкую ткань костюма.