Стражи Звездного Щита
Шрифт:
Посиневшая Льюис вдруг рухнула лицом на стол. Она не шевелилась.
Не сводя глаз с Гриффитса, Меринда подошла к нему. Он попытался отступить, но плотное поле кресла задержало его, пока она не приблизилась к капитану вплотную. Ее холодное бездушное лицо, похожее сейчас на жуткую маску, находилось совсем близко от его лица.
Она погладила его подбородок ледяными пальцами.
– Гриффитс, вы можете помочь мне и тогда остаться в живых либо умереть. Выбирайте. Но, капитан Джереми Гриффитс с “Архилуса”, корабля НАСА, только я могу вернуть вас и вашу команду обратно домой. Постарайтесь запомнить это, хорошо?
От ее прикосновения Гриффитс содрогнулся.
– Да, мэм, я буду помнить об этом.
14. НЕТ НИЧЕГО ЛУЧШЕ РОДНОГО ДОМА
“Квантовая погода на сегодня в диких местностях рядом с окраинами Династий Тайлис включает движение квантового фронтального смещения класса IV в системе Чоралис, изменяющее индустриально-технологический стандарт радикально в сторону магических тенденций в Q-декс. Ожидается энергетический спад электромагнитного спектра и усиление влияния колдовства и черной магии. Низкие дексы будут в электронике и топливе. Велика вероятность появления ксеноморфных нечеловеческих форм жизни.
– Это был отчет по квантовой погоде Межгалактической Информационной службы для Чукая и его окрестностей”.
Доктор Мэрилин Тоблер плакала.
Она сидела на широкой обзорной палубе – одинокая маленькая фигурка, съежившаяся на невидимом кресле, обращенная спиной к величественной сияющей красоте возвышающегося над ней обзорного купола. Дымка недалекой протозвезды висела в млечном сиянии прямо над горизонтом прекрасного голубого мира, чье солнце освещало его край ослепительной полоской. Ночь была светла, потому что в этом мире существовало две большие луны, чей отраженный свет проливался на океаны и материки, дремлющие внизу в нежной синеве. Над одним из континентальных регионов бушевала буря, сверкали молнии, ярко освещая облака. На фоне этой величественной панорамы слева от обзорного купола то появлялись, то исчезали прозрачные силуэты фазовых драконов.
Мэрилин Тоблер больше не могла смотреть на все это. Она просто сжалась в комочек, а слезы не переставая капали на роскошный ковер и исчезали в его пушистых недрах. “За каждую мечту по слезе, – подумала она. – По слезе за каждую надежду”.
С минуту Мэрилин размышляла о том, как ее жизнь вдруг вышла за пределы ее собственных мечтаний и поставила перед пропастью. Насколько Мэрилин могла помнить, она всегда любила небо. Первыми увлечениями стали книги и наука, занимавшие все ее внимание в школьные годы. Мэрилин была хорошенькой, но не настолько красивой, чтобы настойчивость мальчиков могла ее отвлечь от любимых занятий. Она росла приятной девочкой, но недостаточно общительной, чтобы долго с кем-либо дружить. Если и жило в ней страстное стремление к чему-то, то это был поиск ответа на “мои тайны”, как она их называла. “Ее тайны” периодически менялись. Сначала это были цветы, и она увлеклась ботаникой. Потом “тайной” стали животные, и она начала заниматься зоологией. Но самой большой ее “тайной” стало для Мэрилин это огромное небо над головой – свет среди ночи. Она стремилась к нему, чтобы разгадать его секреты. Дома, в Индиане, она часто смотрела в ночное небо и повторяла стихотворение Роберта Фроста, которое однажды выучила в школе. Называлось оно “Коснись подобного звезде”, и отдельные строчки из него она повторяла ежедневно.
Скажи! И это прозвучит:
Пылаю!
Но поясни, как сильно.
И Фаренгейт и Цельсий – лишь слова.
Понятен должен быть язык.
Какие элементы здесь сошлись -
Не знаю.
Но все же слово молвить должен ты,
Я полагаю.
И в итоге она предпочла звезды. Движимая страстью познания, она ценила свои неудачи больше успеха и неуклонно стремилась к цели. В программу космических исследований Мэрилин вступила как самый лучший кандидат, поскольку отвечала всем требованиям. В списке экипажа она значилась геологом, и действительно, Мэрилин изучила эту науку как одну из “своих тайн”, но любовь к небу превосходила все.
В глубине души она надеялась, что обязательно покорит звезды.
Однако у Вселенной имелись на этот счет свои соображения. В итоге Вселенная укротила ее.
Мэрилин теперь переживала самый страшный кризис в своей жизни: она -достигла практически всего, на что надеялась, гораздо большего, чем когда-либо мечтала. Она надеялась преодолеть расстояние в несколько световых лет, сделать анализ образцов почвы первой из планет другой солнечной системы и с триумфом возвратиться на Землю. Вместо этого она обнаружила, что звезды населены разнообразными существами! Хуже того, она обнаружила, что ее любимая наука, основа ее существования и души, была всего лишь чем-то вроде локальной аномалии, всеми забытый закоулок квантовой зоны, чьи так называемые законы Вселенной даже близко не имели ничего общего с настоящим мирозданием. Величайшим открытием в науке, скорее всего, оказался тот факт, что наука в разных местах макрокосма разная. Мэрилин не могла вернуться домой, чтобы доложить о своем страшном открытии. Даже если бы удалось вернуться на Землю, она сомневалась, что ученые поверили бы ей.
Вся ее жизнь строилась на незыблемости науки, технического прогресса и логики. Теперь она чувствовала, будто стоит на песчаной осыпи и ей не на что опереться.
Внимание Мэрилин привлекло легкое шуршание.
В подъемной трубе появился Эллерби и вышел на палубу. Выглядел он вполне презентабельно.
Мэрилин глубоко вздохнула, вытерла слезы и приготовилась еще раз примириться с окружавшим ее миром.
– Отлично выглядите.
Эллерби улыбнулся, автоматически поправив свой комбинезон обеими руками.
– Спасибо, доктор. Знаете, всегда люблю выглядеть хорошо, когда входим в порт.
– Порт? О, должно быть, это планета Чукай?
– Да, мэм, так сказала Нескат. Атмосфера, пригодная для дыхания, умеренная температура. Интересно было бы посетить этот Чукай, не так ли?
– Я думала, что все это, по вашим же словам, чистая иллюзия, – заметила Тоблер.
– Так и есть, – ответил Эллерби, закинув руки за голову и удобно потягиваясь в невидимом кресле. – Но, по крайней мере, это стабильная иллюзия. Насколько я понимаю, этим можно наслаждаться, пока не придешь в себя.
– Согласна, – вздохнула Мэрилин. – А как вам удается выглядеть таким… э… чистым?
– Ах это! – отозвался Эллерби. – Хорошо, что вы спросили. Поговорил с компьютером…
– Я не компьютер, мистер Эллерби, – вдруг раздался голос в них обоих. – Я искусственный интеллект. Нет надобности грубить, если вы в дурном расположении духа.
– Верно! Извините! – Эллерби сделал легкий реверанс в направлении прозрачного полукруглого потолка и повернулся к Мэрилин Тоблер. – Я уже сказал, что поговорил с искусственным интеллектом, и она поведала мне об этих замечательных чистящих приспособлениях на третьей палубе, где для очистки используются нанотехнологические роботы. Должен признаться, что поначалу мне было немного не по себе. Когда по вашему телу ползают три миллиона маленьких механических существ, это, знаете ли… но они отлично поработали. Они почистили меня и летный костюм, и мне не потребовалось даже его снимать!
– Ах, как это галантно с их стороны, – сказала Мэрилин, отвернувшись. – Зачем вы пришли?
– Ну, вообще-то, меня за вами прислал Гриффитс. Нескат говорит, что хочет видеть нас троих на четвертой палубе.
– Вы не могли бы пригласить и Льюис?
– Льюис оправдывается тем, что все еще приходит в себя после объятий Нескат. Лично я думаю, что она просто постарается избегать Нескат, пока не залижет раны своего самолюбия. Нескат утверждает, что мы должны соединиться с контрольной службой прибытия в порту Чукая, и ей необходима наша помощь. – Говоря это, Эллерби смотрел в красивый купол.